Сделавшая головокружительную карьеру певица говорит, что жертвовать для этого семьей не пришлось
С Оксаной Билозир мы встретились в штабе «Нашей Украины» за несколько дней до ее назначения министром культуры. Среди соратников, снующих по офису в костюмах либо глухих свитерах и джинсах, она смотрелась экзотически. Безупречного кроя платье подчеркивало стройную фигуру. Легкая терракотового цвета шаль оттеняла белизну кожи и наводила на мысль, что эта голубоглазая женщина, похожая на фарфоровую статуэтку, вполне могла бы жить жизнью беззаботной птицы в золотой клетке, построенной обеспеченным супругом. Впрочем, высказывать это мнение я не стала. Ибо моя визави могла счесть его обывательским и оскорбиться. Ведь госпожа депутат заявила о себе как сторонница равноправия женщины и мужчины, предложив соответствующий законопроект. И разве ее беда, что выглядит она слишком женственно для такого заявления?..
- Оксана Владимировна, ваш образ явно вводит в заблуждение относительно вашей биографии. Четыре медали за Афганистан, Чернобыль, уход в политику. Вам нравится жить в состоянии экстрима?
- Нет, я не экстремал, безрассудство — не мой стиль. Я все-таки прагматик. Несмотря на мою профессию, да?
- Ну да. Певицы — такие романтические существа. Неземные. Вкушают нектар, витают в эмпиреях…
- Если государство создает комфорт — бытовой и моральный для талантливого человека, тогда можно витать в эмпиреях. А существует ли сегодня такой комфорт для творческой личности? Большой вопрос.
- То есть вы рациональны поневоле?
- Да! Обстоятельства сформировали меня такой. Но они же выковали и характер. Дали знание, что нужно творческому человеку в нашей стране, чтобы он полностью раскрыл свой потенциал. Я ведь сама через многое прошла.
- Вы не побоялись поехать в Афганистан. Я понимаю, в советские времена существовало такое понятие «интернациональный долг». Но ведь можно было и отказаться?
- Я дважды была в Афганистане. Меня вызвали в Москву и показали анкеты, где советские солдаты, выходцы из Украины, вписывали мою фамилию в списки тех артистов, которых хотели бы видеть. Первая мысль была: я не хочу ехать, боюсь! А потом подумала: если откажусь, то этот бедный солдат подумает: до чего же тут страшно, если она не приехала! А если приеду, то поймет, что все-таки не так страшно. И это поможет ему дослужить до конца. Я объездила Афганистан весь. Летала самолетами, сотни километров наездила на броне БТРов. И под обстрел мы попадали, и мины взрывались…
- Словом, как Марлен Дитрих, поднимали дух войскам. Был еще один шаг, который характеризует вас как довольно бесстрашную личность. В свое время вы расстались с вашим первым мужем, известным украинским композитором Игорем Билозиром, и ушли из ансамбля «Ватра», подвергнув большому риску свою карьеру.
- Мне не хотелось бы об этом говорить, ведь Игорь, Царствие ему небесное (композитор Игорь Билозир скончался в мае 2000 года. — Авт. ), не сможет участвовать в нашем разговоре. И потом, мое прошлое принадлежит только мне и моей семье.
- Но, как человек публичный, вы просто обречены на интерес именно к этой теме. Ведь «Ватра» была настоящим прорывом в украинской эстраде.
- Игорь — знаковая фигура в моей судьбе. Мы познакомились в музыкально-педагогическом училище во Львове: он, уже тогда яркий и популярный молодой человек (у него была своя группа), и я — тихая, скромная, маленькая девочка с косичками. Игорь стал для меня всем: солнцем, месяцем, звездами… Воздухом, которым дышу. Я была предана ему бесконечно! И он это знал. Возможно, это была проблема — моя и его! — что я неадекватно относилась к нему. С другой стороны, это порождало огромный творческий накал.
Мы вместе творили новую страницу украинской эстрады. Вокально-инструментальный ансамбль «Ватра», который стал нашей общей жизнью, был невероятно популярным в то время. А потом… что-то сломалось. Когда я ушла от Игоря, все средства массовой информации написали, что Билозир покинула гения, который сделал из нее звезду. Я не спорила: Игорь был действительно выдающейся личностью. Но писали и другое: что я без него пропаду. А вот с этим соглашаться не хотелось. Так что наш развод можно было воспринимать по-разному: и как поражение, и как вызов судьбы. Я приняла вызов.
Если раньше я была на готовом поле, у меня были песни Игоря, творческий коллектив, который на меня работал, то теперь, лишившись всего, мне пришлось все начинать сначала. Искать новые песни, авторов, группу.
