В интервью «ФАКТАМ» бывший посол Украины в Великобритании признался, что самая главная роскошь его сегодняшней жизни состоит в том, что он может позволить себе комментарии, на которые многие действующие политики не отважатся
Игорь Митюков родился в Киеве в академической семье. Его родители, которым уже за 80, до сих пор работают в Академии наук Украины. Возможно, там бы трудился и по сей день и Игорь Александрович, если бы не демократия в стенах Института экономики УССР, где работал Игорь Митюков в 80-х. Молодой ученый разработал прогноз экономического развития Украинской Советской Социалистической Республики, который расходился с линией партии и правительства. А поскольку линия не менялась, а прогноз не хотел менять Митюков, то Игорь Александрович ушел из института и занялся изучением конкретных вещей, связанных с анализом работы финансовой и банковской системы. Потом была случайная встреча с Вадимом Петровичем Гетьманом, которая определила дальнейшую жизнь Игоря Митюкова. С того момента началась его профессиональная карьера менеджера — сначала в коммерческом банке, затем в Национальном банке Украины, потом в нескольких составах украинского правительства. С последней службы Отечеству Игорь Александрович вернулся полгода назад — он был Чрезвычайным и Полномочным Послом Украины в Великобритании.
- Игорь Александрович, Лондон не снится?
- Нет, хотя в Лондоне мне было комфортно. Нельзя сказать, что уютно… Город большой, достаточно жесткий, шумный.
- Мрачный?
- В этой его мрачности есть своя красота.
- Какая же?
- Сити всегда производит на приезжего очень сильное впечатление в выходные. В эти дни район, в котором работают около полутора миллиона людей, а живут — 25 тысяч! — кажется пустынным и мрачным. В будний же день он похож на хорошо отлаженный механизм. Или фабрику. Все куда-то бегут, торопятся, у всех напряженное, очень сосредоточенное выражение лица. Но даже когда переходят улицу или жуют в кафе свой бутерброд, все предельно вежливы, аккуратно одеты и очень сосредоточенны. Бросается же в глаза то, что всеми движет заряд — работать, работать эффективно, работать быстро… То есть получается, что фабрика с хорошо налаженным производственным циклом не может вызывать какие-то теплые чувства. Но восхищение — да. Так и Лондон.
- Этого вам не хватает в Киеве?
- На меня самое сильное впечатление Киев произвел в декабре 2004 года… Я приезжал на выходные дни. Дипломаты и военные не имеют права на посту демонстрировать свои политические преференции. А в свободное от работы время — пожалуйста. Поэтому я за свой счет несколько раз в декабре приезжал в Украину.
- Чтобы поддержать друга? Ведь вы с Виктором Ющенко знакомы с…
- 1989 года. Да, думаю, у меня есть основания считать его своим другом. Сейчас, когда он занимает такой высокий пост, конечно, с ним нелегко выйти на встречу. Но те случайные или неслучайные контакты, которые у нас были, говорят о том, что у нас сохранились теплые, дружеские отношения.
- А кто вас познакомил?
- Вадим Петрович Гетьман. Я в то время работал его помощником в «Агропромбанке» СССР (позже — АКБ «Украина». — Ред. ), а Виктор Андреевич был там начальником планового управления.
- Какую роль в вашей жизни сыграл Вадим Гетьман?
- Я стал тем, кем я сейчас являюсь благодаря Вадиму Петровичу Гетьману.
- Где он вас нашел?
- Я работал тогда в Академии наук, занимался вопросами внедрения информационных технологий в банковскую сферу. Поскольку хорошо знал английский язык, меня приглашали в банк в качестве переводчика на переговоры с участием англоязычных партнеров банка. Таким образом я дважды попал на переговоры к Вадиму Петровичу. После второй встречи он попрощался с иностранными коллегами и попросил меня остаться у него в кабинете. Предложил пойти работать к нему помощником.
- Игорь Александрович, в апреле годовщина трагической гибели Гетьмана… Вы удовлетворены официальной версией его убийства?
- У меня нет информации, которая добавила бы что-то новое к тому, о чем все говорят и все знают. Но у меня нет оснований доверять той версии, которая была выдвинута официально.
- Часто говорят о том, что если бы Вадим Гетьман остался жив, то карьера многих политиков сложилась бы по-другому…
- Я думаю, что и многие события в истории нашей страны получили бы иной ход развития или этот процесс происходил бы быстрее.
- Чем определялось влияние Вадима Петровича?
- Глубокими знаниями и фантастической интуицией. Но кроме того, в силу особенностей своего характера, он имел очень сильное влияние на политиков. Включая Президента. Поэтому ему очень часто удавалось настоять на своем, переломить ситуацию.
- Почему после отставки с поста министра финансов, на котором пробыли дольше всех, вы приняли предложение поработать дипломатом?
