В результате крушения двое пассажиров погибли, а девять до сих пор находятся в больнице
На Днепропетровщине катастрофы трамвая случались до этого лишь дважды, и оба раза на очень крутых спусках перед резким поворотом. В 80-х в Днепропетровске «четверка» сорвалась с откоса на углу улиц Короленко и Чкалова, врезавшись в угол дома, а в 1996 году в Днепродзержинске из-за отказа тормозов ехавший вниз по проспекту Аношкина трамвай перелетел через бетонное ограждение, похоронив под собой 40 человек и искалечив более 120. Но в Кривом Роге нет крутых склонов. Расположенный на равнине город хоть и считается столицей горнорудной промышленности, но горка здесь, пожалуй, только одна: в районе улиц Украинской и Ньютона. На откосе градусов под двадцать как раз и проходит 2-й трамвайный маршрут. Именно здесь, как уже сообщали «ФАКТЫ», 27 января разыгралась трагедия.
Начальник отдела по чрезвычайным ситуациям Центрально-городского райисполкома Владимир Смольняков служебной машиной пользуется редко. Во-первых, бензин дорогой, а расстояния в Кривом Роге огромные: из одного конца города в другой — без малого 130 километров. Во-вторых, по дороге на работу от пассажиров в трамвае столько всего узнаешь! В этот день он должен был проверить, готов ли в Доме офицеров зал для проведения собрания, и около 16 часов Владимир Михайлович втиснулся в переполненный вагон «двойки».
Трамвая не было минут двадцать, поэтому люди стояли очень плотно — собралось не меньше 120 человек. Но, чем ближе к конечной, пассажиров становилось все меньше, и Смольняков даже сел справа у окна, положив на колени дипломат с документами. В этом месте у трамвая два резких поворота и небольшие спуски-подъемы, на которых вагон должен несколько раз приостановиться, проверяя тормозную систему. Так было и в тот вечер. Посматривая в окно, Владимир Михайлович по профессиональной привычке автоматически фиксировал ритм движения и, когда вагон вдруг пронесся мимо очередной остановки, сразу понял: что-то не так…
Возле дверей столпились приготовившиеся к выходу пассажиры, но их недоуменные возгласы тут же прервал крик кондуктора: «Скорее жмите на стоп-краны». Вагоновожатая тоже выбежала из кабины, приговаривая: «Ой, божечки, что сейчас будет!» — и бросилась в другой конец вагона, на ходу нажимая кнопки, расположенные возле дверей. Бесполезно! Трамвай несся вниз по спуску, все больше набирая скорость, а впереди, метрах в четырехстах, был крутой поворот направо.
Единственным, кто в тот момент не растерялся, был Владимир Смольняков. Бывший офицер, полковник запаса еще сохранил командный голос, поэтому услышали его и в самом отдаленном конце вагона: «Всем сесть и крепко взяться за поручни!»
- Я сразу понял, что крушения не избежать, — вспоминает он. — На такой скорости, да еще без тормозов, трамвай не сможет удержаться на рельсах при повороте. Боялся только, чтобы не началась паника и люди не стали выпрыгивать на ходу.
Не успели сесть лишь женщина с совсем молоденькой белокурой девушкой в длинной коричневой дубленке, стоящие у предпоследней двери. Пока они в ужасе искали глазами свободное место, разогнавшийся километров до семидесяти трамвай стал резко валиться на левый бок…
У старенького вагона, почти двадцать лет прослужившего в трамвайном парке «Криворожэлектротранса», три системы торможения: электродинамический тормоз, который снижает скорость, механические тормозные колодки и магнитно-рельсовый тормоз. Задействованы они попарно.
- Когда вожатая увидела, что тормоза отказали, и стала приводить в действие экстренную систему, одна из тормозных пар все же сработала, — утверждает заместитель начальника Криворожского ГУ МЧС Украины в Днепропетровской области Игорь Романюк, который входил в состав комиссии по расследованию этого происшествия. — Но было уже поздно. Именно резкое торможение на повороте, возможно, стало причиной того, что 18-тонный вагон буквально оторвало от передней колесной пары. Тележка покатила вправо, а трамвай, упав на левый бок, поехал юзом по инерции прямо.
