Вчера известная актриса отметила 50-летие
С тех пор как Наталья Андрейченко сыграла Мэри Поппинс, она — на удивление! — почти не изменилась внешне. Зрители, полюбившие Наталью за яркие роли в картинах «Колыбельная для мужчин», «Сибириада», «Петр Великий», «Военно-полевой роман», «Леди Макбет Мценского уезда», вряд ли поверят, что актриса отметила 50-летие.
На улице с ней здоровается каждый второй, останавливаясь в недоумении: «Как, неужели это она? Говорили, что Андрейченко «прописалась» в Голливуде… » По совам актрисы, такое внимание очень приятно, ведь за ним стоит любовь. А Наталья больше всего на свете любит, когда ее любят. Она по-голливудски улыбается всем, направо и налево раздает автографы и обожает говорить о себе в третьем лице.
- Наталья, так где же вы в основном живете: в России или в Штатах?
- На два дома, но чаще бываю в России. Хотелось бы осесть там, но пока мотаюсь. Четырнадцать часов перелета! От этого так устаю! Думаю, человек должен находиться там, где слышен его голос. А вообще о моем переезде журналисты напридумывали, ведь я даже после того, как в 1986 году вышла замуж за иностранца, оставалась в России. И всегда работала. На восьмом месяце беременности прыгала с плота на съемках «Леди Макбет Мценского уезда» Романа Балаяна. Через два с половиной месяца после родов уже стояла на сцене: в Дрездене и Берлине мы с огромным симфоническим оркестром делали музыкально-литературную композицию «Евгений Онегин».
- Говорят, ваше знакомство с мужем — швейцарским актером и режиссером Максимилианом Шеллом — было очень романтичным.
- Был замечательный день 3 сентября 1984 года, светило огромное солнце, я приехала на съемочную площадку и увидела красивого иностранца. Конечно, Шелл очень известен, но я его не знала, как-то пропустила фильмы с его участием, потому что катастрофически не хватало времени: к моменту окончания ВГИКа уже снялась в пяти картинах. Мужчина был настолько интересный, что сама к нему подошла. А сказать-то ничего не могла — английского не знала! Постояла-постояла и придумала: «I'm so angry with you! Why did you send me to the monastery?!» Это текст из моей роли Евдокии Лопухиной, жены Петра I: «Я на тебя так сержусь! Ты зачем меня в монастырь-то сослал?!» Он ничего не понял и очень испугался. Вот так мы и познакомились! Потом Макс пригласил поужинать. В ресторане мы общались своеобразно: рисовали картинки на салфетках. К сожалению, я их не сохранила. На рисунках были море, солнце и мосты почему-то…
- Имя Шелла помогло вам в карьере?
- Муж колоссально поддерживал меня: я могла заниматься собой, брать уроки английского у лучших педагогов Голливуда. Макс вложил огромные деньги в мое образование, но в профессиональном плане все пришлось делать самой.
- Правда ли, что, когда вы прибыли в Голливуд, вся набережная была увешана вашими портретами?
- Если бы фамилия моего мужа писалась по-другому — Shell, как заправочная станция, — тогда это было бы возможно. Слава Богу, Макс не только нормальный, но и интеллигентный человек, настоящий интеллектуал. Не купец, а художник. Даже Майкл Дуглас может купить «Оскар» своей жене, но оклеить всю набережную ее фотографиями — нет. Пусть пишут что хотят. В Интернете, например, создали целый сайт на тему моего развода, которого не было и не будет.
- А как на самом деле живется вместе двум незаурядным людям?
- Конечно, тяжело. Особенно если у них одна профессия. Возникает конкуренция. Но мы с мужем уважаем друг друга, поэтому всегда находим общий язык. Определили такое понятие, как «общность», и когда случается размолвка, первым делом напоминаем себе о нем.
- За годы жизни в Америке в вашем характере что-то изменилось?
