58-летний актер заканчивает сниматься в российской версии телехита «Секс в большом городе»
Пока Сергей Жигунов и Анастасия Заворотнюк, они же Максим Шаталин и няня Вика, работали над очередным сериалом в Париже, заслуженный артист России Борис Смолкин (верный дворецкий Константин) участвовал в международном проекте «Игры патриотов». Тоже во Франции, но на Лазурном берегу. В новое творение Жигунова, в котором Заворотнюк играет… суперагента, эдакую Лару Крофт, Смолкина не пригласили. Впрочем, он по этому поводу не расстраивается. Говорит, что и так работой завален. На днях, например, заканчивает сниматься в российском «мыле» «Бес в ребро» — мужской версии телехита «Секс в большом городе». Борис играет одного из четверых мужчин, занятых поиском своей второй половинки…
- Чуть не назвала вас Константином…
- Понимаю. А вы не стесняйтесь, называйте, я уже привык. Иногда даже откликаюсь. Недавно мои друзья поспорили, на сколько лет за мной закрепится имя дворецкого из «Няни». Меньше пяти не дают!
- На что хоть спорили?
- Да на чепуху — бутылку коньяка, правда, французского, настоящего. Я вообще-то не азартный человек. Иногда могу в карты сыграть, пульку расписать, преферанс. На деньги, конечно. А иначе какой смысл? Но в казино не хожу. Слава Богу, меня эта страсть миновала. Хотя, смотрю, у нас в Питере многие актеры пристрастились к этому делу…
- Что, до сих пор ездите из Санкт-Петербурга в Москву на съемки?
- Уже два года на колесах. И квартирой в Москве не обзавелся: не хочу. Живу или в съемной, или в гостинице. Я ведь родился в Питере, здесь выросли мои родители, дедушка с бабушкой. Куда мне уезжать? Нет уж, увольте. Тут мои корни, правда, не имеющие никакого отношения к моей профессии.
- Значит, вы первый актер в роду Смолкиных.
- И пока единственный. Мой отец архитектором был. Занимался градостроительством. Сразу после войны стал главным архитектором Смоленского района Ленинграда, потом ушел в коммерческую архитектуру, чтобы зарабатывать деньги. Оформлял выставки, торговые помещения, музеи. А мама всю жизнь металась между двумя пристрастиями — филологией и пением. У нее замечательное сопрано. Она закончила музыкальное училище и институт иностранных языков. Но на профессиональную сцену так и не вышла. Все музыкальное во мне — от мамы.
- Слышала-слышала, как вы, будучи на одном мероприятии в Киеве, затянули: «Ніч яка місячна… »
- Попросили, вот и спел. Чего ломаться? Украинские, польские, русские мотивы знаю с детства. К тому же я ходил в музыкальную школу. Правда, не окончил, бросил из-за лени. Меня заинтересовали театр, шахматы, что-то еще… А когда втихаря поступал в театральный институт, мой голос и пригодился.
- Почему же втихаря?
- Родители не хотели, чтобы артистом был. Я закончил физико-математическую школу при университете, поступил на химический факультет — на радиохимию. А параллельно сдавал экзамены в театральный. Первый раз провалился, но на следующий год все-таки поступил.
- Как отреагировали родители?
- Мягко говоря, они не были счастливы. Особенно папа не хотел, чтобы я связывал свою жизнь с творчеством. Помню, как он отбирал у меня карандаши, чтобы я не рисовал и, не дай Бог, не стал художником. Но я рисовал все равно! Мои портреты даже брали на выставки. Кстати, получив первый гонорар за съемки в фильме, я купил этюдник и краски!
А мама, мне кажется, втайне радовалась, что я стал актером. Она видела во мне реализацию своих несбывшихся надежд. К тому же у меня неплохой баритон, благодаря чему я попал в Театр оперетты.
- Значит, с пластикой у вас тоже все в порядке?
- Я потрясающе танцую! Могу вам прямо сейчас доказать!
- Верю, верю… Героев-любовников играли?
- Увы, нет. В основном характерные роли: Труффальдино, Расплюева, Тарелкина. Кстати, я пел за кадром во многих известных музыкальных фильмах. В «Сильве» и «Летучей мыши» Яна Фрида звучит мой голос. К примеру, Виталий Соломин в роли Бони в «Сильве» поет моим голосом. Он не захотел исполнять арии сам, испугался. А в «Летучей мыши» я пел за Игоря Дмитриева, игравшего директора тюрьмы. Помню, после окончания работы над «Сильвой» Соломин привез две бутылки коньяка, и мы славно посидели…
- Наверное, вам обидно было, что в кадре — другие актеры…
- У меня в жизни было много обид. Да у каждого артиста они есть. Вот в свое время меня не утвердили на роль в «Сильве». Мы пробовались с Мариной Дюжевой. Она — в роли Стаси, я — Бони. А взяли Виталика Соломина… Мимо меня много ролей прошло.
- Вы научились с этим сживаться?
- С этим нельзя сживаться, с этим надо жить! Другое дело, как к этому относиться. Я никогда не хотел кардинально изменить жизнь, даже когда что-то не получалось. Отчаяния не было, просто понимал, что и это входит в профессию актера.
- Как и случайность, свалившаяся на вас в виде роли дворецкого Константина?
- Именно так! Судьба! Сколько рядом замечательных артистов, к которым это не пришло…
- Как же вам повезло?
