Сорок дней назад перестало биться сердце талантливого спортсмена и тренера Из досье «ФАКТОВ» Анатолий Пузач родился 3 июня 1941 года в поселке Красный Кут Саратовской области. Заслуженный мастер спорта СССР. Заслуженный тренер Украины. Начинал играть в футбол в заводской команде «Прогресс» (Бердичев). Затем выступал за житомирское «Полесье» (1960-1961 гг. ) и львовский СКА (1962-1964 гг. ). С 1965 по 1973 год играл в киевском «Динамо». Амплуа — нападающий. Чемпион СССР 1966, 1967, 1968 и 1971 годов. Обладатель Кубка СССР-1966. Участник чемпионата мира 1970 года. В составе сборной СССР провел 14 матчей (2 гола). В чемпионатах СССР сыграл 215 матчей (49 голов). С 1974-го по август 1990-го, а затем с 1997-го по 2000-й был вторым тренером киевского «Динамо», а с 1990-го (с августа) по 1992-й — главным тренером самого титулованного клуба Украины.
С Людмилой Сергеевной Пузач мы беседовали в небольшом уютном кабинете Анатолия Кирилловича. Сорок дней назад остановилось сердце известного футболиста и тренера, но он был рядом — на многочисленных фотографиях. Да и душа его к тому моменту еще не покинула этот мир. В нашем разговоре принимала участие практически вся семья спортсмена — его жена, дочь Оксана, сын Алексей, внучки Настя и Катя. Беседу то и дело приходилось прерывать, чтобы вытереть слезы и успокоиться. А в конце нашего разговора Людмила Сергеевна призналась, что своего любимого и единственного Толю она проводила в последний путь словами: «Половину сердца я тебе отдаю, а половину — детям».
- Я, когда видела старичков, идущих под ручку, думала: «Какое счастье!» — вспоминает Людмила Сергеевна. — Думала, что и мы с Толей тоже будем так же вместе доживать. А он мне говорил: «Не доживу я до глубокой старости. В нашем роду все рано умирают».
- Когда вы познакомились, Анатолий Пузач уже был известным футболистом?
- Толя тогда уже играл за «Динамо». Он вместе со своим младшим братом Геной, с которым я познакомилась в спортивном лагере, жил на площади Победы, возле вареничной. Я училась в КИСИ и часто, возвращаясь из института, проходила мимо их парадного. Однажды перепутала Толю с Геной. Говорю: «Привет!» Он улыбнулся и тоже поздоровался. И вдруг до меня дошло… Я растерялась и забежала в парадное. А тут как раз Гена навстречу. Он нас и познакомил. Помню, первое, на что я обратила внимание, — это глаза Толи. Такие огромные, черные. Он потом признался, что тоже на мои глаза загляделся. Подумал: «Если к таким прекрасным глазам еще и хороший характер — точно женюсь!» Так что у нас стопроцентная любовь с первого взгляда была.
Мне тогда уже 19 исполнилось, а Толя меня на семь лет старше. Первое свидание у нас состоялось 2 августа. Мы зашли в кафе и выпили там шампанского. Пробочку от этой бутылки я до сих пор храню. Мама Анатолия, правда, хотела, чтобы он себе невесту дома, в Бердичеве, нашел. Толя сам познакомился с моими родителями. Осенью нашу группу послали в колхоз, так он пошел к моим родным узнать адрес. Приезжал ко мне в колхоз. А 16 августа следующего года мы поженились. Свадьбу два раза пришлось переносить. Он тогда уже за сборную выступал. Да и медового месяца у нас не было. Команда играла на выезде — в Донецке. Вечером после игры он сел с ребятами — Медвидем, Турянчиком и другими — в поезд, а на утро уже был в Киеве. Днем мы расписались в загсе на Печерске, а свадьбу праздновали у нас дома — в частном секторе на Куреневке. Свидетельницей была моя институтская подруга, она потом стала женой Толиного младшего брата.
- Когда вы дочку, а потом сына рожали, муж рядом был?
- Помню, когда Толя на чемпионат мира в Мексику уезжал, у меня живота еще видно не было. А они на сборах долго были — больше трех месяцев. Вернулся — а я уже на восьмом месяце, живот огромный. «Ой, — спрашивает, — а это что?» Он все время занят был. Но так получилось, что оба раза муж провожал меня в роддом и забирал оттуда сам. Когда начались схватки, в шесть утра отвез меня в больницу. Тогда УЗИ не было, врач послушала, как малыш бьется, и говорит: «Вот сейчас точно футболист родится». Когда ребенок появился на свет, акушерка перевернула его и воскликнула: «Ой! Девка!» А у меня первая мысль: «Что я Толе скажу, ведь девочка родилась?» Написала ему записочку. У меня, кстати, все письма — из роддома и в роддом — до сих пор хранятся. Толя отвечает: «А я не очень-то и хотел мальчика».
