По признанию известного политика, до сорока лет он вел жизнь самого обычного советского человека Что наша судьба — предначертание свыше или плод наших собственных усилий и устремлений? Награда за дела наши или цепочка случайностей? Леонида Михайловича Черновецкого большинство киевлян хорошо знают в его нынешнем статусе. Парламентарий трех созывов и успешный руководитель с многолетним опытом. Только на благотворительные цели (созданную им бесплатную столовую «Стефания» в Дарнице, центр по реабилитации наркозависимых в Ирпене) Черновецкий ежегодно жертвует миллионы гривен. Впрочем, своих доходов известный политик не скрывает, утверждая, что все, когда-либо заработанное им, получено исключительно честным путем. Однако ошеломляющий успех сопутствовал Леониду Черновецкому не всегда. Трудно представить, но семья Леонида Михайловича — он, жена и двое детей — долгое время жила в крохотной квартирке в обычной панельной многоэтажке на Березняках. А сам политик, рискуя вылететь с работы, таксовал по вечерам на «Жигулях»: зарплаты молодого специалиста в 112 рублей явно не хватало для того, чтобы прокормить четырех человек.
- Леонид Михайлович, вы любите говорить, что своими успехами в жизни обязаны прежде всего вашей матери. Я знаю, у нее очень нелегкая судьба…
- Да, это она открыла мне дорогу в жизнь. Моей любимой маме сейчас 91 год. Мне всегда трудно говорить об этом, но вот уже десять лет, как она прикована к постели. Я приезжаю посидеть у ее кровати пару часов, и она, как часто бывало в детстве, улыбается мне своей очаровательной, доброй улыбкой. Мама вырастила меня одна, безо всякой помощи. Она прожила по нынешним меркам невероятно сложную жизнь. Долгое время я даже не догадывался о всей глубине трагизма ее судьбы. Лишь когда ей исполнилось 75 лет, мама, видимо, предчувствуя приближение тяжких недугов, откровенно мне обо всем рассказала…
- Это семейная тайна?
- Я не стесняюсь и не скрываю чего-либо в своей жизни. Мама родилась в 1914 году в Новосибирской области в канун начала мировой войны. Мои бабушка и дедушка переехали в Сибирь во времена Столыпинской реформы, когда крестьянам за Уральским хребтом давалась бесплатно земля. Мама была шестнадцатым ребенком в семье. В 1926 году советская власть начала в Сибири борьбу по раскулачиванию. По тогдашним меркам почти все крестьяне-переселенцы считались кулаками: ведь у них были приличные земельные наделы, много домашнего скота. Никто не считался с тем, что у бабушки с дедушкой не было наемных работников. Большевики собрали всех жителей деревни старше 12 лет и без еды, без теплой одежды под конвоем перевезли на другой берег реки Лены, оставив их там фактически умирать. Почти никто из этих несчастных людей не пережил суровой сибирской зимы. Среди немногих выживших «кулаков» оказались моя бабушка и несколько маминых братьев и сестер. Бабушка, кстати, так и прожила без документов в землянке под Новосибирском почти до 1949 года, еду ей носили старшие дети. Только перед самой смертью она решилась переселиться в город, но так и умерла, не получив советского паспорта, и была похоронена тайно. Маме во время «раскулачивания» было 11 лет, ее не тронули, и она осталась совсем одна в опустевшем селе среди таких же вдруг осиротевших детей. Новая власть открыла школу, в которой мама училась несколько лет, ничего не зная о судьбе братьев, сестер и родителей. Когда ей было 14 лет, ее украл большой партийный чиновник из области, насильно привез симпатичную девочку в свой дом — прямо на свадьбу. Так осиротевший, по сути, еще ребенок оказался против своей воли замужем за совершенно незнакомым человеком. Она родила от него троих детей. Двух дочерей и сына. Правда, девочки рано умерли от болезней. В сорок первом мужа отправили на передовую. Он погиб, не доехав до фронта. Она осталась с маленьким ребенком на руках в семье его родителей. Начала преподавать в младших классах небольшой деревенской школы.
