Весенне-летнее наступление российской армии не оправдало ожиданий кремлевского фюрера, хотя, к огромному сожалению, триколоры теперь реют над руинами Авдеевки, Марьинки, Красногоровки, Нью-Йорка и Угледара. Из последних сил держатся Торецк, Покровск и Часов Яр. Очень сложная ситуация в Харьковской, Херсонской и Запорожской областях.
Дай Бог сил нашим защитникам выстоять в этом крайне сложном этапе экзистенциальной для Украины войны.
О том, что происходит сейчас на фронте, о задачах ЗСУ и еще о многом другом «ФАКТЫ» поговорили с известным военным аналитиком Игалем Левиным. Он офицер запаса Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ), участник второй Ливанской войны (бои между Израилем и шиитской группировкой «Хезболла» в июле — августе 2006 года) и израильской военной операции «Литой свинец» (уничтожение в Газе военной инфраструктуры движения ХАМАС в декабре 2008 года — январе 2009-го). С 2016 года Левин помогает нашим военным бороться с врагом, консультирует и всячески содействует им.
— Игаль, 2 октября ЗСУ покинули Угледар, который очень долго героически удерживали. Этот небольшой городок, где до вторжения проживало менее 15 тысяч человек, военные считают ключевым, поскольку от Угледара до административных границ Донецкой области 30−40 километров. После отхода из Угледара одни аналитики стали говорить, что скоро у нас не будет Донбасса, другие — что катастрофы не произошло. Ваше мнение?
— Ключевой это пункт или нет, может говорить только украинский Генштаб. Не помню, чтоб там такое заявляли. В любом случае они не будут озвучивать врагу, какие объекты являются для ЗСУ ключевыми.
Потеря Угледара не катастрофа, конечно. Но если мы почитаем свидетельства тех же бойцов 72-й бригады, которые публиковали СМИ, одна из причин (не единственная), почему эта бригада отошла, — она просто стерлась. Может, исход был бы другим, если б у них было больше людей.
Мы снова видим, что у русских есть успехи только из-за количественного преимущества — они задавливают силой. Эта ситуация не новая, мы такое наблюдаем на всех участках. Поэтому людям, которые удивляются: «Как же так получилось?», нужно понять, что вас мало, а их много. И эта тенденция не меняется и не будет меняться. Это же не откровение какое-то.
— Некоторые военные прямо обвинили нардепа Марьяну Безуглую в том, что через несколько часов после ее поста в соцсетях о выводе на ротацию 72-й бригады, на те позиции направились в разы большие силы врага. Могла ли эта публичная огласка стать решающим фактором в провале обороны Угледара?
— Читал об этом. Но ничего не комментирую. Кто там виноват, кто не виноват, не мое дело. Это дело украинцев.
Читайте также: «Есть опасения, что планированием войны начнут заниматься Безуглая вместе с Ермаком», — политолог Виктор Бобыренко
— Покидая какие-то рубежи, подразделения должны выходить на подготовленные позиции, это азы военного искусства. Однако военные, которые в феврале вышли из Авдеевки и на днях из Угледара, говорят, что у нас таких позиций не было.
— Это компетенция командиров на местах.
Скажу одно: солдатам всегда все плохо и всегда всего не хватает. Военный бюджет США — почти 900 миллиардов долларов. Это немыслимые суммы, их невозможно даже представить. Это очень богатое государство с очень богатой армией. Но если б вы спросили какого-нибудь условного американского морпеха в Ираке, где у него еще и товарищ погиб, он бы сказал, что «все ж… па», пардон.
Так что комментарии солдат и даже младших офицеров не могут быть индикацией ситуации. Потому что конкретно на каком-то участке все может быть плохо, а глобально все-таки кампания идет в вашу сторону. Я не про Украину сейчас говорю, а вообще про принципы.
