Мать тридцатилетней Елены, выжившей и построившей семью вопреки поставленным ей в детстве диагнозам, счастлива, что в свое время не смирилась с выводом врачей
Выйдя замуж, Лена уехала на Сахалин и пропала из поля зрения криворожских медиков. Они и думать о ней забыли, когда молодая женщина пришла становиться на диспансерный учет. Положила перед врачом свою медицинскую карточку, а тот недоуменно поднял глаза: «Извините, но… неужели вы живы?» — «Конечно». — «И хотите сказать, что рожали?» — «Да». — «… И что ребенок жив?» — «Ему скоро десять лет». — «Но этого не может быть!» — воскликнул врач. Однако перед ним сидела Елена, правда, уже под другой фамилией, — высокая, стройная, и глаза у нее искрились.
С Татьяной Перминовой мы познакомились на одной из журналистских тусовок. Узнав, что я из «ФАКТОВ», Татьяна Васильевна воскликнула: «А я «ФАКТАМ» спасибо должна сказать». — «За что?» — «Моя дочка прочитала у вас о розыгрыше грин-карты, а сейчас уже в Америке. Сбылась ее мечта».
Слово за слово — разговорились. И открылась история из тех, которые «нарочно не придумаешь».
Когда Леночке исполнилось пять лет, ей практически вынесли смертный приговор. У девочки отказывали почки. Одна и вовсе съежилась. Другая, взяв на себя дополнительную нагрузку, грозила разрывом. Кроме того, была нарушена функция клапана, отделявшего почку от мочевого пузыря. «Гидронефроз и нефроптоз… Гипоплазия левой почки… Хронический цистопиелонефрит… Хроническая почечная недостаточность»… С таким букетом долго не живут.
- Скорее всего, сказалась наследственность, — рассказывает Татьяна Васильевна. — Ведь мой отец служил в печально известном Семипалатинске. Двое детей, родившихся у мамы до меня, умерли. И когда я появилась на свет, папа запретил маме работать — чтобы мной занималась. Сам же старался за двоих. В результате заболел туберкулезом и умер. Маму это подкосило. Она стала болеть. И хотя работала, но теряла силы так быстро, что не она мне, а я ей с малолетства была опорой. В шесть лет умела растопить печь, сварить борщ. Жили мы впроголодь. В школе мне давали какие-то талоны на питание, но я стеснялась их использовать. Только в 16 лет впервые надела зимнее пальто, а до того мерзла в осеннем. Но это что… Главная беда притаилась в генах. Это я однако узнала позже.
Замужество, считала Татьяна, было наградой за все страдания. Сергей — «высокий, красивый, а какой внимательный!.. » Когда жена возвращалась с сессии (Татьяна поступила на заочное отделение факультета журналистики Киевского университета имени Тараса Шевченко), он всегда ее встречал. Но она искала в толпе не самого высокого мужчину, а самый большой букет — это был ее муж…
Но однажды он ее не встретил. Таня обиделась и поехала не домой, а к маме, где оставила дочку. Как же казнила себя, когда выяснилось, что муж в больнице! Хотел встретить на машине: зашел в гараж и закурил. А там хранился бензин. Концентрация паров, видимо, была очень высокая, и вспыхнул пожар. Сергей бросился спасать машину (родительская!) и получил такие ожоги, которые, как сказали врачи, не совместимы с жизнью.
- Родители мужа не были в восторге от нашего брака, — продолжает Татьяна Васильевна. — Когда же сына не стало, и вовсе отвернулись от меня. Я старалась сама зарабатывать. А Леночка — в садике. То и дело температурит, и на меня смотрят с подозрением: может, пью, может, гуляю? За ребенком-то плохо смотрю. А когда мне смотреть, если все время на работе? Чуть что — вызываю «скорую»… Наконец, «скорая» устала к нам ездить. Забрали дочурку в больницу, стали обследовать. Вот тогда и сказали: мол, не хотим вас пугать, но перспективы у Леночки пятьдесят на пятьдесят. А в глазах читаю: не жилец ваш ребенок.
Надо ли рассказывать, какие судьбы встречаются журналисту? Я всегда старалась помогать людям. А со своей бедой и идти не к кому. Едва добралась до дому, рухнула возле кровати и плачу… И Бога молю: оставь мне хоть это дитя, потому что никого у меня больше на свете. Вдруг — звонок в дверь. Открываю — на пороге мой хороший знакомый. Ты что это, говорит, голосишь, аж на улице слышно? Я ему: девочка моя умирает. А он: «Но не умерла же, так чего ты ее хоронишь? Будем доставать лекарства, будем лечить!» Вы знаете, это так на меня подействовало! Я подумала: может, и вправду Бог меня услышал и послал человека, который сказал нужные слова? На следующий день пошла в больницу: «Говорите, что нужно. Я заработаю. Я достану. Моя дочка должна жить».
