Актер театра бывших заключенных «Постскриптум» Валентин Бугаев,
отсидевший 18 лет и коловшийся наркотиками 20 лет, порвал
с прежней жизнью и теперь только на сцене вспоминает о ней
Дария ГОРСКАЯ
«ФАКТЫ»
Валентину Бугаеву — 49, из них 18 он провел на зоне, 20 лет был наркоманом, кололся. Приучил к наркотикам свою жену и, если не хватало на дозу, бил детей. Когда супруга умерла, на ее могиле он поклялся, что бросит шприц и никогда больше не сядет в тюрьму. Но того обещания не сдержал. Через несколько лет, уколовшись, он расслабился и задремал. И вдруг услышал шорох: приоткрыв глаза, заметил, как его шестилетний сынок Рома тянет из кармана у папы сигаретку. «В этот момент я остол-бенел и понял: именно сейчас нужно что-то решать. Иначе сын обязательно повторит мою жизнь», — с содроганием вспоминает Валентин. Сейчас Бугаев — актер театра «Постскриптум». Труппа — такие же бывшие заключенные, как и он. В спектакле «Евангелие от каторжанина» он играет самого себя. Теперь уже в прошлом: картежника, матерщинника, для которого любовь — слабость, добро — лоховство, а самый главный в жизни закон — воровские понятия. Как-то по роли Валентин должен был писать письмо маме, просить у нее прощения за свою непутевую жизнь и прощаться. В этот момент из-за кулис выглянул кто-то из актеров и шепнул: «Валик, тебе звонили из дому. Твоя мама пропала». Бугаев уверен, что это был Божий знак. Теперь, когда он играет в этом спектакле, каждый раз плачет. Хоть сейчас у него все наладилось. Вместе со второй женой Юлей, на днях ставшей на учет по беременности, и сыном Романом он приехал в Киев из Кременчуга специально для встречи с корреспондентом «ФАКТОВ».
В ответ на мою просьбу
прислать в тюрьму 800 рублей мама написала: «Сынок,
лучше проси чаще,
но меньшие суммы»
Валентин родом из Градижска Полтавской области. Семья жила небогато: отец работал слесарем, мама — зоотехником. Воспитывали пятерых детей (четверо парней и одна девочка), он был младшим.
- Семья была самая обычная. Отец пил, бил маму, и нам доставалось. А мамочка всегда была очень доброй. Учила нас, кормила, заставляла заниматься спортом. А я тоже с детства мечтал летать, — вспоминает Валентин Бугаев, двое братьев которого стали летчиками. — Собирался поступать в Кременчугское летное училище. Но сразу после школы мне дали два года условно за драку на танцплощадке. Понимал, что после этого путь в авиацию для меня закрыт навсегда. И махнул рукой: если не в небе, то какая разница, как жить.
Через десять месяцев Бугаева снова осудили за драку.
Оба парня, которых побил Валентин, оказались в больнице. Один — с серьезным сотрясением мозга. И если в первый раз маме Бугаева удалось уговорить родственников не подавать заявление в милицию, то во второй раз ему не повезло. На пять лет будущий актер попал в колонию усиленного режима. В зоне снова побил человека, и его перевели в другую зону и добавили еще семь лет строгого режима.
Бугаев был профессиональным картежником. В «терц» — игру один на один — с ним не садились. Знали, что обыграет до нитки. Поэтому Валентин выбирал себе жертву из новеньких, которых приводили с очередного этапа. На кон ставил 5 тысяч рублей.
- Деньги уходили, как вода. Как-то мне не хватило их, и я попросил у мамы 800 рублей. Мой брат, узнав об этом, сказал отцу, что в тюрьме деньги нужны либо на наркотики, либо на карты. И, по сути, был прав, — вздыхает Валентин. — Тогда отец стукнул кулаком по столу и запретил матери посылать мне деньги. Она бегала, тайно занимала у соседей. Потом прислала письмо: «Сынок, лучше проси чаще, но меньшие суммы».
В колонии на стене висел
лозунг «Позор салоедам»
В 1983 году Бугаеву оставалось всего полтора года до выхода на свободу, когда его снова осудили. На этот раз — за наркотики.
- Первый раз я укололся на Новый год на зоне, — вспоминает бывший заключенный. — Там любой кайф — счастье. На свободе ты можешь пойти в ларек за бутылкой и сигаретами, а в тюрьме когда перепадет — тогда тебе и Новый год, и день рождения… Это сейчас разрешают почти любые передачи арестованным. А тогда на стене в колонии висел лозунг «Позор салоедам!». Нормальной еды было не достать. В зоновский ларек нам нелегально привозили и торты, и шоколад, но при первом же обыске это изымали. В изоляторах кормили вообще страшно. Утром и вечером — кусок хлеба и кипяток, через день — обед, на ужин — вонючая тюлька. О жареной картошке я мечтал, как о деликатесе. Когда меня выпускали, я вышел за ворота, остановился и не знаю, что делать. Вижу, на меня смотрит женщина, красивая такая. Стоит и плачет. Это была моя мама. Подбежала, обняла меня. Домой мы возвращались по Днепру, трехпалубным «Метеором». Проходя мимо буфета, я увидел в витрине колбасу и скупил целую гору, еле унес.
