Накануне Дня работников прокуратуры о громких делах прошлого и нынешних проблемах следователей «ФАКТАМ» рассказал бывший замгенпрокурора, экс-прокурор Донецкой области
Алексей Баганец — бывший важняк. Он уже давно не следователь Генпрокуратуры по особо важным делам, а с недавних пор и не прокурор особо важного в стране региона — Донецкой области. Хотя сняли его не за просчеты в работе, не за конфликты с руководством области, не за ухудшившуюся криминогенную обстановку в регионе. Наоборот, по всем этим показателям у Баганца был «зачет», а иногда и оценка «отлично». Просто прокурора сместил его предшественник на посту, решивший через полтора года после отставки вернуться в свое кресло. Процесс возвращения был уже традиционным, а именно — иск в суд о незаконном увольнении. В данном случае в Кировский районный суд города Донецка. Кстати, до него так же пытались восстановиться еще несколько уволенных ранее областных прокуроров. И это им не удавалось. Потому как решения судов о восстановлении отправленных в отставку Генпрокуратура не выполняла…
Теперь вот Алексей Баганец, без малого тридцать лет присутствовавший зримо и незримо в судах исключительно в роли обвинителя, пойдет в суд отстаивать свое право на профессиональную деятельность. Потому что уверен: в процессе его увольнения был нарушен закон. Именно закон он и намерен защищать, как делал это всю свою жизнь.
- Алексей Васильевич, вы человек опытный, в прокуратуре служите около
30 лет. Скажите, какие существуют способы сместить неугодного прокурора?
- Как-то вы издалека начинаете… Так прямо и спросите, за что меня в последние
15 лет снимали с должности уже пять раз…
- Но вы ведь все равно не скажите, что, например, в 1997 году с должности прокурора Днепропетровской области вас уволили из-за Лазаренко…
- Да! Ведь в приказе об этом не было ни слова.
- А вы хотели бы, чтобы там было записано, что сняли вас за то, что были слишком независимы и неуступчивы?
- Я хотел бы объективности…
- Так кому тогда в Днепропетровске вы не уступили?
- Ну, в Днепропетровске я оказался между двумя жерновами. С одной стороны — президент Кучма, с другой стороны — председатель облсовета Днепропетровщины Лазаренко. И вокруг Кучмы, и вокруг Лазаренко были политические силы. Для того чтобы сохранить свое лицо и остаться самим собой, я должен был вести себя независимо. Поэтому меня Леонид Данилович подозревал в том, что я покрывал Лазаренко, а Павел Иванович при этом говорил, что из Киева для борьбы с ним прислали лучшего прокурора.
- Разве вы не были лучшим? Все-таки передали в суд нашумевшее не только в Украине, но и в Европе дело по продаже детей иностранцам…
- Да, было такое дело. Я тогда, в 1996-1997 годах, работал прокурором Львовской области. Это дело до меня расследовалось где-то два года, и конца ему не было видно…
- Почему?
- Потому что боялись принимать решение. Ведь в этом деле фигурировали руководители областной администрации, начальники крупнейших медицинских учреждений города, главы районных администраций… То есть масса людей, которых правоохранители опасались привлекать к уголовной ответственности.
- А вы привлекли?
- Это было единственное дело по факту продажи детей иностранцам, по которому был вынесен обвинительный приговор. Кстати, подобных дел в середине 90-х годов возбудили несколько. Помню, как сейчас: в Тернопольской области, в Одесской области, еще в каком-то регионе… Но ни в одной области, кроме Львовской, дело до суда так и не дошло…
- Их что, замяли?
- Скорее всего. Подробностей я не знаю.
- Вас поблагодарили за раскрытие беспрецедентного дела о продаже детей?
- Да, «похлопотали» о моем переводе из Львова. Руководство области пожелало видеть на моем месте более сговорчивого прокурора. И мне предложили на выбор должность зам-генпрокурора или прокурора Днепропетровской области. Я купился, честно говоря. Хотя у меня позиции во Львове были очень хорошие: сформирован отличный коллектив, налажены отношения с политическими силами во Львовской области, а там это очень непросто. Были хорошие контакты с руководителями правоохранительных органов, с судом… То есть складывалась благоприятная обстановка.
- Почему же вы выбрали не Киев?
- Я тогда считал, что у меня опыта маловато для такой должности, как заместитель Генпрокурора.
- А до Львовской области вы чем занимались?
- Шесть лет был прокурором Радянского района города Киева. А до того лет четырнадцать работал следователем. От следователя районной прокуратуры дослужился до старшего следователя по особо важным делам при Генпрокуроре Украины.
- И какие важные дела вы тогда расследовали?
