Узнав, что такие же миопротезы рук, как у него, изготавливают для искалеченного медведем 14-летнего Олега Ермоленко, Виктор посоветовал мальчику верить в себя и не ждать поблажек
Виктор так лихо ездит на своем стареньком «Форде» по перегруженным киевским улицам, что многие, узнав, что он инвалид, недоуменно восклицают: «У этого водителя нет рук и ног? Не может быть!» Корреспонденту «ФАКТОВ» тоже довелось поездить в качестве пассажира с Виктором Стерпинским.
Шесть лет назад «ФАКТЫ» писали о двух украинских дальнобойщиках, перевозивших перед Новым годом из Голландии в Москву шоколадные батончики и ставших жертвами разбойного нападения. Тогда переодетые в форму гаишников дорожные бандиты, остановив в Подмосковье груженую фуру, вывезли водителей в поле и, напоив клофелином, в бессознательном состоянии бросили их умирать на 18-градусном морозе. Чудом выжившему 40-летнему Виктору врачи вынуждены были ампутировать обмороженные руки и ноги. С тех пор мужчина «сносил» уже три пары протезов конечностей — ведь живет он «на полную катушку», так что многие окружающие даже не догадываются об его увечьях. Тем не менее каждый день, садясь за руль, Виктор преодолевает физическую боль, направляясь в храм Святой Троицы в Китаевой пустыни, где он безвозмездно работает водителем, помогая немощным людям.
Узнав же, что мастера, протезировавшие его много лет, сейчас изготовили протезы для 14-летнего Олега Ермоленко, которому медведь в январе этого года в зоопарке города Мена (Черниговская область) оторвал обе руки (»ФАКТЫ» писали об этой трагедии), Виктор Стерпинский решил морально поддержать паренька. «Главное, не держи в себе обиду и злость, которые разрушают изнутри, — считает Виктор, победивший обстоятельства, хандру и ощущение бессилия. — Никогда не требуй поблажек, не ной и верь в себя. Помощь принимай с благодарностью, а не как данность. И тогда ты сможешь жить нормальной, полноценной жизнью».
Договариваясь о встрече, Виктор сказал: «Я сам подъеду за вами, скажите только куда». Садясь в его «Форд-Сьерру», замечаю, что легковушка выглядит, как новая, в салоне идеальная чистота. Виктор объясняет, что машина была куплена еще до трагедии, а недавно друзья помогли с ремонтом, в том числе и салон обновили. При этом автомобиль не переоборудовали, только на руле установили деревянную рукоятку, чтобы легче было удерживать его с помощью протеза левой руки. Правым протезом Виктор переключает скорости, поскольку коробка передач в его легковушке не автоматическая. «На дороге я чувствую себя уверенно, а значок «инвалид» на заднем стекле — в основном, для парковщиков, чтобы не наглели», — утверждает Виктор. Я тут же убедилась в правдивости его слов, наблюдая, как легко и спокойно мужчина обгоняет целую вереницу машин, «застрявших» на повороте. Сразу видно, что Виктор — водитель от Бога и явно любит полихачить на дороге: после очередного виража у меня сердце ушло в пятки, а мой собеседник, оставив позади несколько резвых иномарок, невозмутимо заметил: «Не люблю, когда меня обгоняют».
Остановившись у обочины, Виктор «руками» ловко достал из пачки дорогую сигарету, сам прикурил ее с помощью автомобильной «зажигалки» и, приглушив музыку в машине, сказал, что, имея такие протезы, как у него, стыдно быть иждивенцем и сидеть без дела. Но чтобы добиться такой кажущейся легкости в движениях и заново научиться самостоятельно проделывать то, что обычные люди совершают машинально, не задумываясь, Виктору пришлось немало потрудиться. И только он и его близкие знают, ценой каких усилий достигались эти маленькие победы. Ручные миопротезы, которые Стерпинскому оплатил Фонд социального страхования от несчастных случаев на производстве при Министерстве труда, сгибаются в локте и сжимают-разжимают кисть. Пальцы при этом не гнутся, а значит, доставая сигарету из пачки, надо изловчиться так повернуть и сжать кисть, чтобы не раздавить или не уронить сигарету. «Трудно разве что пуговицы застегивать, а вот бреюсь я самостоятельно, — поясняет Виктор. — В квартире специально никаких приспособлений не стал устанавливать — только пуфик на колесиках, чтобы удобнее было забираться в ванну. А в остальном я стараюсь быть таким, как все».
