Известный актер и режиссер, ветеран Афганской войны Роман Жиров признается, что с 2014 года отказывается от ролей российских оккупантов. Он встретил полномасштабное вторжение в родном Харькове и продолжает там играть, ставить пьесы и волонтерить. В столицу Украины приезжает только на съемки. Его первой большой работой после начала полномасштабного вторжения стала роль импульсивного командира Карпенко в военной трагикомедии «Позивний «Тамада» (2+2), премьера которой состоялась в День украинского добровольца.
В эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» Роман Жиров рассказал об опыте войны в Афганистане, волонтерских поездках на передовую и спектаклях во время обстрелов.
— Роман, когда началась полномасштабная война, вы были в Харькове…
- Так и узнал о вторжении из своего окна. Мы проснулись от взрывов, увидели зарево, на город сразу начали заходить самолеты. Все будто рухнуло… Не было сомнений, что это полномасштабная война.
— Вы чувствовали накануне, что она произойдет?
— С 2014 года у меня была своя страница в театре, которая называлась «творческое волонтерство». Я — ветеран Афганской войны и с 2014 года вместе с коллегами начал выезжать с представлениями к своим ребятам, в частности, ко 2-й роте афганцев в батальоне «Айдар». Каждый раз приезжая к ним, мы спрашивали, как там и что, будет ли вторжение. 18 февраля 2022 года у нас также было мероприятие, и они говорили, что угроза наступления есть, нужно готовиться, но никто не собирается сдавать Харьков. Враг заходил в Харьков, но получил по зубам и не смог взять город. Конечно, я не понимал, что будет такой масштаб. Думаю, что подготовиться к этому совсем невозможно. Отто фон Бисмарк говорил: «Любой план войны ломается с первым выстрелом пушки».
— Известно, что в первые месяцы войны вы преподавали украинским студентам в Праге.
- В Прагу вывезли студентов Харьковского, Львовского и Киевского театральных вузов. Меня пригласили преподавать. Драматический театр на Виноградах, который является одним из главных культурных центров Чехии, предоставил нам помещение, чтобы мы могли репетировать. У меня в группе было 12 детей из Харькова, Краматорска, Славянска, Лисичанска, Киевской области. У многих из них на тот момент даже не было связи с родителями…
В первые дни я пытался хоть как-то вывести их из состояния войны, помочь им почувствовать, что они не жертвы и их задача — через творчество рассказывать правду за границей. Мы ставили антифашистскую пьесу Карела Чапека «Мать». Она написана в 1938 году, но история будто о наших временах.
— Вы даже успели тогда сняться в кино!
— В конце мая 2022 года я собирался принять экзамены и возвращаться домой, но мне предложили роль в фильме «Человек, который стал на пути», который до войны снимали в Киеве. Это история о 1968 году, когда советские танки зашли в Прагу. После начала вторжения чехи вывезли киногруппу из Украины, чтобы снять картину. Меня пригласили сыграть агента КГБ. Я играл на чешском с «русским призвуком», как они говорили. Хотелось показать, какой произвол совершали советские войска в Праге.
— И как это — в нынешних условиях играть агента КГБ?
— С 2014 года я не соглашаюсь играть российских оккупантов. Вся моя природа против того, чтобы я надел вражескую форму в Украине. Тем более не представляю, как военные, к которым мы выезжаем со спектаклями на передовую, будут смотреть на меня в роли кацапа. На своей родной земле я не играю сепаратистов, коллаборантов, русских военных. Однако за границей должен был сыграть кгбиста, показать их коварство. Я учился в советской школе, служил в советской армии и все это видел. Как самолеты СССР бомбили города в Афганистане, какой ужас тогда творился. А 24 февраля эти самолеты начали заходить на Харьков…
Читайте также: «Циничная жестокость»: актер и военный Евгений Нищук о «хороших русских»
— Вернувшись в Харьков, как вы работали, когда российские снаряды долетали не только до окраин, но и в центр города?
— Были сильные обстрелы, но я знал, что нужно готовить материал, потому что военные нас ждут. Собираться в театре было опасно, но мы с коллегами живем рядом, поэтому встречались у режиссера Степана Пасечника. В декабре 2022 года мы выпустили премьеру — украинский народный фарс времен войны «Нехай щастить». Мы намеренно сократили спектакль до часа, чтобы удобно было возить его сначала в прифронтовые города, а затем на передовую. Как-то даже играли в Лимане для батальона «Дике поле», который освобождал Балаклею и Изюм.
— Когда впервые с 24 февраля вы снова оказались на съемочной площадке в Украине?
- Первая большая роль за время полномасштабной войны была в сериале «Позивний «Тамада». Специально для съемок я на две недели приезжал в Киев. Сразу согласился принять участие в кастинге, потому что, когда прочитал сценарий, увидел, что события происходят в Харьковской области. Хотя история нашего «Тамади» могла произойти в любом украинском городе. Готов был сняться даже в массовке, потому что для меня это важно. Это история о солдате, которому приходится взять в руки оружие, но при этом он не теряет в себе света. Это сериал о нашей молодежи, о нашем будущем. В сценарии есть и слезы, и шутки, потому что без них никак. Как только в окопе перестают шутить, значит, что-то пошло не так, что-то произошло с боевым духом.
— Делились с коллегами своим боевым опытом?
— Конечно. Ты сразу можешь понять — видел человек войну или нет. Вспоминаю, мы сидели в актерском вагончике, когда к нам зашел Саша Охрицкий, посмотрел на меня и говорит: «Вы так похожи на воевавшего человека». Мы начали смеяться. Он рассказал, что его командир тоже афганец, слово за словом, и нас уже было не остановить.
Читайте также: «Я мог выехать из страны, но вернулся в Киев»: известный актер и режиссер о пережитом во время большой войны
— Сколько вам было лет, когда попали на Афганскую войну?
— 19. Мне повезло, что я попал под вывод войск. Я стоял на самой южной точке, на границе с Пакистаном, сопровождал колонны и меня вывели. За одну неделю вышел на Кольский полуостров, на границу с Норвегией. С +60°C попал в +8°C.
— Говорят, тяжелее всего, когда военные начинают адаптироваться к гражданской жизни.
— Поверьте мне, война начинается тогда, когда она заканчивается. Когда выстрелы стихают, больше всего проявляется посттравматический синдром. В этот момент мы должны извлекать военных с территории войны. Любыми путями. Нужно привлекать военных к культуре, потому что театр, кино призваны спасать внутренний мир человека. Когда в кадре улыбаются, когда есть любовь — это не дает ментально умереть. Россияне хотят заставить нас отчаяться, посеять панику, ненависть, жестокость. Но им не удастся. У нас есть культура, а это сила.
— Как военные на передовой воспринимают ваши спектакли?
- Обычно очень сдержанно, во время выступления их лица невозмутимы. Но после спектакля подходят, жмут руку, готовы общаться. Однажды ко мне обратился военный: «Я так люблю театр, но уже четвертый год воюю и не видел представлений. А здесь вы приехали». Именно ради таких историй мы с коллегами готовы приезжать на передовую даже ради одного человека.
Ранее в интервью «ФАКТАМ» артист театра Леси Украинки, ставший военным, рассказал, о чем нельзя говорить и думать на фронте.