Известный российский комик снялся в новом фильме по пьесе Островского
Юрий Гальцев — один из самых популярных и востребованных актеров Санкт-Петербурга. Окончательно и бесповоротно завоевал зрителя еще в 1990-е годы, когда стал мелькать в юмористических телепередачах, в частности в «Аншлаге». И с тех пор подтверждает истину: талантливый человек талантлив во всем. Успешно выступает в цирке, на эстраде, часто снимается в кино… Гальцев давно уже перестал быть только комиком: сыграл в «Ричарде III» (куда уж серьезнее!) и новой картине «Русские деньги» по Островскому.
- Доводилось слышать, что эстрадные артисты бесшабашные. О себе можете такое сказать?
- Это не совсем так. По крайней мере, когда начинаю работать, стремлюсь соблюдать дисциплину. А бесшабашным был во время учебы. Мне кажется, как и все студенты театральных вузов.
- И что же вытворяли?
- Бывало, милостыню просил: наряжался бабкой, надевал перчатки, чтобы скрыть молодые руки, и садился где-нибудь на перекрестке. Получал не только от прохожих, но и от милиции. (Смеется. ) Но больше всего мы с приятелями любили кушать и денег не платить: обещали, что завтра принесем.
- Приносили?
- Разумеется, нет.
- И вам верили?
- Конечно! Мы же не кто-нибудь, а будущие актеры! Спорили между собой: удастся или нет.
- Вы это в магазинах проделывали или только в институтской столовой?
- Тех, кто работал в институтской столовой, ничем нельзя было удивить: они уже нас насквозь видели. Поэтому мы промышляли в магазинах, кафе, кинотеатрах… Помню, на Литейном была классная пирожковая, где за 26 копеек можно было пообедать: взять пирожок с мясом за десять копеек, два с капустой по пять и мясной бульон за шесть. А после этого — кофе и, конечно же, сигаретка.
- Что курили?
- «Стюардессу», «Опал»… «Опал» на двоих — это был настоящий шик!
- Не дороговато для студента?
- Я об этом не задумывался. Отец мне всегда говорил: «Если думаешь, взять что-то или нет, то лучше не брать». То есть брать нужно только тогда, когда глаза загорелись и ты уже не раздумываешь. Это относилось не только к еде, но и к вещам: начиная с носков и заканчивая автомобилем.
- А как насчет женщин?
- И к ним вполне применим такой критерий! Любовь с первого взгляда — значит, надо брать. Отец не понимал, что такое «понравится — не понравится», «а вдруг я что-то в ней найду»… Эта философия передалась мне. Если кто-то действительно понравится, даже попросить могу: «Возьмите меня, пожалуйста!» Или заявить: «Обратите на меня внимание!» То же касается и работы. Но если откажут, не стану ничего доказывать.
- Окончив школу, вы пошли не в театральный, а в машиностроительный. И лишь потом решились учиться на актера. Почему же сразу не выбрали то, что нравилось?
- Опять-таки из-за отца. Он категорически заявил: «У мужчины должна быть мужская профессия. Не позорь мою фамилию, Юра! Меня же все знают! Ты посмотри, что я делаю — дома строю. К столетию Владимира Ильича Ленина мы 100 крупнопанельных домов сдали! А ты хочешь на балалайке играть? Взгляни на себя: здоровый пацан, а хочешь тряпкой быть… »
- Сейчас не считаете, что позорите родительскую фамилию?
- Наоборот, уверен: актер — самая сложная и самая мужская профессия. Ну, после космонавта.
- Вы дважды получали приз «Золотой нос» на Всемирном конкурсе клоунады и пантомимы. Чем сразили судей?
- Первый «нос» мне дали в Прибалтике, второй — во Франции. А сразил номерами, которые очень редко показываю. Один из них называется «Проходка». Его надо демонстрировать только в цирке. Это сложная игра со зрителями: если они не будут реагировать, номер попросту провалится.
Я играю стеснительного клоуна, который не может поздороваться со всеми зрителями и здоровается только с двумя. Потом собирается уходить, но кто-то аплодирует, и он вынужден остаться. Так и дергается туда-сюда… Этот номер имел успех даже у «горячей» прибалтийской публики.
- В какой стране публику было завести труднее всего?
- Я думал, самые тяжелые на подъем — немцы. Но когда поехал на гастроли в Германию, понял, что ошибался. Мы выступали в Театре Шмидта в центре Гамбурга. Билеты были раскуплены за месяц до концерта! Когда я выходил на сцену в облачении цыганки Азы да еще с огурчиком и стаканом в руке и говорил по-немецки, у зрителей истерика была, все орали: «Юра! Юра!» Творили что-то невообразимое, просто обссыкались!
