рассказывают горняки, пострадавшие во время выброса метана на донецкой шахте имени Засядько
Сегодня, в пятницу, 22 сентября, на шахте имени Засядько должна была открываться новая лава. Увы, за два дня до пуска она была окроплена кровью. Выброс метана и угольной пыли, произошедший 20 сентября в 5 часов 13 минут незадолго до окончания ночной смены, унес жизни 13 горняков, которых их выжившие товарищи называют не иначе как «мастерами горного дела международного класса». Повезло же на сей раз 63-м шахтерам, которые не попали в эпицентр взрыва, благодаря чему не задохнулись в сплошной пылевой завесе, насыщенной рудничным газом. Некоторые признаются, что «почувствовали метан кожей»…
Многие из пострадавших на арендном предприятии «Шахта имени Засядько» в Донецке уже давно заработали подземный стаж и шахтерскую пенсию. Но даже после того, что случилось, и они попали на больничные койки, горняки не собираются уходить на заслуженный отдых. Как можно покинуть производство, где нет проблем с выплатой зарплаты, если нужно кормить семью, в которой даже трудоспособные не могут устроиться работать? Что уж говорить о тех, кто содержит престарелых родственников и инвалидов! А экологическая обстановка в Донбассе такова, что семьи, в которых не было бы инвалидов или хронически больных, практически не встречаются…
- Мы работали на нижней части 13-й восточной лавы (ближе всех к участку Ь 7), готовили горную выработку для нового добычного участка, который в пятницу должен был вступить в строй, — рассказал собственному корреспонденту «ФАКТОВ» поступивший в больницу проф-заболеваний с подозрением на отравление рудничным газом (такой предварительный диагноз выставлен всем пострадавшим. — Авт. ) помощник начальника участка проходческих работ Ь 5 Александр Забродин. — Неожиданно раздались несколько хлопков подряд — как будто кто-то выпустил короткую пулеметную очередь сзади — в спину. Мощная волна разбросала ребят по рамам и трубам выработки и присыпала угольной пылью, — шахтер показывает свежие ссадины у себя на ногах, — в воздухе запахло керосином, стало трудно дышать, а от поднявшейся пыли собственной руки нельзя было разглядеть, тем более что при выбросе сработала автоматика и тут же вырубилось энергоснабжение. На мгновение сознание у меня отключилось. Когда очнулся, первой мыслью было: «Где все остальные?» Ведь со мной рядом работали пять человек.
Помощник начальника участка — один из тех, кто отвечает за работу и жизнь вверенного ему коллектива, — не преувеличивает, говоря, что в те минуты едва не сошел с ума, боясь, что кто-нибудь из выживших запаникует и останется на аварийном участке. А такая опасность есть всегда.
- Я и сам не сразу смог включиться в свой самоспасатель: наше снаряжение разбросало ударной волной, сорвало каски, мой светильник едва работал, — продолжает Александр Забродин. — Конечно, те, кому удалось быстрее включиться в самоспасатели, глотнули меньше газа. Они и помогали товарищам, потерявшим ориентацию в пространстве, выбраться на свежую струю воздуха. Некоторые ребята непроизвольно пытались выплюнуть спасатели (как рассказывают бывалые горняки, когда хватанешь газа, начинает тошнить и «невкусный» прибор с присыпкой из угольной пыли становится невыносимым инородным телом во рту. — Авт. ) и норовили выйти в тупиковый забой, откуда выхода не было!..
Все соседи Александра Ивановича по 108-й палате областной больницы профзаболеваний, можно сказать, обязаны друг другу жизнью. Например, 33-летнего машиниста горно-выемочных машин Олега Жукова пришлось нести на руках: он потерял сознание, а очнувшись, не мог двигаться самостоятельно. Чтобы спасти от тяжелейшего отравления рудничным газом его коллегу (тоже «комбайнера») Александра Онищенко, товарищам пришлось буквально зажимать ему нос, пока не нашли унесенный ударной волной зажим от его самоспасателя, без которого невозможно защитишь органы дыхания от коварного газа «без вкуса и цвета». Олег, хоть и не попал в разряд тяжелых пациентов, которых сейчас выхаживают в отделении интенсивной терапии в Донецком клиническом территориальном медицинском объединении им. Калинина, тем не менее при поступлении в медпункт не сразу вспомнил свой домашний адрес. Уже в полдень, через несколько часов после аварии, разговаривая с собкором «ФАКТОВ» в спокойной больничной обстановке, он все еще продолжал волноваться, невпопад отвечал на вопросы и так и не смог вспомнить номер своего мобильного телефона!
- Вот это и есть результат отравления рудничным газом, — объясняет нынешнее состояние пострадавших главврач областной больницы профзаболеваний Евгений Гладчук. — Плюс ко всему горняки испытали сильный стресс: когда тебя засыпает пылью глубоко под землей в кромешной мгле — как в могилу живьем затягивает… Горняки пробудут у нас минимум две недели.
Директор Донецкого государственного института неотложной и восстановительной хирургии им. В. К. Гусака Академии медицинских наук Украины профессор Владислав Гринь, в учреждение которого поступили двое пострадавших с черепно-мозговыми травмами и обширными ранами, не исключил даже пересадку кожи пациентам. Так глубоко въелась в их ссадины на теле угольная пыль.