На проспекте Победы соседями у нас были Параджанов и оператор Верещак. И вот они вместе с мужем и его братом всю ночь отмечали рождение нашей дочери. Да так, что соседи милицию вызвали! Стражи порядка приехали, увидели такую компанию, узнали о поводе и попросили потише себя вести.
Кстати, это Толя настоял, чтобы дочь назвали Оксаной. Хотел, чтобы девочка носила настоящее украинское имя. А вот сына, он младше Оксаны на год и одиннадцать месяцев, уже я назвала — Алексеем. Мне все хотелось Толе сына родить. Он сказал: «Сама решай. Ты же знаешь, что меня нет, и помогать будет некому». Учтите, что я ведь еще тогда и в институте на стационаре училась. В общем, диплом я защищала, когда у меня уже двое детей было. По направлению отработала четыре года, а потом сын серьезно заболел, и мне пришлось уйти с работы…
Знаете, часто вспоминаю слова моей бабушки. Она жила на Северном Кавказе. Мудрой была женщиной. Тогда она уже во второй раз овдовела. Как-то на две недели приехала к нам в гости. А уезжая, сказала: «Людка, у тебя муж такой, что ему надо ноги мыть и воду эту пить. Запомни мои слова на всю жизнь!» (Слезы мешают Людмиле Сергеевне говорить, и мы вынуждены прервать наш разговор на несколько минут. — Авт. ) Вот этими словами, — взяв себя в руки, продолжила моя собеседница, — дана полная характеристика Анатолию Кирилловичу. Каким он был человеком! Сильным, добрым…
- Без него ни один день рождения не проводился, — подключается к разговору дочь Анатолия Кирилловича Оксана. — Если папы в этот день не было в городе или он по каким-то причинам не мог прийти, праздник переносили. Он был таким жизнелюбом — всегда танцевал, всегда пел. А как внучек любил! Они от него ни на шаг не отходили.
- Ребята из команды часто обращались к нему с просьбами, и никому он не отказывал, — добавляет Людмила Сергеевна. — А теперь мы все осиротели…
Анатолий Кириллович вообще неконфликтным человеком был. Мне кажется, что за всю свою жизнь он ни разу ни с кем не поссорился. Помню, нас учительница в школу вызвала. Прошу Толю: «Поговори с Лешей». А он в ответ улыбается: «А почему я с сыном должен портить отношения? И так редко дома бываю. Вот ты и поговори с ним». Часто вспоминаем смешной случай, когда он научил Алешу, как надо Оксану в садике защищать. Один мальчишка все время ее обижал. Толя позвал Алексея: «Завтра в садике подойдешь к тому мальчишке и скажешь: «Гнида ты такая! Если только тронешь мою сестру, я с тобой серьезно разберусь». Алеша все так и сделал на следующее утро. Мальчишка сразу же отстал…
- Летом вы куда-то уезжали отдыхать?
- Каждый год в начале лета мы уезжали на дачу. Там так хорошо! Каждый кустик, каждое деревце посажено руками мужа. Любил он садом заниматься. А какие помидоры выращивал! Ходил за ними, как за малыми детьми, каждый кустик защищал от фитофтороза. Из пульверизатора помидоры обрабатывал настоем чеснока, чтобы не болели. А как его соседи по даче любили! Никому никогда не отказывал…
Как выходной — мы на рыбалку или за грибами отправлялись. В пять утра детей будили и вперед! Поначалу Оксана с Алексеем сопротивлялись, не хотели, а потом привыкли. Они уже в машине досыпали. Ездили рыбачить на озера в Жуковцы, там Анатолия все знали. Карасей он очень любил ловить. Правда, нетерпеливым был. Я могла полдня сидеть, чтобы на специальную насадочку карпа поймать. А ему надо было, чтобы клевало все время. Наловит ведро карасиков, а потом полдня чистит их. И жарил сам!
- Вы бы знали, как папа ел! — добавляет Оксана. — Он самый рядовой бутерброд мог с таким аппетитом поглощать, что мы не выдерживали и спрашивали: «Что ты такое ешь? Покажи!» Но вся еда обязательно должна была быть очень горячей. Борщ — ну просто кипяток! Еще туда перчика побольше добавит, лука. Ест и потеет…
- Возвращаясь со сборов домой, что-то особенное просил приготовить?
- Борщ с фасолью и грибами, — улыбается Людмила Сергеевна. — И еще очень любил пюре с котлетами. Он и сам хорошо готовил. Был период, когда муж без работы был. Сидел три года дома. Все сам готовил. Причем мог такое что-то необычное приготовить, что, например, за границей пробовал или по телевизору увидел.