Истории с мест не являются показателем чего-либо. Показателем может быть только максимальный сбор информации со всех уровней, начиная с младшего командного состава, ее агрегация и объективный анализ. Но! В чем проблема такого подхода? В том, что любая армия приберегает свои секреты. Никакой генштаб не обнародует полностью эту общую информацию. Поэтому часто аналитику операций проводят только после событий. То есть через годы, когда открывают и рассекречивают архивы, военные историки разбираются, почему какие-то силы где-то отступали, а где-то наступали, в каком состоянии были подразделения и какие ошибки были сделаны.
Не имея информации от всех уровней, можно что угодно говорить. Были позиции — не было позиций. Была ротация — не было ротации. Почему не было? Потому что было так или потому что не было так? Чаще это все-таки больше гадания на кофейной гуще, чем действительно анализ.
— У россиян сейчас четыре приоритетных направления: Кураховское, Покровское, Купянское и Лиманское. После их эйфории в связи с захватом Угледара интенсивность боевых действий наверняка возрастет. Что враг будет делать дальше?
— Они реализуют то, что эстонский генштаб назвал тактикой амебы. Амеба во время движения своим тельцем прощупывает все направления. Так и россияне.
Их военачальники, повторю, прекрасно понимают, что у них есть преимущество в количестве. Вот вы назвали четыре направления, можно назвать больше. Они стараются атаковать сразу на многих направлениях. Не с целью сконцентрировать где-то усилия, а с целью прощупать слабое звено в украинской обороне.
Почему слабое звено может быть? Потому что вы не можете быть сильными везде. Если вы сильные везде, то вы и слабые везде. Цепочка разрывается по слабому звену. Так же и фронт. В каком-то месте ваши войска будут слабее, чем на других участках. Эти слабые участки нужно найти. Если у русских получается где-то продвинуться, то есть они чувствуют, что удастся прорвать украинскую защиту, туда они направляют свои резервы. И это будет продолжаться, пока у них есть преимущество в количестве, и пока их люди готовы идти вперед и умирать, а они готовы. Но как только одного из этих двух условий не будет, они не смогут реализовать такую тактику.
Читайте также: «Российская власть уже не контролирует процессы, которые сама запустила», — политолог Михаил Савва
— С Донбассом все понятно — там, к сожалению, все плохо. А что на юге? Что в Харьковской и Сумской областях?
— Ситуация на конкретных участках — это компетенция военных на местах.
Россияне эту свою тактику реализуют всюду, где могут. От юга до Харьковской области. То есть нет такого, что на одном направлении у них одна тактика, а на других иная.
Более того, сейчас они снова пробуют продвинуться на Херсонском направлении. После того как украинские морпехи покинули Крынки, россияне пытаются на катерах и лодках вести бои за острова, которые находятся между правым и левым берегами. То есть и тут они тоже прощупывают со всех сторон.
— Россияне планомерно и системно идут к своей цели. Их стратегия четко просматривается. А что у нас со стратегией? Все чаще люди комментируют происходящее на передовой одной фразой: «На фронте хаос».
— Стратегия у Украины может быть только одна. Это асимметрия. Когда вы ведете войну против врага, который количественно превосходит вас, вы не можете действовать симметрично, потому что никогда не достигнете паритета по очень многим показателям — численности солдат, количеству авиабомб, самолетов и так далее. Поэтому в такой ситуации самое правильное — асимметричный подход. Тут нет изобретения велосипеда, это не какая-то уникальная украинская тактика. Так Израиль действовал. И другие страны тоже.
Мы видим, как вы реализовываете этот подход, например, на Черном море, как наносите удары по российской инфраструктуре, по их логистике, по энергетике, по НПЗ — по всей ресурсной базе. Это все как раз из разряда асимметрии. То есть вы не пытаетесь нагнать такую же по численности армию, как у русских, что невозможно, или, например, нарастить такое же количество ФАБов (фугасная авиационная бомба) с УМПК (универсальный модуль планирования и коррекции) — то, что называют КАБами (корректируемая авиационная бомба), и самолетов, потому что не будет у Украины ни завтра, ни послезавтра 300 постоянно готовых к вылетам самолетов и тысячи ФАБов с УМПК. Понимая это, вы выбиваете российскую материально-техническую базу.