- Чтобы выйти на свежую струю, нам надо было пройти около 800 метров, а к стволу — еще метров 250, — продолжает рассказ о событиях утра 20 сентября Александр Забродин. — Шли поэтапно, по пути собирали людей. Первыми нам встретились горнорабочие с седьмого (аварийного!) участка, которые работали в нижней части лавы, и товарищи с участка проходческих работ Ь 4 — они работали рядом с нами. Конечно, кого-то из них пришлось поднимать, вести, поддерживая на плече. Кого-то даже успокаивать. Но под землей не оставляли никого. Даже мысли такой не допускали! Спасаться, так всем вместе: ведь у каждого семьи, дети, престарелые родители…
У самого 52-летнего Александра Забродина на попечении… четверо инвалидов!
- У меня 28 лет подземного стажа — трудовую книжку завел еще в училище, когда мне пятнадцать годков было, — рассказывает мой собеседник. — То есть шахтерскую пенсию я себе уже заработал. Но, когда меня спрашивают: «Саша, зачем ты все еще в шахту лезешь? Ты же уже давно ветеран труда!», я неизменно отвечаю: «И дальше лезть буду, что бы ни случилось». А как не лезть, когда дома четыре инвалида и сын школьник, который тоже здоровьем не блещет?
Отец Александра Ивановича, бывший шахтер, с 1996 года прикован к постели, его парализовало. Впрочем, эта явно не прибавляющая здоровья профессия в роду Забродиных — традиция. Еще при царе-батюшке дед Забродина в сезон (тогда работали только в теплую пору года) ездил на Смолянку (район Донецка), где раньше разрабатывали знаменитые Смоляниновские пласты, чтобы сколотить капитал на покупку земли и хозяйственного инвентаря в Курской губернии. И таки накопил, и успел попахать ту землю до раскулачивания! А его внук, круглогодично спускающийся под землю и вовремя получающий неплохую зарплату, не может не только купить себе землю, но даже не имеет пока собственной квартиры. Его семья живет в обветшалом доме послевоенной постройки с «удобствами» на улице. Без заработка отца семейства не смогли бы прожить ни его больная мать, ни уже почти слепая теща, страдающая сахарным диабетом, ни жена, инвалид второй группы, которую сократили на предприятии.
Кстати, Александр кормилец семьи во всех смыслах этого слова. По состоянию здоровья супруга не может систематически нести вахту у плиты на тесной кухоньке. А сын еще недостаточно взрослый, чтобы вести хозяйство: Мише, талантливому ученику физико-математической школы, всего 15 лет. Так что в ближайшее время Александр, свято верящий в существование своего ангела-хранителя (ведь не раз побывал в аварийной ситуации за свою долгую подземную карьеру в проходке), планирует и дальше спускаться в шахту. Хотя приобщать сына к горняцкой профессии шахтер не намерен. Он считает, что при нынешнем скудном финансировании отрасли, которую политики пафосно именуют стратегической, карьера шахтера становится все менее привлекательной для молодежи.
- Да, ангел-хранитель у меня точно есть, — уверен горняк. — У меня в чистой куртке почти всегда лежит иконка Николая Угодника — покровителя путников и людей опасных профессий. Во время трех крупных аварий на нашей шахте (в 1999-м, 2001-м и 2002-м) я был в отпуске. И всегда накануне чувствовал беду даже на расстоянии. Помню, отдыхал в санатории. И вот с утра как камень в душе повис, как-то не по себе стало. А вечером по телевизору смотрю новости: авария на шахте имени Засядько. И сегодня с утра, как никогда, на работу идти не хотел, как будто чувствовал…
По мнению шахтера, его ангел-хранитель спас ему жизнь и тогда, когда несколько лет назад на него на улице напали злоумышленники и избили его арматурой. А в среду иконку с курткой он оставил дома — тепло, бабье лето все-таки. Вот, считает, потому и попал в аварию. Но шахтер говорит, что, когда выходил из аварийной зоны, почему-то вспоминал свой оберег. И путь на-гора как будто становился короче.
- Да не один я такой, — как будто бы оправдывается помощник начальника участка. — Мой погибший коллега — помощник начальника участка 47-летний Александр Щедрин — пенсию как раз только заработал, мог бы уйти на поверхность, да тоже не решился. Я слышал, вроде у него сына в армию призвали, а солдатской зарплатой родителям не поможешь…
P. S. Когда я уже покидала Донецкую областную больницу профзаболеваний, неожиданно встретилась с героем нашей прежней публикации (»Факты» за 19 июля 2006 года) Вячеславом Майбородой — отцом десятилетнего дончанина Андрея, которого из горящего дома вытащил отважный сосед, бывший профессиональный спасатель. У Вячеслава — проходчика шахты имени Засядько, который, как и его товарищи по несчастью, надышался рудничным газом, работая в злополучную смену в зоне выброса, сильно болела голова, и он сетовал, что будет лежать в больнице очень не вовремя. Но, как оказалось, «несвоевременность» не такая уж печальная: семья Майбороды готовится к новоселью! Оказывается, семье, у которой сгорел дом, шахта все-таки изыскала возможность, не снимая погорельцев с квартирного учета, дать временное жилье — двухкомнатную квартиру.