- Как же вы попали в Украину?
- В 1949-м мама совершила невероятно мужественный поступок — уехала поступать в институт в Украину. Во время учебы в юридическом институте она познакомилась с красивым 36-летним офицером, недавно демобилизовавшимся из армии. Мой отец — Михаил Ильич Черновецкий — был единственным мужчиной, которого она всегда любила и любит до сих пор. К сожалению, они расстались еще до моего рождения. Я верю, что с мамой их развели жизненные обстоятельства… Это были очень тяжелые годы, трудно кого-то в чем-то винить.
- Но ее это не сломило?
- Я до сих пор восхищаюсь тем, как мама в голодные послевоенные годы сумела окончить вуз с отличием, стала прекрасным юристом, работала на ответственных должностях. Вся ее любовь сосредоточилась на мне, и даже иногда казалось, что она слишком много уделяет мне внимания. Пыталась жить моей жизнью, а я ничего не понимал, и в юности очень этому противился. Но вместе с тем для меня всегда было стимулом — доставлять радость и быть предметом гордости для самого любимого моего человека. Я с отличием закончил юридический институт, работал старшим следователем прокуратуры, в которой мама, как юрист, в советское время провела большую часть своей жизни. Потом работал заместителем проректора Киевского государственного университета имени Тараса Шевченко. Всю жизнь я стремился оправдать ее надежды. Мама всегда была мужественным, самостоятельным человеком. И сейчас, когда заходит речь о том, чтобы помочь ей встать с постели — она начинает плакать. Мама привыкла всегда и всем помогать, но сама помощь принимает с трудом.
- Судьбу вашего поколения трудно, конечно, сравнивать с биографией ваших родителей — но вам в молодости тоже приходилось нелегко…
- Не поверите, лишь в сорок лет я стал экономически независимым. До этого времени я вел жизнь самого обычного советского человека. Мне пришлось рано начать трудовую жизнь, еще школьником, лет двенадцати. Работал грузчиком на вокзале, зарабатывал деньги, чтобы мы с мамой могли нормально жить. Моим первым учителем, как и у всей послевоенной безотцовщины, стала улица: дружил с такими же ребятами, как я сам. Окончил школу, пошел служить в армию, безо всякого блата поступил в институт. После распределения переехал в Киев, где мы семьей жили на Березняках в крохотной квартире — «распашонке» — на девятом этаже, прямо под крышей. Эту квартиру мы ждали два года — и были просто счастливы, когда ее получили. Долгое время у нас с женой не хватало самых элементарных вещей, стульев и табуреток, особенно когда приходили гости, а в гости ходили тогда часто, и соседи со своей стороны всем с нами делились. Этажом ниже жил хороший врач-лор, лечивший моих маленьких детей. А если кому-то нужен был юрист, я давал консультацию. В общем — большое спасибо моим соседям, милым, отзывчивым людям: если бы не они, не знаю, как бы мы вырастили детей. Поэтому я очень хорошо знаю жизнь простых людей. Знаю, что такое жить на одну зарплату или пенсию, как это, когда в доме месяцами нет горячей воды, не работает лифт, а жене нужно тащить по грязной лестнице коляску на верхний этаж. Когда на первом этаже живет одинокая старушка, и весь дом старается ей как-то помочь — ведь кроме нас, соседей, у которых своих проблем и забот по горло, это сделать больше некому. Возможно, в молодые годы высокое положение и большие возможности могут вскружить голову, но успех пришел ко мне уже в очень зрелом возрасте, когда ты трезво оцениваешь себя и понимаешь, что все в жизни, а тем более деньги, это преходяще. Есть истинный духовный мир, который гораздо богаче материального. Так что я остался простым человеком, совершенно не оторванным от обычных людей. Я вообще в быту очень скромный человек, особых излишеств себе не позволяю.