- С первыми протезами (они были простыми, механическими) мне повезло, потому что их стоимость (около 20 тысяч долларов) оплатила страховая компания, — вспоминает Виктор Стерпинский. — Когда меня полумертвого нашли в поле, то, к счастью, обнаружили и страховку, поэтому меня достаточно быстро перевезли из глухого села в московскую клинику им. Склифосовского. На четвертые сутки пребывания в реанимации у меня наконец-то заработали почки, но на руках и ногах из-за обморожения уже началась гангрена. В результате я оказался в Институте протезирования. Том самом, где оперировали Маресьева. Правда, у Маресьева были ампутированы только стопы, и всех поражало, как он потом мог управлять истребителем и сбил семь самолетов. Я же, лишившись ног почти до колен и рук чуть ниже локтей, сейчас вожу машину и удивление людей, узнавших об этом, воспринимаю как комплимент.
- Когда вы впервые попробовали сесть за руль?
- Через четыре месяца после возвращения домой. Еще в больнице меня заверили, что при желании и настойчивости я смогу не только сам себя обслуживать, но и держать авторучку, водить машину. Честно говоря, тогда мне в это не верилось. Было тяжело, и я думал: хорошо хотя бы начать ходить. Со мной в палате лежал мужчина с похожей ампутацией ног, и научиться ходить ему не удавалось больше полугода. В первый день после операции, придя в себя в реанимации, я почувствовал такую боль в душе — ведь я всегда вел активный образ жизни, привык полагаться только на свои силы, сам обеспечивал семью. И ужаснулся: что же будет дальше, кто теперь прокормит двоих моих детей? (У меня сын и дочь, тогда они были школьниками. ) Поэтому я твердо решил стать максимально самостоятельным, чтобы детей на ноги поставить! Для начала, как только позволили зажившие раны, встал, хотя врачи и ругали. Все пытались подсунуть мне инвалидное кресло, но сесть в него я так и не смог.
Вернувшись домой, я понял, что больше всего хочу опять научиться делать то, что умел, — водить грузовик. Все-таки за плечами 25 лет водительского стажа. Для начала решил добраться до своей легковушки, которая стояла на парковке примерно в полутора километрах от дома. Пытался пройти это расстояние пешком, хотя знакомые уговаривали подъехать на троллейбусе. Но мне так хотелось поскорее научиться ходить, чтобы ничем не отличаться от нормальных людей! Сначала я одолевал дорогу в три этапа, присаживаясь передохнуть в заранее примеченных местах. Потом сократил остановки до двух, а вскоре уже добирался до парковки без передышек.
С вождением же все складывалось не так гладко. Поначалу ничего не получалось, я разучился чувствовать машину, не той стала координация движений. На время я даже оставил мысль о вождении, стал больше ходить, натирая до крови ноги. И вот тут меня очень поддержали родные и мой священник. Постепенно переживания отошли на второй план, появилось желание жить полноценной жизнью и возвращать миру добро.
Как-то мы с семьей и друзьями поехали на дачу, и я решил поучить сына водить машину. Мой товарищ подзадоривал: мол, сам пробуй. Я сел за руль, проехал вперед-назад, начало получаться. С того дня я стал увереннее. Поначалу, бывало, ехал и по привычке хотел обогнать какую-нибудь машину, но ощущал боль, протезы давили, стирал ноги и руки до крови. Когда сделали новые протезы, стало намного удобнее. Примерно через год совершил первую поездку на автомобиле на дальнее расстояние — дочка собралась замуж, и мы решили отправиться в Хмельницкий на базар за покупками, там дешевле. Утром выехали, быстро все купили и сразу же обратно — к пяти вечера уже были дома. После этого начались регулярные поездки на дачу, к родственникам в села.
