В столице начал работать Центр детской кардиологии и кардиохирургии, оснащенный самой современной диагностической аппаратурой и оборудованием, которое позволяет делать сложнейшие вмешательства детям любого возраста, в том числе новорожденным. Здесь ежегодно смогут оперировать до двух тысяч маленьких пациентов
Леся ждала здорового ребенка. Малыш родился 10 ноября в 18. 00. Вес нормальный — 3 килограмма 850 граммов. На вид крепыш. Но врачей обеспокоило то, что мальчик тяжело дышал и кожа была синюшной. Сначала решили: у него кислородное голодание, плохо работают легкие. А увидев, что лекарства не помогают, заподозрили порок сердца.
- Мы были в панике, — говорит мама малыша Леся. — Однако специалисты киевского роддома Ь 7 связались с кардиохирургами. Спустя несколько часов после рождения Ярославчику сделали УЗИ сердца и с помощью специального зонда провели процедуру, позволяющую улучшить кровоток, а через четыре дня хирург Илья Емец прооперировал сынишку. Операция длилась около десяти часов. Я о плохом не думала. Время от времени сцеживала молоко, чтобы не пропало. Все говорят, что мамино молоко для малышей — и еда, и лекарство. Увидела я ребенка в реанимации. Он спал, а следящая аппаратура контролировала сердцебиение, дыхание. Мне сказали, теперь его сердечко практически здоровое.
- Это действительно так, — подтверждает директор Научно-практического медицинского центра детской кардиологии и кардиохирургии Министерства здравоохранения Украины, главный кардиохирург Минздрава доктор медицинских наук Илья Емец. — Опыт показывает: чем раньше удается избавить ребенка от сложного порока, тем лучше работает сердце, меньше страдают другие органы. Обычно этим малышам даже не нужны лекарства. В год в Украине рождается от трех с половиной до четырех тысяч детей с пороками сердца. Срочная операция нужна почти полутора тысячам новорожденных. Важно, чтобы неонатологи роддомов, педиатры и детские кардиологи как можно раньше заподозрили порок и направили малышей в специализированные клиники или в наш центр. Были случаи, когда мы оперировали детей даже в первые сутки после рождения.
Еще не состоялось официальное открытие центра, но врачи работают с полной нагрузкой. Дети с пороками сердца рождаются ежедневно, их надо спасать. Сегодня делать это стало легче.
Впервые мы увидели маленького Ярослава на третий день после операции, когда он находился в реанимации. Врачи говорили, что мальчик быстро пошел на поправку, несмотря на то, что перенес операцию даже более сложную, чем пересадка сердца.
В клинике Ярослав и его мама провели 16 дней. Они уже дома, и мы с фотокорреспондентом навестили семью.
- Как и все малыши его возраста, сынишка плачет, если хочет есть или болит животик, — говорит Леся. — Шов на грудной клетке уже зажил, и врачи сказали, что особые меры предосторожности нам не нужны. Конечно, важно, чтобы ребенок не простудился. Но это касается всех детей. Кормлю его по часам восемь раз в день. Он выпивает из бутылочки 90 граммов за кормление. Ярослав подрос, окреп. И муж, и родители, и младшая сестра помогают мне ухаживать за ребенком. Все говорят, что он — копия мужа. Только глаза мои, голубые… Наша семья пережила страшное потрясение, но теперь, надеюсь, все плохое позади.
Не перестаешь удивляться, как могут руки хирурга, которые кажутся просто огромными по сравнению с сосудами-ниточками, выполнять такие сложные манипуляции.
- Взгляните на экран — и все станет ясно, — пытается убедить меня в обыденности работы детских кардиохирургов Илья Емец. — В моем кабинете находится монитор, на который передается изображение с видеокамеры, установленной прямо над операционным столом.
Вижу, как хирурги запустили сердце и начинают зашивать ребенку грудную клетку. Зрелище не для слабонервных.
- У меня есть громкая связь с хирургом, — продолжает Илья Емец, — могу на любом этапе операции вмешаться, дать указания, проконтролировать процесс. Кроме того, в конференц-зале, где мы проводим лекции для педиатров, кардиологов, кардиохирургов, установлен большой экран и тоже идет прямая трансляция. Можно прокручивать и анализировать видеозаписи операций. А ведь раньше даже ассистент не видел того, что делает хирург, учиться было очень тяжело. Теперь все по-другому.
«ФАКТЫ» не раз писали, в каких тяжелых условиях последние годы приходилось работать детским кардиохирургам. Потребность в операциях новорожденных росла, а в клинике, расположенной в Институте кардиохирургии имени Николая Амосова, не хватало мест, в небольших палатах находилось по шесть-восемь малышей с мамами. После сложнейших вмешательств выхаживать детей и врачам, и родителям было непросто. Недавно Центр детской кардиологии и кардиохирургии переехал в новое здание, расположенное на территории столичной больницы «Охматдет». Врачи говорят, что такая, как здесь, аппаратура есть не во всех ведущих клиниках мира.
- Благодаря современному диагностическому оборудованию можно увидеть малейшие изъяны в сердечке новорожденного, определить, какая именно операция понадобится, — говорит заместитель директора Центра детской кардиологии и кардиохирургии доктор медицинских наук Надежда Руденко. — У нас будет ежегодно проводиться семь-восемь тысяч обследований и около двух тысяч операций. Центр рассчитан на 100 коек. Оборудовано 25 реанимационных мест. Следящая аппаратура помогает пережить сложнейший послеоперационный период. В создание центра вложены огромные средства — как государственные, так и пожертвованные меценатами. За три недели выполнено более 30 вмешательств. Ярослав был в числе наших первых пяти пациентов.
- Впервые операцию новорожденному с таким же пороком сердца, как у Ярослава, я провел 14 лет назад, — вспоминает Илья Емец. — Риск был большой, но если бы я побоялся оперировать, спасти ребенка не удалось. Сейчас Миша Кикоть уже подросток. Благодаря тому, что операция оказалась успешной, он жив и практически здоров. За эти годы мы сделали новорожденным тысячи операций. Время от времени бывшие пациенты приезжают на консультацию, и для меня просто счастье видеть, как они выросли, знать, что особых проблем с сердцем у них нет. Бывает и так, что во время первой операции исправить все изъяны невозможно. Некоторые виды вмешательств показаны уже в подростковом возрасте. Тогда дети возвращаются к нам, и мы продолжаем их лечить.