- Америка мне очень помогла. Дала понять, что самое главное в жизни — не потерять себя. Я изучила английский и много снималась, хотя в Голливуд иностранных актеров приглашают редко. Это в 60-е годы в них была необходимость, когда требовалось показать правду жизни. А сейчас берут, к примеру, Аль Пачино, «надевают» на него мексиканский акцент — и вот вам национальный типаж! Я никогда не соглашалась играть что попало. Например, ни за что не возьмусь за роль женщины, которая берет ружье и стреляет в шестилетнего ребенка. Отказалась сниматься и в «Вавилоне-5». Там у меня должны были быть огромные уши, рога, выпадающие глаза… Меня любят 200 миллионов зрителей, и я не покажусь им в таком виде, потому что в ответе за всех, кого приручила. А в агентстве сказали: «О чем вы?! Какие зрители?! В этой стране все мечтают получить работу, а из-за вас мы теряем огромные деньги!» И выставили меня вон. В благодарность за это сделала своему агенту подарок — коллекцию фильмов с участием Чарли Чаплина. Агент был красивым успешным американцем, а кто такой Чаплин, не знал…
- И все-таки, вам стало известно что-то принципиально новое об актерской профессии?
- В Голливуде совершенно иная школа, другие понятия. На кастинг надо идти во всеоружии, знать, как правильно себя вести, быстро прочитать текст, разобрать его. А в школе Ли Страсберга можно встретить выдающихся людей, порепетировать, к примеру, с Мишель Пфайффер…
- Суперзвезды тоже учатся?
- В Голливуде никто ни с кем не цацкается. Никогда не забуду, как мне в 18 лет режиссер Кончаловский сказал: «Может, и буду снимать тебя в «Сибириаде», но как устал я со всеми вами возиться! Хочется работать с профессионалами». У нас принято на площадке натаскивать, актеры приходят «замороженные» и думают: «Щас мы тут под шумочек разберемся, текст повторим, мизансценочку построим… » А в Америке все по-другому. Чем интересны кастинги? Актер идет на пробы не только с готовым текстом — он приносит свою концепцию роли. Голливуд — машина, механизмы которой работают слаженно. Режиссеру остается только сказать: «Мотор!» и «Стоп!» За него все сделают. Сценарий подписывают в конце каждой страницы, попробуй изменить хоть слово! Все заранее согласовано. И, может быть, лишь Спилберг да Милош Форман имеют право на последний монтаж. Обычно это право принадлежит студии, продюсерам.
- Второй такой просто не может быть! Я благословенный человек, ведь именно мне, а не кому-то другому повезло сыграть суперняню всех времен и народов. За то, что так случилось, спасибо Господу, космосу и судьбе. Кстати, у меня были похожие роли в Америке и Германии. Видно, они мне предназначены…
- Ваша дочь Настя русская или американка?
- Наверное, лучше всего ее характеризует такой штрих: когда в Америке поднимают флаг, все встают, кладут руку на сердце и поют гимн. А Настя сказала: «Я очень люблю и уважаю Америку, но гимн петь не буду, потому что мой папа — швейцарец, а мама — русская». Настенька — девушка серьезная, очень похожа на мамочку.
- Вам легко изъясняться на неродном языке?
- Иногда бывает сложновато. Английский — язык бизнеса, на нем можно компактно излагать мысли. Но в нем нет «заинек», «лапушек», «солнышек»… Поэтому мы с Максом часто говорим по-немецки: в этом языке все же больше ласковых слов. А с Настей общаюсь по-английски и по-русски.
- Меняется ли со временем ваше восприятие окружающего?
- Это происходило много раз. Но я всегда старалась сохранить в себе детскость, потому что только ребенок способен радоваться просто так, от самой жизни. Ведь если человек несчастен, то и смысла в его существовании нет. Надо уметь любить, отдавать людям как можно больше, не задумываясь о том, вернется это или нет. А как только задумаешься о возврате, точно ничего не получишь.
- Сейчас в моде сохранять красоту при помощи пластических операций…
- Когда сияют глаза, о возрасте забываешь. Если ты способна любить, то и в сто лет будешь красавицей. Я знаю 25-летних девочек, которые уже старухи. Просто обожаю легенду американского кино Марию Шелл, сестру моего мужа. У нее нет ни одного седого волоса, и она не делала ни одной пластической операции. Мария и в 77 лет красавица. По поводу операций она говорит: «Резать себя? Подвергаться смертельной опасности? Разве я сумасшедшая?» И я тоже отношусь к различным вмешательствам с опаской.
- Тем не менее годы вас совершенно не изменили. Как ухаживаете за собой?
- Это секрет. А если серьезно, то иногда делаю передышку — отдыхаю в любимом санатории под Москвой.
- Вы придерживаетесь учения йоги?
- Да, у меня в Штатах есть свой учитель. В России занимаюсь сама, поэтому получается не так хорошо, как хотелось бы. Иногда халтурю, иногда ленюсь. Кстати, по йоге надо не забывать каждый день хвалить себя, а я забываюЙ