- У вас были союзники в тот момент?
- Да, второй муж, Роман Недзельский. Он тоже работал у Игоря в «Ватре» и ушел из ансамбля вместе со мной.
- А как реагировала на перипетии вашей жизни общественность?
- У нас на Западной Украине чрезвычайно силен культ семьи, где на женщине много держится, и вместе с тем ей отведена пассивная роль. Поле деятельности наших мужчин — весь мир. Поле деятельности женщин, как говорят, «кухня, церковь, дети». Разводы у нас тоже не в чести. И можете представить, в каком огне я оказалась, когда сделала такой не совсем традиционный шаг. Развелась с первым мужем, уйдя от него с сыном Андрейкой. Тут же вышла замуж за второго, родила малыша и уже через два месяца выступала с концертами, потому что надо было кормить семью. Многое из этого шло вразрез с местными обычаями.
Мы с Романом поженились, и в 1991 году я родила второго сына, Ярчика. Это было 7 сентября, как раз через две недели после дня провозглашения Независимости Украины. Я безумно хотела этого ребенка. И когда он родился, я так смеялась от счастья, что сбежались все врачи: «Боже, это у нас родзал или шоу кто-то показывает?!» А я просто лежала, плакала и радовалась, что могу уже этого ребенка держать, что он ПРИШЕЛ.
Я начала гастролировать самостоятельно. Роман, оставив свою карьеру, стал моим продюсером, идеологом моей творческой работы, щитом и надежной опорой. Фактически принес себя мне в жертву. Появилась песня «Украиночка», которая была очень ко времени, потом другие… Я работала до изнеможения. Вскоре меня заметил Борис Шарварко, стал приглашать в свои проекты. В конце концов работа перетянула меня и мою семью из Львова в Киев.
- Но одно время, помню, вы исчезли с эстрады. С чем это было связано?
- В свое время я проработала с «Ватрой» три месяца в Чернобыле. Никогда не забуду крапиву под три метра и огромные, как ведро, яблоки. Мы ими играли в футбол… Впоследствии у меня развилось заболевание щитовидной железы. Лечение гормональными препаратами не дало положительного результата, а только прибавку в весе. При моем росте 1 метр 54 сантиметра поправиться на 15 килограммов! Это была катастрофа.
Естественно, я стала меньше выступать. Села на жесткую диету: после шести не ела. Перерыв между ужином и завтраком был 17 часов. Кажется, подумаешь, не ужинать! Но когда в девять часов вечера все начинали что-то жарить, все это пахло на всю квартиру, на меня просто находило какое-то помутнение. Но, сцепив зубы, терпела.
Я выдержала девять дней. А на десятый мама Романа пожарила котлеты — ароматные, чесночком пахнут на весь дом! Думаю: Боже, все люди такое вкусненькое едят, а я что-то себе придумала! Так хочу есть! В половине двенадцатого ночи срываюсь с кровати — ненавижу этот мир, ненавижу себя! Влетаю в кухню, смотрю на кастрюлю, поднимаю крышку, а запах котлет — как последняя капля! — меня прямо током бьет! Я вдыхаю этот запах: он — самое вкусное, что я вообще нюхала в жизни, и решаю: буду есть!
Но тут меня пронзает мысль: столько продержаться, и все насмарку? Думаю: если я сейчас съем эту котлету, ничего не достигну в своей жизни и завтра себя не буду уважать. А котлету могу съесть и завтра! Положила крышку на место… и перехотела есть вообще! С тех пор у меня нет — уже шесть лет! — этого звериного чувства голода.
- Та борьба над кастрюлей стала моментом истины?
- (Смеясь. ) Это был поистине переломный момент! Я поняла: человек не знает своих возможностей. А ведь он очень силен. И может преодолеть и болезнь, и обстоятельства, и (хохочет) даже тягу к котлете! Я сбросила лишний вес. И щитовидку вылечила. Лечила ее глиной. В Киеве там, где копают метро, можно эту глину настоящую, еще теплую и живую получить. Пить ее очень хорошо и прикладывать. Но рецепт я не рискну предложить. Ведь для каждого заболевания щитовидки существуют свои пропорции употребления глины.
- А с кем оставались дети, когда родители были на гастролях?
- Сначала у нас была няня. Потом в Киев переехала мама Романа, Эмилия Осиповна, и стала жить с нами. У нас нет такого: мамы-папы нет — и полный завал в квартире. Дети растут самостоятельными. Да и взрослые уже. Андрею 22, он заканчивает магистратуру. Ярославу 13.
