Уголовное дело в отношении сержанта милиции, который застрелил в харьковском метрополитене двоих людей, а одного тяжело ранил, закрыто в связи со смертью обвиняемого
Александр уже дома, но по-прежнему почти не встает с кровати. Молодой человек говорит медленно и тихо, часто прикрывая глаза от боли и усталости. Обычная беседа пока дается ему с трудом. О том, как на его глазах обезумевший от ревности милиционер убил свою подругу, а затем его брата, Саша старается рассказывать спокойно. Дать вырваться волнению наружу нельзя — рядом мать, которая вот уже два с половиной месяца, прошедших со дня трагедии, не может оправиться от горя и постоянно плачет.
- В тот вечер мы с братом Артуром возвращались домой с работы — как всегда, вместе, — вспоминает Александр. — Спустились в метро, подошли к турникетам и только собрались бросить жетоны, как вдруг увидели, что у противоположной стены холла милиционер за волосы тянет девушку, швыряет ее на пол и начинает жестоко избивать руками и ногами. Артур первым бросил сумку, перемахнул через ограждение и бросился туда, я — за ним. В этот момент милиционер выхватил пистолет и начал стрелять. Первой он убил девушку, потом повернулся к Артуру (брат и тронуть его не успел) и выстрелил в него. Я попытался его обезоружить, но он как-то увернулся и пальнул в меня в упор. Потом оттолкнул и побежал к выходу. Я хоть и слышал выстрел, но не сразу понял, что ранен, и боли вначале не чувствовал. Потом смотрю: из меня кровь течет, рубашка разорвана, ожог на груди. Тогда я стал медленно опускаться на пол…
Оставив на полу холла метрополитена три окровавленных тела, милиционер выбежал со станции на поверхность, пробежал еще несколько десятков метров в сторону парка Артема, потом остановился, приставил пистолет к подбородку снизу и нажал курок в последний раз… Всего за несколько минут оборвалась жизнь трех молодых людей. Ирина Игнатьева (имя и фамилия изменены) и Артур Рыжиков, застреленные сержантом милиции, погибли мгновенно. Чудом оставшийся в живых Александр, которого пуля прошила навылет, лежал в луже крови.
- Минут через десять ко мне начали подходить милиционеры, — продолжает Саша. — Вначале один: «Куда он побежал?» Я показал рукой. Потом другой, с бумажкой: «Рассказывай, как фамилия, имя». Я же в это время лежу на полу и истекаю кровью… Позже прибыли врачи, перевязали меня и ходят вокруг, переговариваются: «Девушка — это труп однозначно, второй — тоже»… Я говорю: «Так спасайте хотя бы меня, иначе я здесь тоже умру!» Носилок у них не нашлось, положили меня на какую-то тряпку и занесли в машину «скорой». Сколько ехали, не знаю. Мне казалось, прошла вечность. Но сознание работало на удивление четко. Помню все, даже как положили на операционный стол и начали резать. Меня очень спешили оперировать и, видимо, когда приступили к работе, наркоз еще не до конца подействовал. Последнее, что осталось в памяти, — как мне вставляют трубки в легкое. Потом я отключился…
Несколько дней Александр балансировал на грани жизни и смерти. Врачи воздерживались от каких-либо прогнозов — слишком тяжелыми были травмы. Милицейская пуля, попавшая ему в грудь, в двух местах пробила легкое, повредила печень и вышла над бедром.
Когда к парню, наконец, пустили родственников, брата Артура уже похоронили в селе Черноглазовка — там, где мальчики родились и провели детство. Молодой человек не дожил до своего тридцатилетия три недели. Без отца остался первоклассник Егор. От ребенка не стали скрывать правду — сказали, что папу убил бандит. Вот только как объяснить, почему этот бандит был в милицейской форме, родные не знают.
У погибшей Ирины тоже осталась дочь — примерно такого же возраста, как Егорка Рыжиков.
«Буду я либо битая, либо убитая», — сказала Алина подруге за несколько часов до смерти
Причина драмы, разыгравшейся на станции метро, стара как мир, — любовь и ревность. У 25-летнего сержанта милиции метрополитена Федора Бессонова (имя и фамилия изменены) и 27-летней белокурой красавицы Ирины, работавшей здесь старшим кассиром, был роман. В течение трех лет они жили вместе, но накануне Нового года расстались. Однако, по словам знакомых Ирины, Федор не мог с этим смириться и постоянно пытался «выяснить отношения». Со временем его настойчивость начала пугать молодую женщину. В день, когда случилась трагедия, Ирина вместе со своей подругой Татьяной ходила по магазинам — делала покупки для дочери к учебному году. Мобильный телефон у нее не умолкал — Федор снова пытался поговорить с возлюбленной. «Ох, боюсь я его, — призналась Ирина Татьяне после очередного звонка. — Чует мое сердце: буду я с ним либо битая, либо убитая… »
По словам Оксаны, еще одной подруги Ирины, Федор отличался вспыльчивым характером. В пылу семейной ссоры легко мог перейти на оскорбления и даже поднять руку на женщину. Ирина, воспитывавшая дочь, не хотела с этим мириться и решила расстаться с другом. Но, поскольку работали молодые люди на одном предприятии, встреч нельзя было избежать, и Федор, не терявший надежды вернуть любимую, использовал малейшую возможность, чтобы с ней встретиться.