- После увольнения из Кабмина я три месяца был предоставлен самому себе — отдыхал, много путешествовал, думал, чем заниматься дальше… Вот как раз в эти месяцы вынужденной, но довольно приятной безработицы я понял, что могу жить вне государственных институтов и механизмов. Было достаточно профессионализма, друзей, опыта для того, чтобы делать свое дело. В то время у меня появилось несколько идей, которые я начал реализовывать. Одна из них — создание Института финансовой политики как общественной организации, которая объединяла бы единомышленников — профессионалов в области экономики и финансов. Но в конце мая 2002 года неожиданно раздался звонок — министр иностранных дел Анатолий Максимович Зленко попросил меня заехать к нему в любое удобное для меня время. «Я значительно менее занятый человек, чем вы, поэтому готов приехать в любое удобное для вас время», — сказал я министру. Незамедлительно последовал ответ: «Приезжай сейчас!»
Я почуял неладное. Неладное — потому что за несколько месяцев до этого звонка мне поступили косвенные предложения поехать работать послом в одну из небольших европейских стран. Я отказывался, ведь уже видел воплощение своих идей в Киеве и в Украине. Но когда в первой фразе нашего разговора с Анатолием Максимовичем я услышал про Лондон, понял, что это предложение, от которого мне будет сложно отказаться. Единственным условием, при соблюдении которого я готов был поехать в качестве посла в Великобританию, я выдвинул сохранение за мной должности директора общественной организации «Институт финансовой политики». На что Анатолий Максимович дал согласие.
- Жизнь дипломата вас не разочаровала?
- Лондон — не первое мое дипломатическое назначение. Первое было в 95-м году. Я работал в Брюсселе, создавал представительство Украины при Европейском Союзе. Тогда и получил определенный опыт дипломатической работы. К тому же, начиная с 94-го года, возглавлял ряд делегаций Украины на переговорах с Международным валютным фондом, Всемирным банком, с Европейским банком развития и реконструкции, на которых экономика и финансы очень тесно переплетаются с дипломатией. Так что у меня было достаточно много оснований принять предложение относительно работы в Лондоне.
- А чем вы объясните свое рекордно долгое пребывание на должности министра финансов? Ведь вы работали на этом посту при четырех премьерах…
- Во-первых, я всегда, в любых диспутах говорил правду, какой бы нелицеприятной она ни была. Кроме того, никогда не занимался кулуарными играми внутри Кабинета министров. И третье правило: у меня всегда в правительстве были друзья, соратники, с которыми я выверял свою линию поведения, — Роман Шпек, Василий Роговой, Василий Гуреев, Петр Германчук и многие другие. Нам удалось сформировать экономический блок, где неважно было, кто — начальник, а кто — подчиненный. У нас всегда было железное правило: мы должны дать возможность друг другу изложить свою позицию и после этого принять совместное решение, которое потом разбить было очень тяжело.
- Насколько личные симпатии влияют на результат командной работы?
- Одним из главных качеств любого политика должно быть умение не подчинять свои кадровые и профессиональные решения личным симпатиям. Личные симпатии могут играть роль, может быть, на каких-то начальных этапах в построении команды. Потом на первый план выступают профессионализм и работоспособность! И когда ты видишь, что у тебя уже не хватает аргументов, а тебя поддерживает человек, который тебе, может быть, не очень приятен, но он профессионально правильно себя ведет, ты начинаешь его любить даже больше, чем тех, кто заглядывает тебе в рот и поддакивает по любому поводу.
- Скажите, что во власти есть такого, что заставляет вкусивших ее бороться за власть не на жизнь, а на смерть?
- Мотивы стары, как мир! В том числе, конечно, среди них присутствуют и корыстные. Но есть еще и эмоциональные вещи, которые характерны для политиков, впервые начинающих гонку за постами. Желание властвовать, может быть, даже является более сильным движителем, чем корысть. Я говорю сознательно о негативных сторонах. Это чтобы понять, что не бывает только белого или черного. Скандалы в «оранжевой» команде продемонстрировали — к сожалению! — что это так. «Оранжевая» революция поставила очень высокий моральный барьер перед политиками. Если человек идет в политику, значит, он должен преодолевать этот барьер. И этот барьер одинаково велик для всех: и для «голубых», и для «зеленых», и для «оранжевых»…
- Вы тоже решили взять этот барьер…
- Да! Я неожиданно для самого себя решил принять предложение баллотироваться в Киевсовет. Если бы мне предложили баллотироваться в парламент, я бы отказался. А вот Киевсовет — это другое. Мне кажется, это тот орган местного самоуправления, где решение практических проблем — организация жизни трехмиллионного города — будет превалировать над политическими.
- А почему приняли предложение именно от этой политической силы?
- Я высокого мнения о профессиональных и моральных качествах Сергея Ермилова. Именно он меня убедил присоединиться к экодвижению. То есть для меня его присутствие, присутствие дочки академика Амосова являлось определенной лакмусовой бумажкой того, что это действительно идея правильная и благородная!