- Судя по всему, ваши мужчины вас носят на руках…
- Но для детей я не икона, к которой нет доступа. У нас очень дружная и веселая семья. Мы активно занимаемся спортом — плавание, лыжи, много путешествуем, придумываем разные домашние праздники. Я люблю их баловать вкусненьким. Особенно мне нравится изобретать супчики, на Западной Украине говорят «зупки»…
- Вы сделали головокружительную карьеру. Часто, когда женщина процветает в профессии, ее менее успешные приятельницы начинают искать изъяны в ее личной жизни. Дескать, карьеру сделала, а семью запустила. А у вас порядок.
- Да уж, врагам тут нечем поживиться! (Улыбается. ) Жертвовать ради карьеры мне семьей не пришлось. Как-то и там, и там получалось! Между прочим, успела получить еще второе образование. Училась два года с восьми утра до половины пятого вечера в дипломатической академии при Министерстве иностранных дел. А по выходным концерты давала! Поэтому на тех женщин, которые разбирают по косточкам чужой успех, лежа дома на диване, я смотрю с недоумением. Они не до конца честны с собой. У них нет сил признаться себе в недостатке образования или таланта, в собственной душевной лени, которая не дает им взяться за учебники, овладеть какой-то новой профессией. Причем сделать это можно в любом возрасте. Ведь я в академию пошла, когда мне было за сорок!
- Но говорят же: «Можно привести лошадь к водопою, но нельзя заставить ее пить». Силком никого не заставишь измениться внутренне.
- А вот тут я с вами не согласна. Наших женщин надо будить. И потом, посмотрите! Ведь Украина — страна «женского» типа — жалостливая, сострадательная, мудрая и сильная. В ней очень развито женское начало. Думаю, и расцвета самого большего она добьется, когда женщины в ней будут править наравне с мужчинами. Поэтому я инициировала парламентские слушания по поводу положения женщин в Украине. Женщина должна быть активным членом построения общества.
- Мысль хорошая. Ну а кто будет вытирать детям сопли и варить борщи? Признайтесь, Оксана Владимировна, есть дома наемная сила: кухарки всякие и няньки? Кожа на руках у вас, надо заметить, явно не испорчена домашней работой.
- Признаюсь: наемной силы нет. Есть бабушка и научная организация труда всех членов семьи. А кожа такая мягкая и эластичная — от природы. Мамина кожа. Хотя и стираю, и готовлю, и убираю сама. Возможно, если бы у нас были большие апартаменты или дом с садом, пришлось бы кого-то нанимать. Может, придет такое время, когда мне захочется босыми ногами походить по траве или достать из курятника теплое яичко к завтраку. Но для этого нужно продать квартиру в столице и купить дом где-то за городом.
- Дом — дело серьезное! Знаковое событие, что ты наконец определился, где жить и куда идти.
- Может, тогда я почувствую, что свила семейное гнездо? То есть, как только построю дом, куда на мои воскресные обеды будут приезжать дети со своими детьми, вот тогда скажу, что «приземлилась» в Киеве. Пока же чувствую своим гнездом, отчим домом Тернопольщину, откуда родом мой отец, Владимир Розумкевич. А знаете, чем отличается Западная Украина от остальной части? Тем, что здесь семьи жили столетиями. И в селе Тустоголовы Тернопольской области на кладбище есть могилы моих предков, умерших еще в 1740 году! И эпитафии на украинском языке. Это привязывает…
Мой папа, бывший политзаключенный, который восемь лет отсидел в казахстанских лагерях, говорил, что ему его земля снилась. Он был из очень зажиточной семьи. У нас сохранились документы, датированные XIX веком, о покупке земель на Тернопольщине, которые сегодня просто зарастают бурьяном. Там какое-то хозяйство, но земли не успевают обрабатывать. Вот отчего мне больно!
- А где теперь ваши родители?
- К сожалению, мамы уже нет. Отец с сестрой живут во Львове. Вот часто говорят о человеке, который создал певицу Оксану Билозир, столько уже лет это обсуждают. А я считаю, что больше, чем мама, мне не мог дать никто. Она была этаким самородком, «народним соловейком» ее называли. Предлагали учиться в нашей Львовской консерватории, когда она приехала туда из своего села. Но ее мама сказала: «Нина, петь ты и так умеешь. Научись в этой жизни что-то делать!» Мама выучилась на бухгалтера, а свою любовь к песне, свой голос необыкновенный передала мне. Иногда кажется, что мамин голос богаче, сильнее, чем мой. Но именно мне выпала судьба реализовать ее мечты.