- Я давно знал ребят, игравших в КВН. Потом они переехали из Питера в Москву, но мы по-прежнему общались, я им чем-то помогал, консультировал. Именно они стали заниматься сценарием «Моей прекрасной няни». А когда речь зашла об актерах, вспомнили обо мне. Вот и все. Позвонили в Питер и сказали: «Приезжай!»
- И никаких проб?
- Что вы! Целых девять месяцев я ездил в Москву на пробы, хотя американцы утвердили меня с первого раза. Просто об этом не говорили. Я пробовался со всеми нянями и Жаннами. А Настя Заворотнюк и Оля Прокофьева появились в последний момент. Я приехал в Москву подписывать договор и сел рядом с какой-то девушкой. Она сказала: «Нам с вами сейчас надо будет попробоваться. Я — няня Вика». Говорю: «Давайте, мне уже все равно. Будет еще одна… » Тут подошел Сережа Жигунов, с которым я давно знаком, и мы втроем сыграли скетч.
- Сразу как по маслу пошло?
- Нет. Было непросто. Но надо отдать должное американцам: они — профессионалы. Схватились за Настю потому, что она похожа на их артистку, игравшую в подобном сериале. И мы стали притираться друг к другу, как во время полета в космическом корабле.
- Сколько «летали»?
- Одиннадцать месяцев. Жили с Сережкой Жигуновым в одной келье — в гримерной! Сняли за это время 104 серии. Американцы сделали столько же, но за семь лет…
- Последних серий «Няни» еще не показали.
- Осталось всего 30. Их еще не видели не только в Украине, но и в России.
- Это правда, что между Константином и Жанной Аркадьевной в конце фильма вспыхнут нежные чувства?
- Ну-у, я не хотел бы рассказывать… Если бы ничего не возникло, какой смысл 140 серий городить? К тому же столько натерпеться от Жанны!
- Вам от женщин по жизни доставалось?
- А как же! Меня бросали много раз. Я по натуре увлекающийся человек, часто лез туда, куда не следует. Меня даже на партсобрание за аморалку вызывали! Слава Богу, никогда не был партийным! Просто, если нравилась женщина, сразу начинал за ней ухаживать. Потом страдал от неразделенной любви или от того, что меня бросили. Хотя… Я их понимаю.
- У вас тяжелый характер?
- Непростой. Наверное, я вел себя неправильно. Довольно долго был холостяком. Романы, увлечения… Женщины хотели выйти за меня замуж, но меня все время что-то останавливало.
- И до скольки лет в холостяках проходили?
- В первый раз женился в 26. Мы с супругой прожили вместе девять лет и разошлись. В первом браке у меня родился сын, которому сейчас 31 год. Володя — успешный театральный продюсер. После развода я 17 лет был холостым. Гуля-я-ял!!! А потом встретил юную деву — и все, пропал. Убежден: не мы женщин выбираем, а они нас.
- Мне нравится ход ваших мыслей.
- Конечно, выбираете вы, женщины! А нам, мужикам, лишь даете возможность думать, что это наш выбор. Вот я никогда бы не решился сделать первый шаг навстречу своей молодой жене. Все-таки у нас существенная разница в возрасте. Но Светлана дала мне понять, что для нее это не важно. И правда, что тут такого? Света — пианистка. Мы вместе работаем в театре. Она — концертмейстер, я — артист, режиссер. Все началось со служебного романа.
- Уточните, какая у вас разница в возрасте.
- Двадцать три года. Мы уже восемь лет вместе. Нашему сыну Глебу в августе исполнится семь.
- Что вы купили на первый гонорар за «Няню»?
- Ничего ТАКОГО не купил. Платили ведь наши, а не американцы. Деньги были вовсе не заоблачные. Счета в швейцарском банке у меня нет, а в российском — был всегда. Сейчас я стал позволять себе больше, чем надо.
- Машину новую приобрели?
- Да у меня и старой-то не было! Клянусь! И никаких домов. Дача под Питером, на Финском заливе, осталась от отца. А машина… Честно говоря, я люблю бродить по родному городу пешком. Правда, в связи с популярностью «Няни» это крайне сложно.
- Кстати, вы по хозяйству так ловко, как Константин, управились бы?
- А почему нет? Я умею делать все! Долго жил один и не жалую ресторанную пищу. Поэтому в состоянии обеспечить себя едой и всем остальным. Могу и суп сварить, и щи, и борщ. Разве что пирогов не пеку.
- Вашей жене крупно повезло.
- Не знаю… Мы сосуществуем достаточно комфортно. Кто может, тот и готовит. К тому же я — неконфликтный человек. Если только это не касается профессии. Знаете, с возрастом накапливается раздражение по поводу дилетантов, которые занимаются не своим делом. Когда мне стукнуло 50, сказал: «Хватит врать!» И стал говорить всем правду в лицо.
- Вас могут неправильно понять.
- Привыкнут, никуда не денутся.
- Теперь понимаю, почему у вас такие грустные глаза. Сложную миссию на себя взвалили.
- А чего особо веселиться? У меня такой взгляд на этот мир. Мир не совершенен, и я не вижу много поводов для радости. К тому же я по натуре фаталист. (Смолкин затянулся энной за время интервью сигаретой. — Авт. )
- Много курите?
- Да, курю с 20 лет. Пытался бросить, а потом перестал. Понимаю, что это неправильно, но увы… Если брошу еще и курить, стану вообще идеа-а-альным! Со спиртным я уже давно завязал. Жизнь была суматошная, из-за чего начались в этом смысле переборы. Поэтому, решив жениться во второй раз, я себе сказал: или жить, или пить. Завязал — и женился.
- Нет, вашей жене определенно повезло!