На второй день Валентин с друзьями отмечал свой выход на волю. Проснулся в вытрезвителе. С этого дня дал себе зарок не пить, чтобы снова не оказаться в тюрьме. И не пил, но продолжал колоться и курил план. У него начался тяжелейший бронхит, и без дозы он уже задыхался. Варил наркотик дома, в открытую. Мама только плакала.
Бугаев устроился работать кочегаром в детский интернат. Заведующая никак не могла поверить, что у него в 30 лет нет трудовой книжки. Когда узнала, что 11 лет просидел в тюрьме, схватилась за сердце: «Вы что? У нас же детское заведение!» «Да я же к вам не завучем иду», — не выдержал Валентин, и его взяли на испытательный срок.
- Кто-то сболтнул детям, что я — бывший зэк, — рассказывает о том времени актер. — Они выстраивались целыми классами и смотрели на меня во все глаза, как в зоопарке. Потом подружился с несколькими ребятами. Носил им по утрам мамины пирожки, подолгу разговаривал. Полюбил их.
Как только власть узаконила частный бизнес, Валентин уволился из интерната. Решил учиться жить без криминала. Но хватило его ненадолго.
Бугаев снова начал драться, воровать. Градижск — рыбный город, большинство жителей нелегально, в домашних условиях коптят и вялят рыбу. Валентин взламывал коптилки, крал рыбу и сбывал сотнями килограммов в соседние города, по четыре рубля за кило. В суд на него, естественно, не подавали, боялись засветить свою незаконную деятельность. Рыбой он промышлял полтора года. Почти все деньги тратил на наркотики. Потом решил, что проще обворовывать квартиры…
Освободившись, Валентин почувствовал острую потребность в близком человеке.
- Я мечтал: вот прихожу домой, а меня жена встречает, детишки бегают, — вспоминает он. — Решил, что уже свое отблатовал и отхулиганил. Можно зажить по-нормальному.
Как-то возле дискотеки он познакомился с очаровательной девушкой. Ему было 30, ей — 18. Алла знала, что он сидел в тюрьме, но о том, что наркоман, не догадывалась. Они сняли дом и стали жить вместе, родилась дочь Диана.
Однажды, когда в Градижск приехал старший брат Валентина с женой и вся семья собралась у мамы дома, у Бугаева началась ломка. Он вышел в другую комнату, достал шприц и попытался быстро уколоться. От спешки тряслись руки, он не мог попасть в вену и психовал. Вдруг… в комнату вошла Алла. Она стояла, подавленно смотрела на него и молчала. Прятаться и отпираться не было смысла. «Перетяни туже жгут», — сказал он.
Жена, которую Бугаев посадил на наркотики, умерла
- Я раскумарился и понимал, что нужно что-то сказать, — вспоминает Валентин. — Посмотрел ей в глаза и спрашиваю: «Мы прожили вместе десять месяцев. Ты ничего не знала. Тебе мешало, что я наркоман?» Она ответила: «Нет». «В дальнейшем, — отрезал я, — чтоб не было никаких разговоров на эту тему».
А вскоре он снова попал в тюрьму. Поскольку длительные свидания разрешались только семейным парам, они с Аллой расписались прямо в колонии. Женщина возила заключенному еду, деньги, наркотики…
Освободившись в этот раз, Бугаев сварил дома большую порцию конопли. На радостях предложил попробовать жене… Младший сын Ромочка у Бугаевых родился тогда, когда они уже оба были наркоманами. Рожала Алла дома, приехавшая «скорая» только пуповину перерезала. А через месяц, как раз под Новый год, в квартиру постучал участковый врач и потребовал отвезти малыша в больницу.
- Он считал, что у наркоманов обязательно родится ребенок с двумя головами, — сердится Валентин. — Я ему объяснял, что сейчас в больнице уже никого нет, все кабинеты закрыты, народ готовится к празднику. Но он все что-то кричал, оскорблял нас. Тогда я выгнал его, а он вернулся с милицией, и они увезли жену с ребенком на принудительный осмотр. Моя мама плакала: мол, Ромочке нет еще и месяца, а его забрали под конвоем. Через два с половиной года Алла умерла от болезни печени. Ей было 27 лет.
- После ее смерти пропал смысл моей жизни, — вспоминает Валентин. — Хотел ввести себе смертельную дозу и уйти из этого кошмара. А потом поклялся у нее на могиле, что не брошу детей, перестану колоться и в тюрьму больше не сяду. Верил, что так и будет.
Но вместо этого снова попал в колонию. Годовалого Рому и школьницу Диану воспитывала бабушка. На свободе жизнь Валентина не изменилась. Дети боялись отца, убегали из дому.
