Вышел на свободу первый из двух осужденных, которых заставили взять на себя преступления серийного убийцы Руслана Худолея из Карловки
«ФАКТЫ» подробно освещали судебный процесс по делу серийного убийцы Руслана Худолея из Карловки, которому шесть лет удавалось скрываться от правосудия. Напомним, за это время он убил 31 человека на территории Полтавской области (в основном в Карловском районе) и Крыма. Причем до того, как ему был вынесен приговор, два человека(!) уже сидели в исправительно-трудовой колонии усиленного режима за его злодеяния. Один, Александр Степанов из Поповки Карловского района, которому было инкриминировано убийство и поджог пожилой женщины-односельчанки, все еще находится за колючей проволокой. Уже пятый год. Анатолий Ивашина, житель того же села, был осужден годом раньше за убийство бывшего сотрудника милиции Сергея Корниенко и провел на зоне пять лет и почти девять месяцев. Его освободили в связи с вновь открывшимися в ходе следствия обстоятельствами дела — Руслан Худолей дал показания, что Корниенко убил именно он.
21 февраля незаконно осужденный вернулся домой.
Еще летом прошлого года, когда стало известно о непричастности Анатолия Ивашины к убийству, за которое он отбывает наказание, я пыталась встретиться с ним в колонии, расположенной под Полтавой, однако в прокуратуре по надзору за соблюдением законов в исправительно-трудовых учреждениях мне в этом отказали. Поэтому только сейчас у меня появилась возможность задать незаконно осужденному вопросы, касающиеся его ложных признаний.
- Мне до сих пор тяжело это вспоминать, — признается 28-летний Анатолий. — Пришли за мной в день убийства, 27 апреля 2000 года, где-то после обеда. Мы с покойной тещей только вернулись из Карловки. Я ездил устраиваться на работу на мебельный комбинат, а она — на прием в поликлинику. Проезжая на велосипеде по своей улице, обратил внимание на кровь возле одного нежилого дома. Не успел даже в свой двор зайти, как подъехала милицейская машина и меня повязали: «Тут совершено преступление, надо разобраться».
Физические издевательства я терпел, наверное, пару суток. Точно сказать тяжело, так как потерял счет времени. Мне надевали наручники, бросали на пол, при этом один милиционер наступал на спину, удерживая недвижимым, а другой изо всех сил тянул заломленные руки вверх. Надевали противогаз и пускали в него сигаретный дым. Я трижды терял сознание, но не велся на это. Сломился тогда, когда сгорел сарай на подворье, где были украдены металлические коньки — это такие алюминиевые листы, прикрывающие стыки шифера. Преступник явно пытался замести следы. Следствие же хотело повесить этот поджог на Виту, мою жену. Один полтавский прокурор, помню, кричал: «Я тебе пятнадцать лет дам, а жене твоей — десять, и твой ребенок останется сиротой».
И я согласился написать явку с повинной. Готов был на все, лишь бы не трогали мою семью. Лишь бы дочь Аля не узнала, что такое интернат. Сам вырос в нем…
Дознаватель предупредил: «Если будешь в суде менять показания, то дадут не 12 лет, а все 15». Опытные зэки, с которыми сидел Анатолий в следственном изоляторе, тоже посоветовали не отрицать вину. Дескать, ничего этим не добьешься. Если тебя зацепили за кражу, то все равно посадят и, пока будешь сидеть, будут выбивать признания в убийстве. Сколько так протянешь, неизвестно, но вряд ли доживешь до окончания срока. А если будешь содействовать следствию, может, сочтут это за смягчающее обстоятельство, дадут меньше, а там попадешь под амнистию. Анатолий прислушался к советам.
Поначалу ему нелегко было утверждать при понятых, будто он совершил убийство.
- Рассказываю, рассказываю, как мне велели, а потом сбиваюсь и обращаюсь ко всем: «Только я не убивал!» — продолжает Ивашина. — Что нужно говорить, мне сказал дознаватель. По версии досудебного следствия, мы с братом якобы хотели заработать на сдаче металлолома. Поэтому присмотрели дом, в котором никто постоянно не жил, и около двух часов ночи в состоянии алкогольного опьянения отправились снимать металлические коньки. Когда уже собирались уходить, ко мне с фонариком приблизился Корниенко, живший напротив. Дескать, он заявил, что узнал меня, а я сгоряча дважды ударил его лезвием топора по голове. Чтобы не было никаких разногласий с показаниями брата, дознаватель решил не вмешивать его в это дело и выдвинул версию, что тот, увидев приближающегося человека, успел уехать с коньками на велосипеде и ничего не видел.