Жизнь Татьяны свелась к тому, чтобы зарабатывать на лекарства и покупать их. От редакции районной газеты, где женщина работала, дали квартиру, а в ней пусто.
- Знаете, что врезалось мне в память из того времени? В одном углу комнаты мы с Леночкой на раскладушке, в другом — горка яблок, которые знакомые привезли. На мебель денег не было — все уходило на лечение. Но я помнила, как мама рассказывала: когда у папы обнаружили туберкулез, хозяйка дома, где они снимали комнату, велела им съезжать. На дворе уже была осень, куда ж с маленьким ребенком? И она сжалилась: пустила родителей на чердак. Там, на сеновале, они провели зиму, греясь возле дымохода. Вот это беда! А у меня своя крыша над головой и родной человек — дочка. Главное — она жива! Все остальное было неважно.
Пришло время отдать Леночку в школу. Но девочка проводила в больнице по шесть-семь месяцев. Знакомые говорили Татьяне: дескать, молодая, можешь личную жизнь устроить и будут еще дети… Но Татьяне и в голову не приходило заняться собой. Накормить Леночку, сделать с ней уроки — и так изо дня в день, из месяца в месяц. Только однажды выехала с коллегами на заводскую базу отдыха, там и разговорилась с Юрием. А его как раз и привлекла в Татьяне ее самоотверженность.
Однажды напросился с ней в больницу к Леночке. А та рада! Она ведь так хотела папу. Бывало, в транспорте возьмет ее на руки какой-нибудь мужчина, а девочка ему: «А ты не можешь быть моим папой?» Кто отшутится по-хорошему. А кто еще и поиздевается: мол, стану твоим папой, если буду спать с твоей мамой. «Но с мамой я сплю», — отвечало невинное дитя. И вдруг Юрий! «Он такой добрый, — сказал Лена. — Мам, спроси у него: можно я буду называть его папой?»
И еще одна мечта сбылась у девочки: вскоре у нее появился братик Саша. Только здоровья не прибавлялось. Но Татьяна надеялась. Возила по курортам…
На курорте Лена и встретила свою судьбу. Молодой летчик. В Крым приехал с Сахалина. И, познакомившись с девушкой, решил, что она непременно должна стать его женой.
- Честно говоря, мы с другом приехали просто погулять, — смеется Сергей, вспоминая тот день. — Лену с Татьяной Васильевной приняли за сестер. Оказалось: мама и дочка. Я от Лены уже не отстал. Мне все сразу в ней понравилось: пышные длинные волосы, большие глаза… Поразило то, что подарков никаких не принимала. Девушки на курорте стараются побольше удовольствий получить, а она — нет: дескать, мама говорит, «за все надо платить!» Мне так понравилось, что она маму слушается…
Сергею-то понравилось, а Татьяна Васильевна была в шоке:
- Ему 23 года, а ей в 11-й класс идти, представляете? — всплескивает руками Татьяна Васильевна. — Да и не только в этом дело. Врачи мне сказали: подготовьте, дескать, дочку к тому, что замуж ей нельзя и детей у нее не будет. Как такое «счастье» парню подсунуть? Я ему все начистоту рассказала. Он выслушал, но… Я, говорит, Лену люблю и не мешайте нашему счастью. Мы с дочкой вернулись в Кривой Рог, а он к нам — с родителями. Кончилось тем, что расписались они. После свадьбы он — на свой Сахалин, а Лена — в 11-й класс. Но мужем и женой стали, только когда дочка закончила школу. В такое, конечно, по нынешним временам, трудно поверить. Но знаете, что он Леночке после свадьбы сказал? Я, говорит, сейчас тебе, кроме боли, ничего не могу дать. Вот закончишь школу, заберу тебя — и тогда мы обязательно будем счастливы.
А потом Лена забеременела. Но организм слабый, и началось кровотечение. Ее на кресло — «чистить»! Операция уже началась, когда дочка — и смех и грех! — говорит: «Только вы ребеночку не повредите». Гинеколог так и ахнул: «В уме ли ты, девка? А она с кресла и домой! А рожать решила в Кривом Роге.