- До сих пор не могу этого дела забыть!.. Я четыре года участвовал в его расследовании: руководил следственно-оперативной группой. Это дело, которое началось с задержания с поличным начальника Черниговского ОБХСС областного УВД полковника Берестового. Со взяткой в сумме сто тысяч рублей! На то время — середина 80-х — это были большие деньги.
- За что же он их получил?
- За развал уголовного дела, которое было возбуждено и расследовалось в Черниговской области в отношении организованной преступной группы из числа жителей Днепропетровска, открывших подпольный цех на черниговской фабрике по изготовлению ковров.
Мы начали раскручивать это дело (в нем, кстати, фигурировали начальник паспортного отдела Днепропетровского городского УВД и начальник УВД Черкасской области) и вышли еще на один кооператив, который на Днепропетровском заводе «Рембыттехника» изготовлял неучтенные изделия. В частности, очень красивые люстры!
- И как это у них получалось, при советском-то учете и контроле?
- Тогда не только был жесткий контроль, но и, как вы помните, поощрялось рационализаторство. Так вот, кооператоры нарушили технологический процесс, экономили на каждом изделии материал и из излишков сырья затем изготовляли неучтенные люстры.
- Сколько же тогда можно было заработать на люстрах?
- Я сейчас не помню, там были большущие суммы. Впрочем, интересно не это, а то, что в ходе расследования этого дела в 1983 году мы вышли на банду из более чем тридцати человек, которой руководил ныне покойный Александр Мильченко…
- Что, Матроса тоже вы посадили?
- Да, была у него такая кличка. Тогда, кстати, Мильченко был в своей банде единственным человеком, не имевшим судимости. Все остальные были судимы. Среди них были и бывшие работники милиции. Так вот, когда мы задержали Матроса, в тот же день повесился начальник отдела уголовного розыска УВД города Днепропетровска. Это тот, который вел оперативно-розыскное дело в отношении организованной преступной группировки Матроса. Он так боялся разоблачения своих связей с бандой, что решил уйти.
- Чем эта банда занималась?
- Вымогательством, грабежами, разбойными нападениями, убийствами… Фактически охотой на кооператоров, первых наших бизнесменов. Помню, некоторые из них тогда бесследно исчезли. У нас были показания, хотя мы этого не доказали, что некоторых бизнесменов, отказывавшихся платить Матросу дань, убивали.
- Почему же этого не удалось доказать?
- Потому что трупы бизнесменов заливали соляной кислотой… То есть не оставляли никаких улик. О преступном характере банды Матроса и опасности для общества свидетельствовало и то, что уголовное дело пришлось рассматривать не в областном суде, а в следственном изоляторе. Я ходил к начальнику УВД Днепропетровской области (тогда, в 1986-м, следственные изоляторы подчинялись милиции) и просил в целях обеспечения безопасности для участников процесса (в нарушение инструкций) разрешения на это. Он пошел навстречу. Время прошло, и сейчас уже могу об этом сказать: мы боялись того, что оставшиеся на свободе члены банды Матроса попытаются напасть на суд и «отбить» своих.
- Вы боялись… А свидетели разве не боялись давать показания?
- Свидетелей мы под охраной в суд водили, и они были (уже в то время, несмотря на отсутствие соответствующего закона) засекречены.
- Как их засекречивали?
- Например, неправильно указывали фамилию и отчество. Только у следователя в сейфе хранились их точные анкетные данные.
- Судьям-то вы доверяли?
- До того как дело попадало в суд, с ним, а значит, и с показаниями свидетелей знакомились адвокаты и обвиняемые. Доверяли ли мы судьям? Помню, как я лично, будучи старшим следователем по особо важным делам при Генеральном прокуроре Украины, ходил в областной суд и спрашивал: кто согласится рассматривать это дело?
- Боялись?
- Да. Никто не хотел это дело брать! Боялись мести, физической расправы со стороны банды… Ведь часть группировки находилась в бегах. К тому же во время расследования дела о банде Матроса мы вышли на факты «крышевания» правоохранительными органов ее деятельности.
- Ну а потом эти факты успешно растворились в деле?
- Нет. Было привлечено к уголовной ответственности где-то 50-60 человек, куда входили более 30 работников правоохранительных органов. Это и следователи, и начальники уголовного розыска, и заместители начальников городских и районных отделов внутренних дел в Днепропетровской области. Прокуроры района, председатели судов… Были привлечены члены областного суда, в том числе заместитель председателя облсуда, адвокаты, журналисты!..
- Их-то за что?
- Они выполняли функции посредников при передаче организаторами взяток.
- И на сколько же вы Матроса посадили?
- Ему дали тогда, по-моему, 12 или 13 лет. Правда, ни одно убийство мы не доказали, потому что не нашли трупов. На свободу Александр Мильченко вышел, когда я уже был прокурором Днепропетровской области.
- Передавал вам привет?