- Я с ужасом вспоминаю, как плакала 13-летняя Диана, когда ей на улице кричали, что ее отец — наркоман, — рассказывает актер. — Она стыдилась меня. Когда я был раскумаренный — детям и игрушки нес, и сладости. А когда «ширки» не было, зверел, даже бил их. Как-то раз укололся, сижу, хорошо мне. Слышу шорох. Обернулся — а шестилетний сынок осторожно вытягивает у меня из пачки сигаретку. Я замер. Кричать было нельзя: сын так боялся меня, что стал бы заикой, если бы понял, что я его поймал на горячем. В тот момент меня будто молнией пронзило. Я понял: если не поменяю свою жизнь сию же секунду, Рома станет таким, как я, — пропащим человеком.
Валентин добровольно лег в наркодиспансер. Но там оказалось наркотиков больше, чем на свободе. И поставляют их регулярно.
- Как-то раз соседи вышли из палаты, я остался один и воззвал к Богу, которому раньше никогда не молился: «Господи, Ты видишь, что сам я бросить все это не могу. Помоги мне, если Ты есть», — вспоминает Бугаев.
На следующее утро он отказался от дозы, которую ему принесли. С того дня он вот уже пять лет не колется. Валентин прошел реабилитацию в центре «Жизнь без оков», стал ходить в церковь, его взяли актером в труппу театра бывших заключенных «Постскриптум».
- Поначалу мне было непривычно. Как это — я актер? Стоял перед спектаклем, держал дрожащими руками листочек с текстом, репетировал. А текст же на блатном жаргоне написан! Я вспомнил, как общался с зэками, как ботал по фене… Когда прочел свои слова, другие актеры аж дернулись, так правдиво получилось, — не без гордости рассказывает он. — Я не играл, а просто вспоминал, каким был. Теперь мне из колоний, где наш театр был на гастролях, даже письма пишут, благодарят. Жалко только, что директор театра не разрешает мне вставить зубы (полупустым ртом улыбается он). Говорит: «Пропадет колорит».
Бугаеву досталась роль преступника-рецидивиста. К концу этого спектакля к нему — по роли — приходит прозрение. По сюжету он вспоминает о своей маме, пишет ей письмо, просит прощения за свою непутевую жизнь… Когда Валентин играл эту сцену на гастролях в Москве, ему сообщили, что его мать пропала.
- Причем как сказали! — горько усмехается он. — Вроде портфель потерялся, а не человек. А мама у меня уже старенькая, ей 83, у нее склероз. Она нашлась через несколько дней, но то, что я пережил тогда, не передать. Теперь каждый раз, когда играю эту сцену, вспоминаю ее лицо и плачу.
Мама Бугаева живет в Комсомольске Полтавской области вместе с одним из сыновей, не узнает никого из родных. Когда приезжают внуки — ее глаза на миг озаряются, она протягивает к ним руки, но уже в следующую секунду ее взгляд снова гаснет.
- Я бы все отдал, чтобы узнать, о чем она сейчас думает, что у нее в голове, — по щекам бывшего заключенного катятся слезы. — Если бы она увидела, каким я теперь стал, она бы простила меня за все.
В реабилитационном центре Валентин познакомился с Юлей, своей землячкой, моложе его на 17 лет. Юля — высокая, стройная голубоглазая девушка с белоснежной улыбкой. Глядя на нее, невозможно поверить, что она два с половиной года просидела в тюрьме за распространение и употребление наркотиков.
- Он приехал в центр на две недели позже меня, — рассказывает Юля. — Мы уже все легли спать, а тут такой грохот, топот. Я выскочила посмотреть, кто это. Увидела оборванного, грязного, уставшего наркомана. Прошел не один месяц, пока я начала замечать, что Валентин ко мне относится с особым трепетом. Помогал в работе, ухаживал… Однажды директор центра Вова Сокол подозвал меня и говорит: «Юля, ты сегодня идешь в театр». Я ничего не поняла. Оказалось, это Валик хочет пригласить меня на спектакль. У нас так и не получилось тогда пойти, но билет до сих пор дома храню. Валентин еще тогда сделал мне предложение, но я ничего не ответила. Мы прошли реабилитацию и разъехались по своим городам: я — в Кременчуг, Валик — в Градижск. Побыв дома несколько дней, я всей душой ощутила, что это — мой человек, на всю жизнь. Позвонила ему и сказала: «Если ты еще не передумал, я готова стать твоей женой».
Юля стоит на учете на бирже труда. Пару лет назад Валентин работал в фирме по уничтожению грызунов и вредных насекомых, потом занимался перетяжкой мягкой мебели. Сейчас ищет работу.
Бугаевы живут в Градижске, в своем доме, обрабатывают огород. 11-летний Рома называет Юлю мамой. Старшая дочь Валентина Диана учится в Киеве, в университете имени Драгоманова на факультете семейного воспитания. Через восемь месяцев Бугаевы ждут ребенка.
- Я рассказал вам о позоре своей жизни по одной причине, — тихо говорит Валентин. — Говорят, бывших наркоманов не бывает. Бывают. Вся моя жизнь сейчас — это милость Божья.