— Там же всего немерено, то есть у нас работы непочатый край, причем на годы.
— Поэтому полномасштабная война длится уже боле двух лет. Если бы у них не было всего этого, она не шла б так долго.
— Что скажете о Курской операции? Да, она дерзкая и наверняка войдет в учебники. Но уже звучат обвинения в адрес руководства ВСУ, что у нас не хватает сил для обороны основных направлений, а мы поперлись в россию.
— Генерал Сырский и президент Зеленский уже озвучили, что цель Курской операции — оттянуть туда часть российских сил. Известно, что там уже находятся как минимум 30 тысяч российских солдат и техника. Их туда не перебрасывали бы. То есть мы действительно видим, что план украинского руководства реализуется, если отталкиваться от того, что оно само озвучило.
У вас, как я уже сказал, меньше солдат, чем у россии. То есть вам всегда будет не хватать людских ресурсов. Если вы где-то проводите какую-либо операцию, не обязательно в Курской области, в другом месте будет недостаточно сил.
Читайте также: «Пока кремлю удается реализовывать свою стратегию по Украине», — координатор «Информационного сопротивления» Константин Машовец
— Наша армия стачивается. Это очевидно всем. И вот в то время, когда одни, невзирая на чудовищную усталость и подорванное здоровье, держат свои участки фронта, другие без спроса покидают подразделения. Сейчас все активно обговаривают поступок военнослужащего 56-й бригады Сергея Гнездилова, который, прослужив пять лет, 21 сентября публично объявил, что «самовольно покинул часть, чтобы привлечь внимание к отсутствию установленных сроков службы в условиях военного положения». Родственники ребят выходят на митинги с требованием ротаций и отпусков. Израильтянам такое дико видеть. У вас иной менталитет. Но понять человека тоже можно, хотя он совершил преступление, которое, согласно Уголовному кодексу, карается лишением свободы на срок до трех лет. Говорят, что эта ситуация может спровоцировать эффект домино, что эта очень серьезная проблема грозит перерасти в масштабную.
— Такие вещи ни в коем случае нельзя делать. Их следует пресекать на корню и максимально строго и жестко за них наказывать. Меня пугает сам факт, что вы спрашиваете об этом. То есть вы подразумеваете, что может быть дискуссия вокруг этого вопроса. Такие темы вообще не должны быть дискуссионными.
— Очень жалко всех, кто тянет эту лямку. Благодарим их за каждый новый день.
— Да, жалко. Но это война. На войне умирают. Все претензии нужно адресовать путину, который ее начал. Нельзя вести войну, чтоб было всем хорошо и приятно. Война — это страдания, горе, невзгоды, погибшие молодые и не только люди, разрушенные города. Другой войны не бывает.
— Журналист Виталий Портников сказал, что задача Украины в этой войне на истощение продержаться хоть немного дольше, чем людоедский российский режим. Мы сможем?
— Не знаю. Украинское руководство должно давать такие ответы. Зачем гадать?
— Увы, у нас не к кому апеллировать.
— У вас всего меньше, чем у россиян, но за вашей спиной стоит Запад, который несравнимо богаче, чем россия. Если Запад продолжит поддерживать вас в течение долгих лет и, более того, будет наращивать эту помощь, то у россии шансов нет. Потому что ее ресурсы несопоставимы с ресурсами этих пятидесяти западных государств, которые вам помогают. А если не будут помогать, война закончится. И не в вашу пользу.
Продержаться или не продержаться не должно быть вопросом. Так же, как и с дезертирством. У вас просто нет выбора. Как и у Израиля в 1950-х. Если бы Израиль тогда проиграл, вырезали бы всех евреев и выкинули в море.