В тот вечер, 2 августа, милиционер Федор, как обычно, заступил на смену, получил табельное оружие и должен был отправиться к месту службы — на одну из станций Алексеевской линии метро. Однако вместо этого он пересел на другую ветку и поехал на «Московский проспект», где работала Ирина. Встретив девушку в холле станции, он затеял скандал, а когда пустил в ход руки и попытался затащить ее в служебное помещение, та закричала: «Помогите!» На крик отозвались братья Рыжиковы…
- Я в тот день пришла с работы поздно, около полуночи, — вспоминает мать братьев Анна Николаевна. — Удивилась, что Саши нет. Никогда такого не было, чтобы он остался где-то ночевать и не предупредил. Знает, что я буду переживать. Уходя из дома утром, оставила ему записку: «Сынок, как придешь, сразу позвони мне». Но время шло, а он не объявлялся. Я стала звонить Саше, Артуру, его жене Оле — ни один телефон не отвечал. А часам к двенадцати дня ко мне пришли из милиции. Сказали, что Саша пострадал в перестрелке и доставлен в больницу. Я ничего не пойму! Какая перестрелка?! Что с Артуром?! «Артур в порядке», — говорят. Уже много позже я узнала, что мой старший сын убит…
И в больнице, когда я металась в коридоре под реанимацией, мне никто ничего не говорил. К Саше меня не пускали, работники милиции появлялись, ходили туда-сюда, шушукались с врачами, но от меня отворачивались, не произнося ни слова. Я же сходила с ума: какое отношение может иметь перестрелка к моим спокойным, домашним сыновьям, которые сроду в руках оружия не держали? Что произошло? Кто стрелял в моих детей?.. О том, что случилось с Сашей и Артуром, нам рассказали знакомые, а они, в свою очередь, узнали об этом из выпусков новостей… И, вы знаете, никакого, даже малейшего предчувствия у меня в душе в тот вечер не было — работала, занималась домашним хозяйством и ни о чем дурном не думала. Наверное, это Господь меня так уберег — иначе не пережила бы весь этот кошмар.
- Вот вы говорите, они совершили подвиг, — не скрывает слез Анна Николаевна. — А милиция, видимо, по-другому к этому относится. Мол, не может быть такого, чтобы ребята бросились защищать незнакомую женщину. Выдумывали, что между этой Ириной и Сашей с Артуром что-то было, искали в крови у моих сыновей алкоголь, расспрашивали у соседей, что они за люди… Как будто, если бы они не были замечательными ребятами, это давало бы право расстреливать их. И никто ни разу к нам из милиции не пришел! Не сочли нужным выразить соболезнования, не появились на похоронах. Не дождались мы сочувствия и от руководства метрополитена.
- Ко мне в больницу приходил только водитель состава, — говорит Александр. — Рассказал, что, узнав тогда о случившемся, остановил поезд и принес для меня аптечку. Вот он оказался единственным человеком из всех сотрудников метро, который проявил участие. Еще навещала мать погибшей Ирины. Сказала спасибо: хоть кто-то пытался спасти ее дочь. Да только что благодарить — девушку-то не уберегли…
После разыгравшейся трагедии знакомые Ирины вспоминали, что у Федора порой возникали проблемы при прохождении ежегодных психологических тестов в милиции. Одна из подруг Ирины даже припомнила, как однажды та рассказывала, что Федор не смог с первого раза пройти эти тесты и перед второй попыткой пил успокоительное. Правда, в милиции эту информацию не подтверждают. По словам начальника Центра психиатрической помощи и профессионального психофизиологического отбора Анны Чухраевой, никаких отклонений от нормы и проблем с психикой у Федора Бессонова замечено не было. Впрочем, на это можно посмотреть и с другой стороны. В частности, представитель министра МВД в Харьковской области Александр Сирота высказал мнение, что, возможно, случившееся должно послужить поводом для пересмотра качества нынешних психологических тестов, применяемых при обследовании сотрудников милиции. Если человек может начать стрелять в мирных людей из табельного оружия, значит, что-то не так в нынешней системе отбора кадров.
В конце прошлой недели следователь Харьковской межрайонной транспортной прокуратуры Юрий Синько сообщил, что уголовное дело о стрельбе в метро закрыто в связи со смертью обвиняемого. По заключению следствия, в произошедшем виноват только Федор Бессонов, а он уже сам вынес себе приговор. Говорить же о том, что ответственность за трагедию лежит на тех, кто взял милиционера-убийцу на работу и выдал ему оружие, по мнению следователя, не приходится. Посмертная психологическая экспертиза заключила, что Федор был совершенно вменяем и за все четыре года работы в милиции метрополитена у него не наблюдалось каких-либо вспышек агрессии, позволяющих предположить склонность к столь неадекватным действиям.
Между тем родственники убитого Артура Рыжикова считают, что в этом деле еще рано ставить точку. В ближайшее время они намерены через суд добиваться серьезной материальной компенсации от МВД (по словам Ольги, вдовы Артура, денежная помощь, которую она получила после гибели мужа от милиции, составляет 1200 гривен).
- Вина за смерть моего сына лежит на том, кто взял на работу в милицию психически неуравновешенного человека и вложил ему в руки оружие, — уверена Анна Николаевна. — Как можно доверять милиции после того, что случилось? Я теперь не могу спокойно пройти мимо милиционера: увижу человека в форме, и меня начинает трясти, все кажется, что он сейчас выхватит пистолет и начнет стрелять…