Конечно же, Лену сразу положили в больницу. Но врачи были против того, чтобы сохранять беременность. Консилиумы собирались один за другим. Лену склоняли к решительному шагу: уж лучше пожертвовать неродившимся ребенком, чем своей жизнью. Ну нельзя с «такими почками» родить и живой остаться! Я каждый день шла в больницу, не зная, что меня там ожидает. Смотрю на Леночку: нет отеков, значит, все хорошо. А если начнутся — все, надо вызывать роды! Однажды увидела: глаза припухли. Но оказалось: Лена просто плакала. На обходе врач спросил, как она себя чувствует. Лена ответила: «Прекрасно!» А он: мол, это у тебя предсмертная эйфория. Заплачешь тут… Но стояла на своем: «Буду рожать!»
- Неужели не боялась умереть?
- Боялась, — призналась мне Лена. — Но как убить свое дитя? Маме так и говорила: «Ты за своего ребенка переживаешь, а я — за своего. Если умру, тебе мой сын останется. Ты еще молодая, воспитаешь. Но, конечно же, я в то время не до конца понимала, что меня ожидает. Теперь, когда Данилка подрос, я лучше понимаю, как переживала моя мама.
Врачи, которые десять лет назад боролись за жизнь Лены, настороженно восприняли мою просьбу припомнить события тех дней.
- Понимаете, на один счастливый случай такого рода приходится несколько трагических, — говорит главный акушер Кривого Рога Светлана Арсентьева. — Вдруг кто-то прочитает ваш материал, решит рискнуть и погибнет? Похоже, что и Лена-то чудом выжила. Врачи ходили, можно сказать, по лезвию бритвы.
Да роды, в конце концов, вызвали досрочно. Но мама осталась жива и ребенок родился нормальным. Весь роддом вздохнул с облегчением. А через какое-то время молодая мать вместе с малышом вернулась к мужу.
В Кривой Рог приехали, когда Сергей уволился из армии. Пришлось. Как вспоминает Сергей, Лена никогда не жаловалась — она очень терпеливая. Но организм не обманешь. Дальневосточный климат ей не подходил. Все женщины, бывало, уже весенние наряды надели, а Лена — в шубе. Врачи рекомендовали вернуться туда, где она родилась. Сергей уволился из армии, в Кривом Роге устроился на работу в системе МЧС.
- Леночке нужно было становиться на диспансерный учет, — говорит Татьяна Васильевна. — Но дело в том, что когда врачи видят ее карточку, то обычно удивляются: как, вы живы? Она попросила сходить в поликлинику с ней вместе — для моральной поддержки. Мы пошли. И действительно, доктор, едва взглянув в карточку, удивленно поднял глаза: неужели Лена жива? И рожала? И у нее растет сын?
Татьяна Васильевна с удовольствием раскладывает на столе фотографии: «Видите, какая сейчас моя дочка?»
Да, видела я Елену, к сожалению, только на фотографиях и говорила с ней по телефону. Впрочем, на фотографиях видят ее сейчас и мама, и муж, и сын. Сама Лена далеко. Узнав из «ФАКТОВ» о розыгрыше грин-карты, дающей право выехать в США, Лена решила участвовать — и выиграла! Но отправилась за океан без Сергея. Вышло так, что пока проверяли его документы (бывший военный и служил не в Украине), «закончились визы» на выезд по грин-картам. Во всяком случае, так объяснили в посольстве. Сергей ждет визу, а пока то и дело поглядывает на снимок, который в рамочке стоит на книжной полке. Спрашиваю: не жалеет ли, что отпустил жену одну?
- Нет. «Кривой Рог — город металлургов» — это звучит красиво, но сами понимаете, какая здесь экология, — отвечает, не раздумывая, Сергей. — Лена все время чувствовала себя неважно, а от сочувствующих взглядов тоже, знаете, можно устать. Об Америке она слышала, что там наших инвалидов ставят на ноги. И стала мечтать об этой стране. Мечта сбылась — и это здорово! Ну а мы с Данилкой потерпим…
- Розыгрыш шел в два тура: сначала отобрали 100 тысяч человек, а потом из них — 50 тысяч — и я сначала очень удивилась, что Лена выиграла, — вспоминает Татьяна Васильевна. — А потом подумала: да что тут странного? Я когда-то выпросила дочку у Бога. Вот он и поддерживает ее. И жизнь ей подарил, и семью, а теперь вот новую перспективу.
Те, кто знает историю Елены Ткаченко, по-другому объясняют ее феномен: любовь, говорят, ее спасала и спасает. Но разве не написано в Библии, что Бог и есть любовь?