Позже сами участники судебного процесса, проходившего в районном суде, в разговорах с коллегами недоумевали: доказать обратное невозможно, так как подсудимый подтверждал все обвинения. «Сынок, что ж ты наговариваешь на себя? — не удержалась на процессе теща. — У нас же никогда не было такого топора, как тебе предъявили для опознания». «Это наш!» — твердил Анатолий.
Кстати, орудие преступления узнала в суде бывшая хозяйка дома, с которого были сняты коньки. Она еще удивилась тому, что топор со следами крови убитого лежал на столе судьи.
По стечению обстоятельств, из хозяйства Надежды Подчерняевой, тещи Анатолия Ивашины, тоже был изъят окровавленный топор. Следы крови были обнаружены также на ботинках и куртке подозреваемого. И именно к этому хозяйству привела оперативников служебная собака, взявшая след возле места преступления.
- Так ей же дали понюхать Толин ботинок, куда ж собака должна была бежать? — уточняет жена Анатолия Виктория. — А муж накануне рубал кур — мы праздновали мой день рождения. Бросил топор, не вымыв от крови, обувь с одеждой тоже были забрызганы. А меня стали обвинять в том, что я перестирала вещи, пытаясь скрыть следы преступления, хотя те вещи висели во дворе уже дня два.
Карательная машина начала набирать обороты. У оперативников нашлись и другие вещественные доказательства «вины» Анатолия: два металлических гвоздя с пластинами, гвоздодер, деревянная палка, велосипед и… один металлический конек, оцененный в 11 гривен. Куда девались остальные шесть, в ходе следствия установлено не было. В приговоре суда лишь отмечается, что братья Ивашины «использовали их по собственному усмотрению».
Между тем алюминиевые листы до сих пор лежат где-то на дне водоотстойника под Карловкой. Настоящий убийца сознался, что выбросил их туда. Но откачивать воду из отстойника уже не стали.
Новость о том, что посадили невиновного человека, в Поповке очень долго воспринималась с недоверием. Прошлым летом я разговаривала с Анной Ивановной Незвидской, тещей убитого Сергея Корниенко. «Если бы он там не был, то не посадили бы, — сначала категорически заявила пожилая женщина. — Не зря же собака к нему вывела. Может, Ивашина был связан с Худолеем? А теперь его выпустят, да и денег еще дадут. А у нас ни денег, ни хозяина… »
Горе семьи понятно. Но все же я попросила Анну Ивановну вспомнить, как случилась трагедия.
- Я еще не спала, сидела в своей спальне, читала, — вздохнула моя собеседница. — Слышу, Сережа вышел на улицу и вскоре вернулся. «У соседей через дорогу хату раскрывают. Что делать?» — обратился он ко мне. «Иди, ложись, оно тебе надо?» — ответила я ему. И Сережа пошел в свою комнату. Через какое-то время слышу: Валя, дочка моя, бубнит: «Что ты ходишь? Ложись да спи». Было около двух часов ночи, поэтому мы обе вскоре заснули, а зять все-таки взял фонарик, палку, как потом выяснилось, и пошел разбираться с ворами. Валя говорила, что еще раз просыпалась, выходила искать мужа, но везде было тихо, собаки не лаяли, и она снова легла. Уже светало, как мы, не обнаружив Сергея ни в хате, ни во дворе, бросились искать его. Только на улицу вышли, видим, он лежит на боку — в одних трусах, в куртке и галошах. Круги под глазами синие, будто нарисованные. Я дотронулась до руки — холодная. «Так вчн же неживий», — говорю дочке. А она кричит на меня: «Шо ви, мамо, балакахте?» Она еще долго не могла поверить в такую страшную смерть Сережи. Ни врагов у него не было, ни завистников…
Судебно-медицинская экспертиза установила, что смерть бывшего охранника райотдела МВД 46-летнего Сергея Корниенко наступила вследствие тяжелой черепно-мозговой травмы.