- Нет. Но уже после смерти Мильченко я встретил одного знакомого, с которым мы когда-то вместе учились в Харькове. Он знал Матроса, даже вместе с ним играл в футбол за какую-то команду. И знакомый сказал мне: «Алексей Васильевич, я постеснялся к вам обращаться, но перед вашим уходом из Днепропетровской области Матрос просил, чтобы я организовал ему с вами встречу. Он вам что-то хотел сообщить». Однако эта встреча НЕ состоялась. Ведь мне мой знакомый о просьбе Матроса рассказал где-то года через три-четыре после его смерти.
- У вас нет предположений, зачем он искал с вами встречи?
- Тяжело сказать! Может, чуял какую-то опасность для себя… Зачем искать встречи с прокурором области, который, еще работая следователем, посадил его на 12 с чем-то лет?
- В вашей практике были случаи, когда люди, которых вы посадили, потом вас благодарили?
- Знаете, были… Понимаете, в чем дело? Если ты с подследственным ведешь себя честно и порядочно, то он понимает, что ты выполняешь свой служебный долг, делаешь свою работу, за которую ты получаешь заработную плату. То есть это твоя обязанность, ты должен это делать, и он это понимает. Поэтому самое главное — вести себя честно с подследственным. Именно честно!
- А если не честно, то это как?
- Бывает, в правоохранительных органах обещают что-то подследственному и не выполняют своих обещаний.
- Что вы обещали подследственным, когда работали следователем?
- Ну-у-у, методы и приемы получения правдивых показаний разные. И у каждого следователя они индивидуальны. Я помню, когда учился, профессор криминалистики нам говорил, что нельзя следователю допускать грубого обмана подследственного. И это правда. Чтобы получить показания подозреваемого или свидетеля, нужно просто готовиться! Я никогда не обманывал! Я находил те места, которые можно было использовать для того, чтобы человек давал правдивые показания.
- Например?
- Например, профессора, проректора одного из престижных вузов Украины «расколол» на получении взятки. Это было в 1987 году. Уважаемого человека заподозрили в получении взятки в виде двух импортных телевизоров и двух видеомагнитофонов. А он это отрицал, естественно. Готовясь к допросу, я изучил хорошо оперативно-розыскные материалы, которые касались его личности. Повстречался с оперативниками, с его сослуживцами и узнал некоторые детали, о которых мне рассказали не для протокола. Например, что этот профессор сожительствовал со своей невесткой, студенткой вуза, в котором он преподавал. Эту информацию я использовал во время допроса. Подозреваемый во всем и сознался.
- Его сын об этом узнал?
- Конечно, нет. Я сдержал свое слово: ничего не сказал сыну. Меня так учили, и я своих подчиненных учу: никого не обманывать.
- Кстати, об учебе. В органах прокуратуры достаточно профессионалов для борьбы, например, с коррупцией?
- У меня в Донецкой области подобрана отличная команда. Точнее, была подобрана. Но в целом же вопрос профессионализма в нашей структуре более чем актуален. О чем говорить, если следственным подразделением руководит человек, который никогда не работал следователем. Если на должность прокурора области назначается человек, который никогда не работал ни прокурором района, ни заместителем прокурора области — был лишь начальником отдела… Там будет толк? Никогда не будет!
- Зачем же тогда это делается?
- Помнишь, какие самые большие проблемы в России?
- Дураки и дороги.
- Да. А в Украине — массовый непрофессионализм и сплошная коррупция! Вот два момента, которые наносят вред государству и подрывают основы работы правоохранительных органов.
- Алексей Васильевич, у вас же почти 30 лет стажа службы в органах. Приходилось даже слышать от некоторых ваших коллег, что если бы все так работали, как Баганец, в органах прокуратуры уже давно был бы порядок. Так почему же вы опять не у дел?
- Потому что очень часто повторяю: прокурор должен быть независим! Независим от своих эмоций, от своего желания кому-то отомстить или даже выполнить чье-то указание. Прокурор всегда должен действовать только в рамках закона! Многим это просто непонятно. Я их понимаю, потому что знаю, в каком государстве живу.
- В каком?
- Не в правовом, будем так говорить. Не в правовом!
- И тем не менее вы решили опротестовать свое увольнение в суде…
- А я похож на человека, который опускает руки? Справедливости и торжества закона я буду добиваться вплоть до Верховного суда. Почему? Потому что я считаю, что не должно быть донецкой законности, киевской, львовской или крымской… Закон в Украине один!
И кто бы ни был политическим лидером, какая бы политическая власть ни была у власти, должен в государстве действовать закон. Вот этого и буду добиваться. Ведь дело не в том, что я вижу себя только на посту прокурора Донецкой области. Проблема в том, что сняли меня незаконно. Не в Донецком областном, так в Высшем апелляционном или Верховном суде я это докажу…