… Когда вагон перевернулся и ударился об землю, окна, находившиеся слева, брызнули в салон тысячами стеклянных осколков. Навстречу разбитым стеклам полетели люди, сидящие на двойных сиденьях справа, в том числе и Владимир Смольняков. Конечно, его команда «держаться крепче» многим смягчила падение, но не спасла от него. Потому что практически сразу после крушения вагон содрогнулся от нового удара и затрещал, раскалываясь надвое под натиском железобетонной опоры. Столб линии электропередачи, стоящий на повороте метрах в двадцати от колеи, и остановил смертельный слалом. Если бы не эта преграда, на два метра въехавшая в кабину водителя и салон, трамвай мог бы вылететь на проходящую внизу трассу Кривой Рог-Николаев, где в это время движется сплошной поток автомашин.
Возможно, многих этот столб спас, но кого-то он же и покалечил. Потому что от нового удара сиденья, поручни, за которые намертво ухватились пассажиры, сорвались с мест, словно игрушечные, и вместе с людьми покатились по салону. Вся эта каша из человеческих тел, стекла и металла утонула в густом облаке черной удушливой пыли, поднявшейся от пола. Поэтому даже те, кто пострадал мало, долго не могли сориентироваться и понять, что же произошло, где небо, а где земля…
Владимир Михайлович — мужчина крупный, поэтому, пролетев несколько метров, грохнулся основательно и на какое-то время потерял сознание.
- Когда я очнулся, увидел черный дым, — вспоминает он. — Если пожар, то почему не пахнет гарью? Потом понял, что это пыль, которая буквально забила мне рот. Но мысль о пожаре уже не покидала: если бы вспыхнул мотор, трамвай мог сгореть в считанные минуты. Нужно было срочно что-то предпринимать.
Владимир Смольняков пришел в себя не первым. Превозмогая боль в груди, он выбрался из завала и попытался определить возможности эвакуации людей. Мужчина увидел, что какие-то крепкие парни открыли окна, оказавшиеся сверху, и, ловко подтянувшись, выбираются наружу. Но для израненных пассажиров, вповалку лежавших по всему вагону, этот путь явно не годился. А другого не было: слева и справа — крыша и днище вагона, кабина смята, двери заклинило. Единственный выход — через заднее, чудом уцелевшее окно. Сквозь стоны и плач Владимир Михайлович попытался докричаться до другого конца вагона: «Мужики, бейте заднее стекло!» И в ответ услышал глухие удары.
На все происходящее Смольняков смотрел словно со стороны, не замечая, что сам окровавлен, что пропал дипломат с документами, что нет шапки на голове. Главное, был цел мобильник в кармане, и Владимир Михайлович прежде всего набрал «01». Был уверен: служба спасения всех поднимет на ноги, но нажал еще один «забитый» в телефоне номер — зампреда своего Центрально-городского исполкома Петра Гнатовского: «Перевернулся вагон, нужен подъемный кран, домкраты, спасательные средства». После этого можно было успокоиться — человека надежнее, чем Петр Петрович, он не знал. Но и сидеть сложа руки, ожидая спасателей, не мог.
Когда Смольняков перетащил в хвост вагона лежащую без сознания женщину, двое мужчин, чертыхаясь, добивали стекло: «Крепкое, зараза, с третьего удара только треснуло». Одни пассажиры кое-как добирались сами к спасательной дыре, других приходилось нести на себе. Вызволить из цепких объятий покореженного железа не удалось только худенькую девушку в длинной дубленке да плотного мужчину в рабочей одежде. Силой инерции их, очевидно, втащило в разбитые окна и прижало к земле. «Потерпи, — сказал Владимир Михайлович девушке, когда понял, что его усилия напрасны, — сейчас вагон домкратом поднимем и вызволим тебя».
Спасатели прибыли минут через десять. Учитывая расстояние, это было просто чудом. Увидев аварию, свернул с шоссе водитель ехавшей мимо «неотложки», и сразу, получив от него сигнал по рации, по всему городу взвыли сирены машин скорой помощи. Первая машина увезла шесть самых тяжелых пострадавших, остальные уже брали по 1-2 человека и везли во 2-ю городскую больницу, именуемую в народе «тысячкой». К шести часам вечера здесь было уже шестнадцать раненых и искалеченных людей, многие из которых, получив первую помощь, ушли домой. В травматологии и реанимации остались девять человек, все — женщины. У двух из них оказались закрытые переломы позвоночника, у многих — переломы носа, ребер, плечевого сустава, черепно-мозговые травмы, рваные раны, тяжелые ушибы и сотрясения мозга.
