На новогодние праздники вместо привычных мюзиклов канал «Интер» покажет зрителям комедию «Мосты сердечные… » с любимым актером в главной роли
Богатой фильмографии Богдана Ступки могут позавидовать даже самые именитые коллеги. «Огнем и мечом», «Восток-Запад», «Молитва за гетмана Мазепу», «Свои», «Водитель для Веры» — вот только десятая часть его киноработ. В последние годы Ступка не только художественный руководитель Театра имени Ивана Франко, он также очень много снимается. Наверное, поэтому застать знаменитого актера в Киеве практически невозможно. Не откликается он и на многочисленные приглашения на прямую линию в редакцию «ФАКТОВ». Однако, как говорится, «если гора не идет к Магомету»… Поймать Богдана Сильвестровича удалось аж в Каменец-Подольском, где заканчивались съемки комедии «Мосты сердечные… », в которой он сыграл одного из главных героев. Несмотря на то что актер практически не дает интервью, «ФАКТАМ» удалось разговорить народного любимца.
- Богдан Сильвестрович, за что ж так нашего брата журналиста недолюбливаете?
- Давняя обида! А у кого ее на вас нет? Заголовок такой вынесете, что хоть стой, хоть падай. Я очень боюсь журналистов, избегаю их. Даже если что-то идет в прессу, стараюсь всегда проверять. В последнее время очень много московских журналов написали ТАКИЕ вещи!.. Потрясающие! Даже я диву давался.
- Самый нелепый слух о себе какой слышали?
- О-ой, уже и не помню. Я такой человек, что все плохое быстро забываю.
- По-моему, о вас не так уж много слухов ходит. Поводов не даете?
- Ну почему нет? В Москве знаете, как интересуются? Одно слово об искусстве спросят, пять — о политике. А политика, видите, какая она?! У нас хороший украинский анекдот есть об этом. Встретились два кума. Один о политике говорит, не переставая. А второй не любит политику, молчит. Слушал-слушал, потом перебивает: «Кум, а ты видел, как комар писает?» — чтоб не сказать другое слово. Тот отвечает: «Нет». — «Так вот, политика — это еще тоньше». Так оно и есть. Политика сегодня одна, завтра другая… Как писал Франко, «життя коротке, мистецтво вiчне». Я рад, что занимаюсь именно искусством. Слава Богу, меня не столкнули в политику…
- Как не столкнули, вы ведь даже министром были?! Или вам не понравилось?
- Понравилось. Более того, я, как и каждый, хотел что-то сделать, изменить. Только один меняет в худшую сторону, другой — в лучшую. Так вот, могу сказать честно, что тому, кто хочет изменений в лучшую сторону, не дадут этого сделать. Я 17 месяцев был на высоком посту, и мне очень понравилось. Ни о чем не жалею. Такой роли прежде еще никогда не играл.
- Так что, министр культуры — это была просто очередная роль?
- Конечно! А вы думаете, не играете сейчас? Тоже играете: задаете мне вопросы… «Весь мир — театр и все мы в нем актеры», — сказал Шекспир. А Сковорода добавил: «… и каждый играет ту роль, на которую его поставили». Так что ОНИ (поднимает глаза вверх. — Авт. ) тоже все играют. Одни — в любовь, другие — в войну, в смерть…
А вообще, я считаю, каждый должен знать свое место и найти себе дело по душе, «спорiднену справу», как сказал Сковорода. Очень плохо, что мы не учимся на нашем прошлом. Изучаем бизнес, политологию, еще что-то, но везде должна быть культура. Должна быть культура в МВД, должна быть культура в СБУ, должна быть культура в экономике…
- Если бы вам еще раз предложили министерский портфель, согласились бы?
- Думаю, нет.
- Наигрались?
- Ну, во-первых, надо молодого, с молодыми мозгами. Во-вторых, нужен человек, который знает свое дело. Вы видите, как в последний раз долго не могли назначить министра культуры. Это дефицит! У нас ведь сплошь и рядом только экономисты, бизнесмены, юристы…
Бедный тот народ и бедная та страна, где звездами телеэкрана и газет стали политики, а не поэты, писатели, художники, артисты, композиторы, скульпторы, танцовщики… Когда-то шли в театр и обсуждали: «Такой-то спектакль вышел! Бо-оже! Видели, Валерий Ковтун танцевал с Таякиной?» А сейчас говорят: «Вы слышали, тот-то подал в отставку? Как мы жить будем?» Я считаю, это беда. Видите, говорил, политику не люблю, а мы опять с вами на нее переключились.
Как-то сидели с актерами и рассуждали: «Бо-оже, как это хорошо, когда ты приходишь в театр, даже несмотря на закулисные интриги и скандалы, которые вечно были, есть и будут. Ты приходишь в теплое помещение, заходишь в гримерку, потом в костюмерную, после чего становишься человеком средневековья. Изучаешь эту историю, слушаешь прекрасную музыку, в конце концов выходишь на сцену и рассказываешь людям, что делать, чтобы не было зла, чтобы было добро… Через призму своего восприятия ты занимаешься очень полезным делом.
Люди должны ходить в театр, а не на митинги. Был такой период, когда митинги были популярны. Мне предлагали: «Ну что вы в театре можете рассказать — всего тысяча человек! А вы приходите на площадь, там будет 40 тысяч людей!» Я всегда на это отвечал так: «Одно дело — иметь талант выступать на площади, другое — талант выступать на сцене. Это разные вещи!»
- Вы считаете, для выступления на площадях у вас маловато таланта?
- Я не умею выступать — в поезде, в самолете, на трибунах и площадях… Может, кто-то умеет, я — нет. Я люблю сцену МХАТа, люблю сцену БДТ в Питере, люблю Черновицкий театр Ольги Кобылянской, Янки Купалы в Минске.