Тогда я решил, что можно попробовать устроиться работать по специальности. (После выписки из больницы меня трудоустроили на фирме, работая на которой, я получил увечья, но через год директор предприятия погиб, и оно, по сути, развалилось. ) Но в городской медкомиссии, выдающей разрешение на вождение грузового автомобиля, мне категорически отказали. И я стал водителем при храме в Китаевой пустыни. Уже четвертый год вместе с настоятелем храма мы навещаем то многодетные семьи (по праздникам привозим им подарки, продукты), то старушек, которые уже не могут ходить в церковь на причастие. Когда вижу благодарность в глазах людей, понимаю, что не зря живу. И это не сравнится ни с каким материальным вознаграждением.
- Виктор, а как продвигается следствие в Москве? Нападавших на вас бандитов задержали?
- Следствие заглохло. Но я не затаил злобы. Какой смысл? Возненавидеть весь мир? От этого можно умом тронуться и своим близким еще больше хлопот доставить. Однажды на приеме врач спросил у меня дату нападения, но я так и не смог вспомнить… Я своих обидчиков простил — Господь им судья. Мне надо было не о мести думать, а о том, как жить дальше.
- Расскажите подробнее о миопротезах, которые вы носите.
- Через два года, когда истек срок эксплуатации первых протезов, они начали ломаться: сначала в одном стопа отвалилась, потом другой треснул пополам. На Киевском протезном заводе сказали, что таких сложных протезов не выпускают, и я нашел Центр реабилитации ветеранов Афганистана. Там делают протезирование и комплектацию из немецких материалов, поэтому эти протезы очень дорогие — один стоит 45 тысяч гривен. Я подал документы в Фонд социального страхования при Министерстве труда, правда, надежды на то, что выделят такие большие деньги, было мало. Но недели через полторы мне позвонили из Центра реабилитации и пригласили приехать. Я спрашиваю: «Протезировать будете ноги или руки?» К моему изумлению ответили: «И руки, и ноги!» Этого я не ожидал. Уже третий раз меня таким образом «спонсируют» сразу по истечении срока годности предыдущих протезов. Кроме того, хочу выразить благодарность сотрудникам Центра реабилитации Александру Морозову, Василию Замковому и мастерам за то, что ставят на ноги людей. Они и собрали мне «умные» миопротезы, которые, в отличие от механических, более функциональные, удобные и не так быстро ломаются. Работают они на микроаккумуляторах, за счет сокращения мышц.
Вообще, хотел бы сказать тем, кто оказался в схожей с моей ситуации: если человек получил увечье на производстве, при определенной настойчивости средства на протезирование получить можно. Собственно, благодаря Фонду социального страхования я живу полноценной жизнью и даже стараюсь помочь своим детям. Вот дачу под Вышгородом достраиваю. И не только руковожу процессом, но и ведра сам ношу, воду ручным насосом качаю. Не могу сидеть сложа руки. Родители приучили, что всего в жизни надо добиваться самостоятельно.
Еще школьником я помогал маме, работавшей почтальоном, — разносил с ней письма. Сразу после окончания школы устроился водителем и 15 лет работал на молоковозе. 27 апреля 1986 года, как раз в свой день рождения, выполнял обычный рейс в Чернобыль (мы туда из Киева возили полуфабрикат, а из Иванкова в столицу — молоко). Когда началась эвакуация, мы вывозили людей. Машина потом долго не отмывалась, звенела… После перестройки я перешел в дальнобойщики. Заработки были отличные, построил трехкомнатную кооперативную квартиру, хотел что-то детям оставить. Сейчас, конечно, уже не то, что раньше, но я особо не раскисаю — пенсии вполне хватает.
Зато сейчас появилось свободное время, и я «выбегал» по инстанциям разрешение на строительство гаража. Мы с женой уже успели справить детям свадьбы, у нас появилась первая внучка, надеемся дождаться еще внуков. Поскольку семья увеличивается, то подумываем о расширении жилплощади и дачу до ума доводим. Очень хочу после себя детям память оставить. Сейчас оглядываюсь назад и вспоминаю, что после трагедии поначалу главным стремлением было научиться нормально ходить и делать что-то руками. Второй целью стало желание сесть за руль, и я этого достиг. Сейчас бьюсь над решением квартирно-дачного вопроса. А со временем хочу осуществить еще одну мечту — научиться нырять и плавать с ластами. Я с детства привык к воде, без плавания жизнь не в радость. Но в ножных протезах не поплывешь, вот я и подумываю прикрепить ласты к силиконовому чулку… В общем, было бы желание, а как его осуществить, я придумаю.