- Кроме, наверное, автомобилей. Я знаю, это ваша страсть…
- Вы знаете, о машине я даже не мечтал — первый мой автомобиль оказался у меня совершенно случайно. Нам подарил его тесть на свадьбу. По-честному, я и не думал, что у меня когда-то будет машина — для меня, советского человека, она была чем-то несбыточным. Я жил на стипендию и на какие-то подработки во время учебы в институте. К тому же я прекрасно понимал, что моя будущая прокурорская зарплата не даст мне никаких шансов на приобретение собственного автомобиля. Но вот просыпаюсь я на третий день после свадьбы, заходит ко мне мой тесть и говорит: «Давай, сынок, поедем на базар». Я подумал, что, наверное, не хватает продуктов, потому что людей на свадьбе были сотни. Мне казалось, мы едем на базар, но мы отправились на автомобильный рынок. Окинув глазом ряды машин, тесть широким жестом предложил — выбирай! И я выбрал новенькую голубую «шестерку» ВАЗ 2106. Я был просто счастлив. Вот такой подарок сделали нам родители! Кстати, эта машина довольно долго помогала мне как-то поддержать семью. Денег в те годы катастрофически не хватало. Зарплата у меня, следователя прокуратуры, была 112 рублей, а двоих детей нужно было кормить. После работы я садился за руль своей «шестерки» и зарабатывал детям на молоко частным извозом. Кстати, машину нам подарили в Тбилиси, ведь и жена у меня — грузинка.
- В советские времена такая подработка была едва ли не преступлением…
- Я в самом деле чувствовал себя при этом преступником: если бы начальство меня застукало за этим занятием — выгнали бы с работы моментально. Один раз ко мне подсел пьяный подозреваемый, которого я в тот день довольно строго допрашивал. Ужас! Денег с него не взял, во время поездки старался не смотреть ему в глаза. Со временем мои «Жигули» превратились в металлолом — средств на запчасти и ремонт не было, а эксплуатировали автомобиль жестоко. Даже когда я стал преподавателем, а потом заместителем проректора, шиковать все равно не доводилось — взяток я не брал. Конечно, сейчас, у меня нет проблем с машинами, но они необходимы в основном для работы: в деловом мире автомобиль должен соответствовать статусу человека. А вне работы я веду довольно спартанский образ жизни. Деньги для меня давно уже не цель, а скорее средство делать добрые дела. Я прожил более полвека, очень многого добился, и пришло время подумать не только о себе, семье или своих сотрудниках. За границу уже давно не езжу — мне там скучно. Люблю пройтись по Киеву — в церковь зайти. Влюбился в наш город с первого взгляда — еще тридцать лет назад. Передо мной еще стоят картинки Киева образца 1976 года — зеленого, цветущего, просторного, радостного. Как нам всем сейчас этого недостает!
- У вас напряженная жизнь, вы кандидат в мэры Киева, лидер блока Леонида Черновецкого. Хватает времени, чтобы поиграть с внуками?
- Стараюсь находить! Мои дети и внуки — самое большое сокровище, которое у меня есть. Я рад и очень горжусь сыном и дочкой. Они — молодцы, самостоятельны и независимы, а главное, честно зарабатывают свою зарплату. Я думаю, что и мои маленькие внуки вырастут добрыми людьми и будут самым большим украшением нашей с женой старости. Но (смеется) об этом еще очень рано думать! Мы очень молодые бабушка и дедушка, полные здоровья и сил, а главное — желания трудиться!
- Вы глубоко верующий человек…
- Уже много лет, как я ежедневно читаю Библию. И каждое воскресенье посещаю церковь. Я православный, причем церковь, где я молюсь, принадлежит Киевскому патриархату, но я не считаю строгую приверженность какой-либо конфессии важной. Церковь — святое место, где можно обратиться к Богу. Все остальное несущественно. Каждое воскресенье я иду в нашу бесплатную столовую, общаюсь с обездоленными людьми, которые приходят к нам подкрепить свои силы. Ведь благие мысли и благие намерения без благих дел мало чего стоят… Но я не люблю распространяться на тему милосердия. Это неправильно. Поэтому здесь позвольте поставить точку! Люблю всех!