И не было такого, чтобы Толя из заграничной командировки подарков всем родственникам и детям не привез. Когда в Мексике на чемпионате мира был, столько всего для Оксаночки купил, хотя она тогда еще даже не родилась. Я и не видела, куда он эту огромную спортивную сумку с детскими вещами спрятал. Чего там только не было — костюмчики, бутылочки, сосочки!.. А на выпускной вечер какое он платье дочке привез! Им же валюту не выдавали. Но он уж как-то так сэкономил… С собой у него 100 долларов было. По тем временам такие большие деньги! А мы с Оксаной в журнале «Америка» платье увидели и показали его папе. И он нашел похожее, купил к нему гипюровые перчатки и босоножки. Дочка была самой красивой на выпускном балу. Потом еще две наши племянницы на свой выпускной это платье надевали. С каждой загранпоездки он всегда детям игрушки привозил, кока-колу, бананы. В гостиницах там джемы разные давали, он все детям собирал.
- Последние годы Анатолий Кириллович тяжело болел…
- Никто не знает, откуда берутся все болезни. У Толи было заболевание всей мышечной системы. После сборов в 2001 году у него каждый вечер поднималась температура. Начались проблемы с легкими, стал дышать тяжело. Его в терапию положили. Потом в неврологию. И там уже поставили точный диагноз. Врачи поражались: «Люди с таким заболеванием с постели не встают, а он ходит с палочкой!» Падал, но поднимался и шел. По коридору туда-сюда… Осенью руководство «Динамо» отправило нас в Германию на обследование, и там диагноз подтвердился. Назначили лечение.
А полтора года назад муж перенес тяжелейший инфаркт. Он тогда в госпитале лежал. Вроде бы состояние улучшилось. Я каждый день к нему приходила, меня в реанимацию пускали. А тут как-то захожу в палату, а там лекарства, кислородные подушки, кардиостимуляторы… Оказалось, что его ночью несколько раз с того света возвращали. А у нас Оксаночка должна была вот-вот родить третью внучку. Толя потом рассказывал мне о той страшной ночи: «Лежу, теряю сознание и думаю: вот сейчас умру и внучку не увижу». Это и дало ему силы выжить. Врач удивлялся: «Какая сила воли! Какой жизненный потенциал!» Полтора года он еще успел понянчить Лизу. А в последние месяцы у него даже сил не было вставать. Она уже сама подходила к нему, и он учил ее петь. Не мог ничего больше ей дать, так они песни пели…
А сколько мы с ним в госпитале вылежали! Палата хорошая, но даже раскладушку негде поставить. Днем я — на стуле, а ночью — у него в ногах. Иммунная система у Толи уже не работала, сердце больное, а он терпел все это. Никогда не жаловался. Сам уже ничего не мог делать, два года, по сути, в инвалидной коляске провел. А в последний месяц ему совсем плохо было. Но при памяти был до последней минуты. После инфаркта ни в какую больницу не хотел. Дома капельницы ставили, уколы я сама делала. Он все ночи сидя спал — задыхался. А буквально перед смертью две ночи так крепко спал, что утром я его сама будила: «Толя, тебе надо укол делать и таблетки пить». — «Ой, а я так крепко спал, что за ночь даже ни разу не проснулся!»
В понедельник планировали ехать в госпиталь, а в пятницу, 17 марта, ему стало плохо — давление упало. Приехала «скорая». Жаловался, что перед глазами темно. Сидел в инвалидной коляске, мы его пледами укутали. Врач сказала, что и шапочку нужно надеть. Я за шапочкой, а он открывает глаза и спрашивает: «Какую ты мне шапочку надела?» Показала — такая черненькая с надписью «Украина». Кивнул головой, что та. Не хотел в госпиталь ехать. Сказал: «Не поеду, я там умру». Но состояние ухудшалось, и его забрали в больницу. Вечером Алеша отвез ему маленький приемничек и мобильный телефон. В час ночи Толя мне позвонил и попросил привезти утром наушники. Утром ему уже совсем плохо было — отказали почки. Меня пустили к нему в реанимацию. Он долго смотрел на меня, потом таким взглядом проводил… Потухшим. Кто знал, что это в последний раз?..
И приснился мне Толя за это время всего один раз. Я часто езжу на кладбище и везу на могилку цветочки, конфетки, печенье. А на прошлой неделе я от дочки ехала и забыла все это взять. Через пару дней он мне приснился. Вроде бы я с сестрой приехала его проведать в больницу. Зоя Сергеевна ему котлеты привезла и пюре, а я — с пустыми руками. Толя спрашивает: «А почему ты ничего не принесла? На тебя это не похоже». «Спешила к тебе, — отвечаю, — вот и забыла все. Давай поедем и купим». Мы сели в трамвай. На конечной остановке я выхожу, а его нет. Спрашиваю у кондуктора: «Вы не видели такого высокого мужчину?» — «Его нет здесь. Он уже давным-давно вышел».
Алеше приснилось, что папа сидит дома, в коляске. Сын спрашивает: «Папа, а почему ты здесь?» — «А меня отпустили к вам на час. Попрощаться». Знаете, умом понимаю: смерть избавлением от мучений для него была, а смириться с тем, что его нет рядом, пока не могу…