Кстати, вспомнил свои первые зарубежные гастроли. 1988 год, Швейцария. Мы вышли на сцену, начали что-то говорить по-немецки и по-английски, вдруг слышим из зала: «Не надо, по-русски давайте!» — «Как по-русски?!» — «Да-да, пожалуйста, мы так давно не слышали русского языка… » Обалдеть! Смотрим, а в зале сидят одни старики и старухи, очевидно, те, кто в 1920-1930-е годы бежал от советской власти. Первый месяц прошел на ура, нас оставили на второй, третий… Мы не знали, что делать! Я уже не знал, как вещи домой везти, потому что вся комната была забита шмотками и едой: каждый что-то давал. А у каких людей мы бывали в гостях! Эмигранты, но какие! Познакомившись с ними, подумали: «Бляха-муха! Это не то, что в Союзе осталось!» Они плакали, показывали альбомы со старыми фотографиями…
- А на Востоке понимают русский юмор?
- Да, азиаты врубаются в то, о чем говорим. Возможно, потому что мы долго пробыли под монголо-татарским игом. Но все же они понимают нас так, как мы понимаем китайский цирк и театр. Однажды вместе с «Лицедеями» я был в Колумбии на крупнейшем театральном фестивале. Мы привезли спектакль «Доктор Пирогофф», а Юрий Любимов — «Братьев Карамазовых».
Вот сидим мы с Любимовым и смотрим китайский спектакль. Любимов спрашивает: «Юра, что за пьеса?» Я думаю: «Ну, на фига он спросил? Я программку не смотрел… Точно пристыдит, мол, чего же, телок, пришел». Начинаю увиливать от ответа: «Знаете, Юрий Петрович, что-то я сути не улавливаю… » — «Ну, хоть что, как ты думаешь, они показывают?» — «Мюзикл. Водевиль какой-то… » А оказалось, китайцы Чехова ставили: то ли «Дядю Ваню», то ли «Вишневый сад». Сейчас уже не помню.
- Несмотря на комедийное амплуа, карьеру в кино вы начали с серьезных фильмов: «Шизофрения», «Рэкет», «Ричард III». Как так получилось?
- Ну, я не только клоун: окончил театральный институт, учился на актерско-режиссерском курсе. Первой моей работой в кино могла стать роль Фрунзе! Но преподаватели не пустили.
Дебютировал я в фильме «Джек Восьмеркин — американец», который снимали на Волге. Сыграл комсомольского заводилу. Мы вместе с Максом Леонидовым (лидер группы «Секрет». — Авт. ) пели песню и били в барабаны.
- Недавно вы снялись в экранизации пьесы Островского «Волки и овцы»…
- Да, эта картина называется «Русские деньги». Режиссер — Игорь Масленников (постановщик «Зимней вишни» и фильмов о Шерлоке Холмсе. — Авт. ). Он смотрел мои работы, да и у него самого я пару раз снялся, правда, в эпизодах. Однажды Игорь увидел, как я играю на гитаре: не кривляюсь, не смешу людей, а просто пою одну из своих лирических песен. И тут же предложил роль в новом фильме! Мне даже пришлось эту песню в картине исполнить. Неплохо вышло.
- Думаете, фильм станет популярным? По-моему, для нашего времени Островский слишком назидателен.
- Как раз то, что нужно. Это же хорошо, когда человек правильно говорит, кушает, подает даме руку… Ведь сейчас творится черт знает что: девчонке 16 лет, в правой руке она несет пиво, а в левой — сигарету. И подружка рядом с ней такая же. Даже я в молодости был другим: курил втихаря, пил только в баре. Культура уходит, а без нее тяжело. Правда, в последнее время хоть мужчины стали исправляться, новую моду завели: бросают пить, курить, занимаются собой… Эдакие Брэды Питты.
- Вы тоже стремитесь быть таким?
- Нет. Но в транспорте даме всегда уступлю место и даже комплимент скажу.
- А крепкое словцо в разговоре употребляете…
- Стараюсь не материться. Иногда хочется послать кого-то на три буквы. Есть люди, которые заслуживают. Но пошлешь одного, а услышит двадцать. Так что я сгоняю злость по-другому: как Челентано, колю дрова на даче или грядки копаю. А еще люблю обрезать ветки, жечь мусор, жарить шашлыки и ходить в баню. Это мой рецепт противостояния стрессам. Иногда прошу, чтобы меня посильнее веником дубасили — до крика. Затем обливаюсь холодной водой… После бани возвращаюсь домой, закрываюсь, отключаю телефоны и смотрю хороший фильм.
- И какие же картины вам нравятся?
- «Утомленные солнцем», «9 рота»… Правда, их смотреть просто ради удовольствия не могу — плачу.
- Мало кто знает, что вы не только создаете оригинальные юмористические номера, но и песни пишете. Почему не поете их на эстраде?
- Во-первых, не хочу отнимать хлеб у других. А во-вторых, людям трудно будет принять другого Юру Гальцева — лирика, поющего городской романс. Это как если бы Савелий Крамаров сыграл в «Повести о настоящем человеке». Так что в роли певца выступаю лишь иногда на концертах. Мне других ролей вполне достаточно. Могу на сцене быть кем угодно: и клоуном, и свиньей. У меня счастливая актерская судьба.