- А как же ваш родной Театр Франко?
- Это вообще особое место — святое! У нас в театре страшно любят выступать гастролеры, Костя Райкин, например. Ему предлагают больший зал в Октябрьском дворце, чтобы продюсер заработал больше. В Театре Франко ведь всего 950 мест. Но Костя говорит: «Там аура другая и играется потрясающе!» А почему? Просто под зданием есть источник, из которого мы лет 25 назад пили воду. И он журчит под самой сценой! Это что-то символическое. Все московские труппы обожают играть в Театре Франко. Есть хороший театр Леси Украинки, Театр оперетты, но все говорят, что именно у нас какая-то аура. Комфортно им!
- Вы с Гурченко не так давно снялись в фильме «Украсть Тарантино». Говорят, характер у Людмилы Марковны тот еще…
- Гурченко — фантастическая актриса! С ней замечательно работалось. Думаю, вы сами увидите это на экране.
- Были актеры, с кем вам приходилось трудно?
- Это в театре может быть трудно. В кино не бывает. Там каждый сам по себе, только режиссер объединяет. Иногда актеры, играющие в одной сцене, даже не встречаются на съемочной площадке. Крупные планы, своя техника… А вообще, артист должен быть эгоистом. Эгоистом не в том смысле, чтобы унижать окружающих или плохо к ним относиться, а эгоистом по отношению к себе. Тогда будет прогресс.
- Еще вы сыграли Брежнева…
- За эту роль могу поблагодарить Тиграна Кеосаяна, потому что он знал, чего хочет. И если бы в его картине «Заяц над пропастью» Брежнев был косноязычным, как тот, которого очень хорошо и похоже сыграл Шакуров, отказался бы. Я не похож на Леонида Ильича. А Кеосаян сказал, что не добивается схожести с генсеком. И я согласился.
- Сразу согласились?
- Нет, он меня уговаривал. Я боялся, что если хорошо сыграю Брежнева, меня перестанут приглашать в кино, будут говорить: «Брежнев нам не нужен». Штампы ведь к актерам так крепко цепляются, особенно если роль удалась. Взять, к примеру, Михаила Ульянова, к которому Жуков ТАК приклеился.
Так вот, Кеосаян меня переубедил, что это будет совсем другой Леонид Ильич, что не надо будет делать на него карикатуру. Думаю, даже звать моего героя в фильме будут Леонид Ильич Бежнев. В финале мой генсек женится на… английской королеве.
- Кстати, Леонида Ильича видели живьем?
- Никогда. Никиту Сергеевича Хрущева — да, Яковлева — тоже.
- А вообще с политической элитой часто приходилось встречаться?
- С комсомольскими вожаками общался. У меня есть друг, с которым мы сидели за одной партой, — Окпыш Всеволод Богданович. Он пошел в Москву на повышение, был в ЦК комсомола, потом стал послом… На мое 60-летие приезжал из Москвы, сейчас где-то во Вьетнаме живет. Я ездил к нему на юбилей, там были все комсомольские работники. Они страшно удивлялись, когда узнали, что Окпыш учился со мной. Его отец был главным архитектором города Львова. Я еще застал настоящую интеллигенцию во Львове, которая выжила, пойдя на компромисс с советской властью.
Кстати, нынешний премьер Ехануров любит театр и, чтобы выучить украинский язык, специально ходил во Франко.
- Слушаю вас и наслаждаюсь: у вас такая красивая украинская речь. А иностранные языки вы знаете?
- Русский! И польский. Из английского знаю только «ай лав ю». Я тебя лав-лю, лав-лю, а поймать не могу. (Улыбается. )
- А отчего вы не уехали в свое время в Москву?
- Хотел. В 85-м году. Собирался в Театр имени Моссовета. Но теперь не жалею.
- У вас очень необычное отчество — Сильвестрович…
- А еще я как-то придумал на съемках для себя имя — Сильвестр Сталонович. (Улыбается. ) На самом деле у моего отца было действительно редкое имя. Сильвер переводится как «лесной» или «серебряный».
- Слышал байку, что в Америке вас как-то с де Ниро перепутали?
- Да-да, был такой случай. В прошлом году в ноябре снимался в Лос-Анджелесе. В перерыве между съемками, сидя в высоком кресле, задремал. Мимо на авто проезжала какая-то дама. Увидев меня, остановилась и начала вопить: «О, мой любимый де Ниро!.. » Кинулась ко мне, чтобы взять автограф, но ее остановили и сказали: «Де Ниро отдыхает. Его нельзя сейчас беспокоить». Не знаю, действительно это было или меня разыграли — я ведь дремал — но, похоже, правда.
- Кого играете в «Мостах… »?
- Рабочее название картины «Мосты сердечные, или Любовь, любовь… ». Это лирическая комедия в двух сериях. Партнером по площадке стал мой сын Богдан. Я играю писателя, Героя Соцтруда, которого изучали в школе, но поскольку времена меняются, а он — не Гоголь, то остался не у дел. Теперь он этакий приживала — настоящий чеховский персонаж. С юмором. Когда люди бедны, они чаще смеются. Если в кармане ничего нет, терять нечего — только и остается, что смеяться. У моего героя есть друг, который разбогател. И он все время его уговаривает: написать о нем книгу.
- Вы сами-то за мемуары сесть не собираетесь?
- Пока нет, но информацию о себе уже собираю. Делаю наброски какие-то, что-то записываю на диктофон, на видеокамеру… Все, что обо мне издано, написано — интересно, но не то. Потому что не каждый человек может передать твое внутреннее состояние, то, что скрывается за словами.