Я думаю, что со временем вокруг идеи экологической справедливости объединятся все «зеленые» движения страны. Даже я, человек достаточно осведомленный в тонкостях нашего законодательства и социальной политики, совершенно неожиданно узнал, что экологическая надбавка, о которой говорит партия, она на самом деле существует. Существует для людей, которые пострадали от Чернобыльской катастрофы. И это справедливо, что она есть!
Но параллельно ученые доказали, что существует целый ряд территорий Украины, которые подвержены не меньшему, а может, даже более вредному, более губительному воздействию последствий загрязнения окружающей среды. Почему мы о них забыли? Да, пусть не все 15 миллионов, но сотни тысяч людей должны уже в ближайшее время ощутить поддержку, которая зафиксирована нашей Конституцией. В Конституции Украины сказано: либо государство обеспечивает экологически безопасные условия для проживания, либо компенсирует ущерб здоровью людей!
Поэтому здесь популизма нет. Здесь есть желание реализовать принцип социальной справедливости.
- Вам опять хочется круто изменить свою жизнь?
- Я не раз воплощал в жизнь такие желания — однажды, когда ушел из Академии наук в банковскую сферу. Потом, когда в начале 94-го года принял предложение Виктора Ющенко перейти из коммерческого банка в Национальный банк. Но самым неожиданным для меня было предложение премьера Виталия Масола, сделанное в сентябре 94-го: перейти на работу в Кабинет министров. Здесь, я думаю, не обошлось без рекомендации Вадима Петровича Гетьмана. Так в 95-м я попал в правительство. Для меня, честно говоря, было огро-о-омным шоком первое мое выступление в парламенте в качестве члена Кабмина…
- Почему?
- Ну, я привык к профессиональным дискуссиям, где превалирует качество аргументов, а не доминируют эмоции и политические лозунги. А когда после моего первого выступления по поводу программы социальных реформ, которую от имени Кабмина мне было поручено презентовать в парламенте, на меня вылили не одно ведро грязи, я растерялся, не мог понять: за что, почему?
- Как вы с шоком справились?
- С помощью друзей и бокала хорошего коньяка! Тогдашний министр труда и социальной защиты Михаил Каскевич, к сожалению, ныне покойный, отвел меня в мой же кабинет на Грушевского, налил бокал коньяка, заставил его выпить и сказал: «Забудь! У тебя через две недели следующее выступление в парламенте».
- Игорь Александрович, а сейчас как боретесь со стрессами?
- Спорт — обязательно! И танцы. Мы с женой, по отзывам наших друзей, хорошо танцуем. И мне приятно с ней танцевать!
- А где вы научились?
- Моя жена в детстве занималась танцами, она участвовала в ансамбле народных танцев. В последние годы учебы в школе я тоже ходил в танцевальную школу.
- Вы познакомились в танцзале?
- Нет, встретились мы на теннисном корте. Моя жена моложе меня на одиннадцать лет, поэтому на дискотеках мы не пересекались. Нам легче было познакомиться на теннисных кортах, где собираются люди разного возраста. Там я и присмотрел себе партнершу.
- Интересно, а какие люди вам симпатичны?
- Сильные. Умные. С определенной долей романтизма…
- Вы — романтик?
- Да. Безусловно! Ведь я не политик. Я закончил с политикой! И в этом самая главная роскошь моей сегодняшней жизни, потому что я могу себе позволить те комментарии, которые политик не может себе позволить. Я выбираю свободу!
- Что вам в Киеве не нравится?
- Мне не нравятся пивные ларьки на центральных улицах. Мне не нравятся залы игровых автоматов на месте традиционных маленьких магазинов, скверов, мне не нравится засилье на тротуарах дорогих иномарок…
- А у вас какой автомобиль?
- У меня микроавтобус «Фольксваген».
- Почему микроавтобус?
- У меня был друг — известный актер Сергей Иванов, сыгравший Кузнечика в фильме «В бой идут одни «старики». Мы росли в одном дворе на углу Прорезной и Пушкинской, наша семья жила на шестом этаже, а Ивановы двумя этажами выше. В школе мы не пересекались, потому что Сергей ходил в 92-ю школу, я — в 57-ю.
И когда он преждевременно и неожиданно для всех нас умер, чтобы как-то поддержать его семью, которой эта машина не была нужна, я купил этот микроавтобус. Сергей его использовал для поездок по Украине во время съемок своего знаменитого сериала. Как-то неожиданно для самих себя обнаружили, что автомобиль полностью соответствует потребностям нашей большой семьи. Там размещаются мои родители, родители моей жены, дочь, мы с супругой… И мы можем путешествовать вместе. Это наш семейный автомобиль, которым мы пользуемся.
Вернувшись из Лондона, я решил купить еще один такой же микроавтобус. Чтобы места хватало всем.