Врачи харьковской «неотложки» борются за жизнь 13-летнего Димы Ярмоленко, получившего ожоги 70 процентов поверхности тела после того, как его приятели, развлекаясь, забросили проволоку на высоковольтную линию с напряжением 6 тысяч(!) вольт
Беда случилась в поселке Большая Рогань под Харьковом, у пруда, где с наступлением лета местная ребятня проводит все дни. Вдоволь накупавшись, мальчишки думали, чем бы еще развлечься, и тут их внимание привлекли провода высоковольтной линии электропередач, низко провисшие в одном месте. Кому-то из подростков пришла в голову шальная идея забросить на них проволоку…
Человек, у которого обожжено две трети поверхности тела, должен выглядеть страшно — внутренне я была готова к этому. Но, войдя в палату к Диме, с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть — на 13-летнем пареньке буквально не осталось живого места.
Несмотря на жуткие ожоги, которыми покрыто все тело, разговаривает Дима вполне бодро и охотно, лишь изредка морщась от боли.
- В тот день я с друзьями, всего человек пятнадцать, пошли купаться на ставок, — вспоминает Дима. — Нашли там пластмассовую голову от куклы, попинали ее, как футбольный мяч. А затем кто-то предложил привязать к ней проволоку и забросить на провода. Возле ставка проходит высоковольтная линия, и в одном месте провода провисли совсем низко — не выше, чем потолок в больничной палате.
- Ты представлял себе, что случится, если на провода бросить проволоку?
- Да, короткое замыкание, искры. Сам я такого раньше никогда не делал, но ребята сказали, что будет забавно, — опускает глаза подросток. — В общем, один мальчик размахнулся и кинул, проволока легла на провода, а другой ее конец, к которому была привязана кукольная голова, попал мне прямо в руки. Помню, что пластмасса задымилась, и меня тут же откинуло назад. Последнее, что осталось в памяти, — это как ударил товарища локтем по шее, когда летел… А потом уже, вижу, меня мамка ведет, вокруг много людей…
- Ко мне на работу около восьми вечера прибежала девочка с криком: «Диму возле ставка током ударило!» — с трудом сдерживает слезы мама подростка Елена Ярмоленко. — То, что я увидела, когда примчалась на место, до сих пор стоит перед глазами: мой Димка, весь обгоревший, черный, ползет по земле. Одежда на нем сгорела полностью, осталась лишь тоненькая резиночка от рукава футболки на плече да несколько полосок ткани на поясе, там где были шорты. А в воздухе — запах паленого… Я бросилась к сыну, обняла его, потихоньку стала поднимать, а он ползет и ползет, не может остановиться. И ни слова не говорит, только мычит…
Вокруг стояло много людей (говорят, когда Диму ударило током, раздался такой громкий взрыв, что жители ближайших домов повыскакивали на улицу), но никто из них не решился подойти к мальчику. Все замерли в ужасе и не знали, что делать. Спасибо, «скорую» вызвали. Медики прибыли минут через двадцать, сделали сыну какие-то уколы, и уже в машине он, слава Богу, заговорил — первым делом пожаловался, что озяб…
- Больно не было, только сильно знобило, — вставляет Дима. — Я в «скорой» свернулся калачиком от холода, так и лежал всю дорогу, никак согреться не мог.
По словам лечащего врача мальчика Валерия Кима, Дима поступил в больницу в крайне тяжелом состоянии: ожогами покрыто 70 процентов поверхности тела, около 40 процентов — глубокие. Здесь поврежденные места предстоит закрыть собственной кожей подростка, пересаженной со здоровых участков тела, а таких у Димы почти не осталось. Необожженными остались лишь ягодицы и небольшие участки кожи на левом бедре и левом плече. Особенно сильно обгорела правая рука, которой подросток поймал конец провода.
- Состояние Димы мы оцениваем как стабильно тяжелое, — рассказывает врач Валерий Ким. — Диме сделали уже шесть операций и предстоит перенести еще очень много. Конечно, было бы намного легче, будь у нас специальная ожоговая кровать «Клинитрон». Но, увы, единственный в ожоговом отделении «Клинитрон» уже давно не работает, а новый стоит около 30 тысяч евро…
Ожоговые травмы очень опасны осложнениями. Вспомните хотя бы Настю Овчар, которая тоже вначале лечилась у нас. Когда девочку увезли в США, американские врачи оценивали ее шансы на выживание всего в 25 процентов, и лишь спустя четыре месяца(!) после пожара стало точно известно, что она будет жить. Когда площадь поражения большая, возникает ожоговая болезнь, при которой страдают абсолютно все внутренние органы.