Наверное, Анатолий Ивашина так и отсидел бы определенный судом срок за это преступление (11 лет плюс год за кражу консервации), если бы задержанный по подозрению в массовом убийстве семьи Чинаховых из Федоровки Карловского района Руслан Худолей не выдал свой тайник с оружием. В нем находился обрез, переделанный из охотничьего ружья убитого ранее 74-летнего Героя Социалистического Труда Андрея Лукича Фисуна, и газовый пистолет «Беретта», принадлежавший ему. Стало понятно, что на счету задержанного и это громкое убийство. Но, сколько их на самом деле, еще никто не знал. А Руслану терять было нечего, все равно ему светило пожизненное заключение. И он стал сознаваться во всех своих преступлениях. Так выяснилось, что сотрудники силового ведомства отправили на зону двух ни в чем не повинных людей, в то время как убийство одинокой пенсионерки Марии Дяченко из той же Поповки в апреле 2001 года с поджогом было «списано» на неисправность электропроводки.
В официальных интервью и частных беседах с журналистом «ФАКТОВ» сотрудники МВД разных рангов не скрывали, что искали убийцу среди тех, кто был ранее осужден, кто имел зарегистрированное оружие, среди наркоманов и алкоголиков. Ни в одну из этих категорий Руслан Худолей не попадал. Поэтому, мол, его поиски и растянулись так надолго. А вот Анатолий Ивашина и его семья отчасти вписывались в созданный милицией образ потенциальных преступников. Дело в том, что в этой семье любили выпить. А где пьянки, там, дескать, кражи, а где кражи, там и убийства. Поэтому суд посчитал, что Анатолий Ивашина представляет для общества опасность.
- Я ни на кого не держу зла, — говорит Анатолий. — Те, кто сажал меня на зону, были заложниками ситуации — им надо было любым образом раскрыть преступление. Их должны, по идее, наказать. Но возможно ли это? Дознаватель, которого привозили ко мне в колонию на очную ставку, все отрицает. Он правильно говорит: «Ты же сам писал явку с повинной, это ж твой почерк, не мой, ты же все эти годы признавал свою вину». Получается, я пришел в милицию и сказал: «Посадите меня за чужое убийство, ибо я не хочу жить с женой и ребенком». Разве так может поступить здравомыслящий человек? Но коль я попал в такие жернова, то что мне оставалось делать? Я понимал, что ничего не докажу, и единственное, о чем просил и Верховный суд, и Уполномоченного по правам человека, — чтобы мне сократили срок. В моем положении можно было рассчитывать только на амнистию после девяти лет отсидки.
И я старался как можно больше добра сделать людям. Научился выпиливать по дереву, выжигать. В последнее время с группой заключенных я строил в колонии церковь. Делал ангелов для иконостаса. Здесь я поверил в Бога, благодаря вере сейчас не пью и даже не курю. Так что нельзя сказать, что шесть лет вычеркнуты из моей жизни. В колонии у меня, можно сказать, началась новая жизнь. Хотя здоровья она тоже забрала много — сердце начало пошаливать, печень побаливает.
Сейчас Анатолий потихоньку привыкает к свободе. С дочкой-второклассницей Алиной учит уроки, пытается наладить отношения со сторожевой собакой Альмой. Та не узнала вернувшегося домой хозяина, во двор не пускала… Друзей и родственников навещает.
- Куда ни зайдешь, по пятьдесят граммов предлагают за возвращение, — делится впечатлениями мой собеседник. — Отвечаю: не пью и вам не рекомендую. Жизнь очень коротка, чтобы попусту ее тратить. Мне тут работу серьезную предложили на деревообрабатывающем комбинате в Броварах Киевской области, обещали помочь с жильем. Да вот не знаю, когда снимут с меня подписку о невыезде. Пока буду заниматься восстановлением документов, сбором справок. Мне рекомендуют подавать судебный иск на возмещение морального и материального ущерба. Вы, кстати, не знаете хорошего адвоката, который согласился бы защищать мои интересы в счет будущей оплаты? Сейчас-то денег у меня нет, как и шесть лет назад. Были бы, не сидел…