После десятилетнего перерыва Дельфин и Русалка записали совместную песню
Около двадцати лет поклонники знают Игоря Николаева неизменным — элегантным и одухотворенным, с роскошной шевелюрой и проникновенным печальным взглядом. Он всегда писал и пел о любви — и будучи «публично» женатым, и после развода с Королевой. На новогоднем финале российского шоу «Две звезды» бывшие супруги вновь спели свой нашумевший хит «Дельфин и русалка». А в новогоднюю ночь Наташа непременно исполнит новую песню своего «старого автора». В светской тусовке заговорили о возобновлении романа…
- В песне «Кристалл мечты», написанной вами для Наташи Королевой после нескольких лет «молчания», многие увидели много личного.
- Я не хочу как-то разубеждать, разочаровывать людей. Значит, некую интригу нам с Наташей таки удалось внести. Скажу лишь, что «Кристалл мечты» — название сети ювелирных магазинов в Москве, которые сделали мне заказ на создание песни. Когда выгодно, я иду на такие соглашения. Наташа же ее спела, поскольку является лицом этого бренда. Но я рад, что наконец-то появилась совместная песня, которая вполне могла быть и другой, на другую тему…
- Вы продолжаете общаться с бывшей супругой?
- А мы и не прекращали. Было бы странно, если бы мы друг друга не узнавали. Мы с Наташей провели вместе достаточно большую часть жизни. Я получил много негативного опыта в связи с тем, что моя личная жизнь была общественным достоянием. Поэтому сейчас мне больше всего хочется, чтобы все перипетии частной жизни не выносились на публику. Это практически невозможно, и в этом, пожалуй, моя самая большая проблема.
Из-за публичности профессии не бывает дня, чтобы я с кем-то не общался. Хотя иногда очень хочется. И потом, я считаю, что, если ты «повышенно не одинок», можно себя попусту растратить: сегодня пьянка, завтра ночной клуб, послезавтра ресторан, потом футбол, концерт, отпуск. Жизнь проходит, а ты ничего не сделал.
- Ну уж о вас-то этого не скажешь.
- Моя сегодняшняя жизнь ничем не отличается от жизни 15-летней давности. Гастроли, концерты, работа в студии, сочинительство. Сейчас пишу в основном для себя — так намного рациональней. Иногда людям, которых знаю много лет. По-прежнему сотрудничаю с Игорем Крутым.
- Кстати, очень выгодно петь собственные песни — минимум затрат.
- Я всегда считал свою творческую деятельность очень универсальной. Есть, конечно, подмастерья, но я привык все делать сам — по старинке. Могу ходить по сцене в белом пиджаке, трясти волосами и петь песни. Некоторые композиторы заинтересованы в моих текстах, поэты — в музыке. Это приятно. Но я вполне допускаю, что когда-то смогу продюсировать нового артиста. Профессия при этом остается той же. А в целом… в моей работе не так уж много романтики. Это ежедневный монотонный процесс, которым нужно уметь управлять.
- И все же есть, наверное, нечто, что делает вашу будничную работу праздником…
- Это и есть то самое пресловутое вдохновение. Я с детства был очень любознательным ребенком. Занимался в музыкальной школе по классу скрипки, а на танцах играл совершенно другую музыку. Позже, в музыкальном училище, изучал классику, а вечером, работая в ресторане, играл шлягеры. Мне было интересно все! Хотя я знал таких людей, которые, кроме звуков академической музыки, не слышат и не хотят слышать других звуков. Меня захлестнула жизнь, сделав призванием популярную музыку.
- Говорят, после расставания с Королевой у вас была полугодовая депрессия.
- Человек, которого однажды ранит любовь и который от этого получает серьезное потрясение, запоминает роковой образ на всю жизнь. Так и со мной. Все женщины, которые у меня были после Королевой, являлись ее неким подобием. Желание повторить то сильное ощущение и ту эмоцию приводит к неосознанному поиску похожей на ту самую. Конечно, клонированных людей не бывает, но некое сходство можно отыскать. Кто-то сходит с ума от длинноногих блондинок, но они никогда не были моим типом. И хотя объективно я понимал, что девушка красива, меня это не грело. Может, поэтому и я им не особо нравлюсь.
- Кстати, ваша дочь Юля — роскошная блондинка.
- Это да. Юля рано стала самостоятельной, уже с 11 лет начала учиться в американской школе. Получается, что она большую часть своей жизни живет за океаном. Сейчас вышла замуж за американца. И вопрос о том, как я отношусь к зятю, неуместен — это только ее выбор. Я должен это воспринимать как факт.
- Часто бываете у них в гостях?
- С некоторых пор я не придаю значения жилищу как таковому. Тем более что артист живет дома гораздо меньше, чем на гастролях. Сейчас дом для меня — место, где живут родные люди, — мама в Москве и дочь в Америке. Как только у меня появляется маленькое окошечко, я лечу к ним. Там находятся мои вещи — тапочки, теннисные ракетки, потому и приезжаю я без вещей, с пустыми руками, как домой.
- Мама строга в оценках вашего творчества?
- Нет, она никогда не критикует. Скорее, она моя поклонница. Мама полноценно живет моей жизнью.
- Последнее время все стали выпускать «золотые диски»…
- Боюсь, на один диск у меня все не поместится. Только для Аллы Борисовны написано свыше тридцати песен, столько же — для Иры Аллегровой, для Наташи Королевой — свыше пятидесяти. Возможно, к какой-нибудь дате и соберу небольшую коробочку, чтобы раздать друзьям. Но это будет не коммерческий проект…
- Не думали о возобновлении сотрудничества с Пугачевой?
- Не знаю, обрадуется ли она. Мне достаточно того огромного количества песен, которые она спела. Спасибо ей за это. Сегодня Алла Борисовна поет другие песни — значит, они являются показателем ее вкуса. И потом, все наше совместное творчество было результатом общения. Я никогда не стучался в дверь с фразой: это я, почтальон Печкин, принес вам песню. Любое творчество — это причинно-следственные связи: есть контакт, есть и материал. Это не значит, что мы сейчас вообще не общаемся. У нас нормальные взаимоотношения. Но искусственно продлевать сотрудничество я не буду.