Из истории известно, что основатели нашего государства изначально хотели совсем иного. Но у них не было выбора. В итоге мы видим, в каком состоянии Израиль находится сегодня со всеми его проблемами, с его армией, экономикой и возможностями.
В такой же ситуации находитесь и вы. Если вы хотите сохраниться и выжить, то должны отталкиваться от опции, что нет выбора, а не от того, что есть какие-то альтернативные варианты, которые можно рассмотреть и применить.
— На Ближнем Востоке может случиться тотальная война?
— Все может случиться. Сейчас фактически идет третья Ливанская война. Она масштабнее, чем была год назад. Это большая война или небольшая? Все познается в сравнении. Может ли она перерасти во что-то большее? Да, может.
Большая война — понятие относительное. Почему вы называете вторжение полномасштабным? Потому что сравниваете его с ограниченным вторжением в 2014 году. Если бы его не было, вы говорили бы просто «война» и «россия напала». Но говорите именно так, потому что вам теперь есть с чем сравнить. То же самое и у нас. Израиль воюет уже 75 лет. Больше ли то, что сейчас происходит, чем было, скажем, лет 15 назад? Да, больше. Можно ли поэтому назвать это большой войной? Можно, видимо.
— путин не остановится ни при каких обстоятельствах. Поэтому россия заложила в бюджет следующего года колоссальные расходы на оборону, плюс там все чаще говорят об очередной мобилизации. Экономика агрессора перешла на военные рельсы, ВПК работает круглосуточно, военные демонстрируют на фронте, что быстро обучаются. Что скажете о сегодняшнем состоянии российской армии, если сравнить с 2022 годом?
— Против вас воюет армия наемников и зеков. Это не народная армия, как у вас, когда в стране действует всеобщая мобилизация. Российским солдатам платят нереально огромные деньги и соответственно относятся к ним, посылая на эти мясные штурмы, то есть на верную смерть. Плюс мобилизовали тысячи заключенных.
россия — нищее государство, где огромные массы населения прозябают в бедности. Но богатая элита во главе с путиным купила этих неимущих за свои нефте- и газодоллары, чтобы собрать войско. И бросила его на вас. Вот и все.
Пока есть люди, которые готовы идти на смерть за деньги, эта их армия существует и может выполнять задачи.
В 2022 году они мобилизовали несколько сотен тысяч человек. И это была очень непопулярная мера. Теперь видно, что путин изо всех сил пытается избежать ее. И будет избегать.
Читайте также: «Мы вытащим весь пепел из кремлевской стены и сровняем мавзолей с землей», — заместитель командира легиона «Свобода россии»
— Насколько их армия сильна технически?
— Техническое состояние становится хуже. ВСУ их технику вышибают. А производить технику и оружие в россии могут в меньших объемах, чем нужно. Как я уже сказал, это и должно быть стратегией Украины — сносить их материально-техническую базу. Она у них объективно деградирует. На это указывают все OSINT-исследователи. Да даже если вы посмотрите на поле боя, то увидите у них все меньше современной техники, а все больше всяких эрзац-решений. Но проблема в том, что этой техники, в том числе старой, очень много. «Спасибо» Советскому Союзу, который штамповал ее в несметных количествах. Хотя эти запасы конечные. Какие-то позиции уже приблизились к своему концу, каких-то хватит еще примерно на год.
— Какие уже на исходе?
— Некоторые виды пушек и артиллерийских установок. Широкому читателю эта конкретика непонятна.
— Нас заверяют, что Украина сделала рывок в производстве оружия.
— Но вам всего не хватает. Поэтому Запад должен помогать много и больше.
— Институт изучения войны прогнозирует, что ситуация на фронте достигнет кульминации в течение ближайших месяцев, если не недель. Эксперты говорят, что эта осень может стать решающей и что россия бросит все ресурсы на то, чтобы успеть до распутицы захватить как можно больше нашей территории.
— Я не использовал бы такие термины, как «решающая, нерешающая». Война идет и будет продолжаться дальше.
— Среди возможных вариантов — заморозка конфликта и новый виток противостояния в 2025-м.