- Первые операции Димка переносил молодцом, но сейчас у него нервы сдали, — вздыхает Елена. — Стал беспокойным, плаксивым. И это понятно: мальчику столько пришлось перенести. Нужно будет, конечно, заняться лечением его нервной системы. Беспокоят раны на ноге — там, где, по всей видимости, был выход тока. Здесь до сих пор не заживают большие зияющие раны. Но и там, где пересадка кожи уже стала возможной, все очень непросто: Дима уже сильно ослаблен болезнью, и процесс заживления идет намного медленнее, чем раньше.
Сам Дима переносит выпавшие на его долю мучения мужественно, только очень нервничает накануне перевязок — долгих и крайне болезненных процедур. Иногда его навещают друзья, в компании которых он провел такой неудачный эксперимент с электричеством.
- Уже устал все время лежать, — признается Дима. — Хочется побегать, но больше всего — искупаться в ставке.
- Я до сих пор не могу прийти в себя. Ухаживаю за Димой, слушаю врачей и никак не могу поверить, что все это происходит с нами, — говорит Елена Ярмоленко. — Никогда бы не подумала, что мой сын может совершить такую глупость — ведь это провода, высокое напряжение, опасно! Удар был такой силы, что в том месте, где стоял Дима, осталась яма — выбило даже кирпичи, из которых вымощена дорога! Но что мне никак не дает покоя, так это отношение энергетиков к своему хозяйству. Кто-то ведь должен следить за тем, чтобы провода высоковольтной линии не провисали! Если б они находились на положенной высоте, мальчишки просто не смогли бы добросить злополучную проволоку.
- Напряжение в высоковольтной линии составляет 6 тысяч вольт, — говорит отец Димы Иван Ярмоленко. — Все понимают, что это серьезная опасность. Однако почему-то никому нет дела до того, что рядом с прудом провода провисли так низко, что местные рыбаки постоянно цепляются за них леской удочек, когда ловят рыбу. Беда была неизбежна…
- Тот удар током отправил к врачам еще двух мальчишек, которые получили травмы глаз, — продолжает Елена. — Проблемы со зрением появились и у Димы, но для нас сейчас главное — справиться с ожогами и найти деньги на лечение. Благо, пока большинство необходимых для спасения Димы медикаментов оплачивает больница, но немалые расходы и у нас.
Состоятельной нашу семью не назовешь. Работает только муж, и зарплата у него невысокая. Недавно ему на предприятии выписали материальную помощь — тысячу гривен. Но для нас сейчас это не выход, ведь перед последней операцией только за ксенокожу (специальную искусственную кожу. — Авт. ) мы заплатили полторы тысячи гривен. Помогают все: односельчане, родственники, знакомые — приносят по десятке, двадцатке, кто сколько может.
По словам врачей ожогового отделения больницы скорой и неотложной помощи, Диме в день переливают препараты крови не меньше пяти доноров. Поэтому медики и родственники подростка будут признательны всем, кто захочет сдать свою кровь для спасения ребенка.
- Накануне происшествия мне приснилось, будто я иду с сыном по лесу, и вдруг он падает в глубокую яму. Я кричу: «Дима! Дима!» — но он не отзывается, — говорит Елена. — А вообще я волновалась за Диму всегда. Он рос болезненным ребенком, поэтому 13 лет я не работала, сидела с ним и лишь буквально за несколько дней до несчастья устроилась в местный магазин. А муж боялся, когда сын уходил на ставок. Все время говорил мне: «Не пускай туда Димку — утонет». Чувствовал, что пруд опасен для сына. Так и оказалось, только беда пришла с другой стороны…
Мы собираемся добиваться создания независимой комиссии, которая подтвердила бы, что провода провисли недопустимо низко, и, возможно, потом требовать от энергетиков возмещения материального и морального ущерба. Но это все потом, после того, как сын выпишется из больницы. А сейчас, когда мы день и ночь возле него, все остальное, конечно, отступает на второй план.