— Все возможно. Не хотел бы гадать.
— Мы все время повторяем мантру, что наша Победа неизбежна. Украина выстоит в этой войне?
— Я верю, что да. Но вашей власти нужно будет принять очень непопулярные решения. Надеюсь, что в какой-то момент она пойдет на них.
— Имеете в виду согласиться отдать территории?
— Нет. Совсем не это.
— А что тогда?
— Не буду озвучивать. Потому что это не моя война и не моя история. Украинцы должны сами найти ответы на эти вопросы. Мы можем только наблюдать и поддерживать.
Я на связи с вашими старшими офицерами. Конечно же, излагаю им свои соображения, что нужно делать. Но с широкой общественностью делиться ими не буду. К сожалению, есть очень много важных решений, которые Украина не приняла и не запустила еще с 2022 года.
— Это вина военных или власти?
— Никакой вины военных быть не может, потому что военные ничего не решают, они только выполняют приказы. Всегда в центре войны находится государство. Потому что война — это продолжение политики насильственными методами. Война — это не вопрос об обществе или об армии. Армия всего лишь инструмент. Все с государства начинается и все им заканчивается. Во многом война — это испытание именно для государственного аппарата, для политического руководства, для эшелонов, которыми оно руководит, для экономики.
Есть еще ряд очень важных мер, которые нужны для Победы и которые ваше государство не принимало. Надеюсь, что примет. Я максимально помогаю всем уровням. Но решение, куда направить корабль, должно принимать ваше руководство. Не мы.
Читайте также: «Война закончится не какими-то громкими взрывами. Однажды россияне просто уйдут», — капеллан Василий Иванюк
— Можете назвать несколько главных ошибок украинской власти?
— Я уже сказал, что мы не можем вмешиваться в вашу историю.
— Что вам навсегда запомнится из этой войны?
— Несколько эпизодов. Я был в Киеве, прекрасно видел начало большой войны. Меня до глубины души поразили несколько правильных решений вашей власти, которые стали судьбоносными и, по сути, спасли тогда Украину. Если бы не эти уникальные решения, Киев был бы захвачен и сегодня это противостояние не продолжалось бы.
Одно из них, когда власть решила раздать оружие населению. В первый же день тогдашний министр обороны Резников призвал всех вступать в территориальную оборону: «Мы упростили все процедуры. Берите только паспорт — больше ничего не нужно. Даем оружие патриотам, которые без колебаний готовы применить его против врага».
На самом деле обычно власть не доверяет людям оружие даже в кризисной ситуации. Из истории войн известно, что часто какая-то страна проигрывала, потому что ее руководство боялось пойти на такой шаг.
Это было непростое решение. Но тогда буквально в первые дни Киев ополчился и фактически превратился в гигантскую крепость. Да, были и бандитизм, и огонь по своим, и кто-то наверняка до сих пор не вернул оружие — много всяких эксцессов происходило. Без них никак. Это война.
— Мы тогда так гордились этим народным сопротивлением.
— Столица висела на волоске от захвата русскими. С падением Киева все начало бы рассыпаться. То решение действительно стало большой победой Украины и спасло всю вертикаль власти и все государство. Все, что было потом, несопоставимо с тем, что происходило тогда здесь. А сегодня о том периоде многие забыли. Или говорят, как о чем-то вполне обычном.
— К сожалению, сейчас нам не меньше тревожно, чем в те первые дни.
— Это из-за неопределенности. Вы не знаете, что будет, какие планы можно строить на 2025 год.
У вас нет выбора. Просто Украине нужно этот исторический этап пережить. Причем так, чтобы выйти из него суверенным развивающимся государством. Фактически сейчас вы пишете историю борьбы за свою независимость.
Ранее в интервью «ФАКТАМ» директор Института демографии и проблем качества жизни Национальной академии наук Украины Элла Либанова сказала, что если Украина проиграет войну, то превратится в тотальную Бучу.