Одна из пассажирок, в черной короткой дубленке, даже не пришла в себя, когда ее укладывали на носилки. Учительница расположенной неподалеку школы — 28 Елена Грось не знала, что в вагоне осталась зажатая металлом ее 17-летняя дочка Иринка. Это они, приготовившись к выходу, не успели сесть в момент крушения…
Когда-то обе дочки Елены Ивановны учились в той же 28-й школе, где она работает много лет учительницей начальных классов. Но после того как кто-то сказал, что оценки Ирины — мамина заслуга, родители перевели девочек в экономико-математическую гимназию. И там белокурая голубоглазая Ирочка Грось доказала, что успехи — ее собственные. Обе сестрички, Ира и Инна, несмотря на трехлетнюю разницу в возрасте, были неразлучны. Ира доверяла младшей свои первые стихи, учила ее модным танцам, а Инна давала старшей уроки игры на фортепиано. Глава этой семьи, бывший заместитель начальника отдела снабжения местного рудоремонтного завода Николай Грось в дочках души не чаял, ни разу голоса на своих озорниц не повысил. Ирочка, по утверждению бабушки Анны Даниловны, пошла в него — была такая же добрая, как папа. Еще в детстве, увидев на рынке живую рыбу на прилавке, девочка разрыдалась: «Отпустите ее в воду, она же живая!» — и проплакала всю дорогу с базара.
Когда три года назад рудоремонтный завод остановился, инженер Грось пересел за руль такси — нужно было содержать большую семью. Но проработал он всего десять дней. Изувеченное тело Николая с 13 ножевыми ранениями нашли в багажнике автомобиля, брошенного за городом. После этой трагедии девочки стали еще больше любить и жалеть маму. В тот день Ира решила пораньше забрать ее с работы, потому что Елена Ивановна нередко до ночи засиживалась над тетрадками своих четвероклассников.
После гибели зятя бабушка тоже устроилась на работу в 28-ю школу — уборщицей. И домой они часто возвращались вместе с дочкой. В тот день, когда Анна Даниловна освободилась, и дочь, и внучка уже уехали. Бабушка решила догнать своих и побежала к остановке. Но те, видать, только уехали. На следующем трамвае женщина проехала только три остановки, как вдруг кондуктор объявила: «Дальше не идем. Впереди вагон перевернулся».
Положив под язык найденную в сумке таблетку валидола, Анна Даниловна что есть мочи побежала по шпалам. Но на их остановке все было тихо, только далеко внизу на повороте сверкали огни, копошились люди. «Мои успели выйти», — перевела она дыхание и пошла домой. Однако там Лены с Ирой не оказалось.
Одним из первых приехал к месту катастрофы начальник управления МЧС Сергей Жупинас:
- Сдвинуть трамвай с места нам не удалось даже двумя 20-тонными автокранами — слишком крепко держал столб. Поэтому часть салона пришлось вырезать сварочным аппаратом. И только после этого спасатели смогли приподнять корпус вагона.
Двум зажатым между землей и трамваем людям помощь уже не понадобилась, они погибли в первые же секунды после того, как оказались в страшной ловушке. Голова Иры была так обезображена, что установить ее личность удалось только по мобильнику, оставшемуся в сумочке. Второго погибшего — слесаря «Криворожстали» Сергея Письменного — опознали по удостоверению, оказавшемуся в кармане, он ехал с работы. Голова человека лежала чуть дальше по ходу движения.
- Часам к девяти вечера бойцы Криворожского военизированного горноспасательного отряда практически освободили колею от обломков трамвая, — рассказывает начальник отдела по работе с персоналом Криворожского ГУ МЧС Украины в Днепропетровской области Валерий Конопатин. — От трамвая мало что осталось, зато столб лишь едва покосился и весь окрасился красной краской, содранной с трамвайных боков. К этому времени к месту аварии собрались почти все руководители города во главе с мэром Юрием Любоненко. Он тут же распорядился выплатить всем пострадавшим по тысяче гривен, а семьям погибших — по 10 тысяч гривен. Насколько я знаю, деньги уже выплачены.
Кстати, Владимир Смольняков, получивший серьезный ушиб грудной клетки и многочисленные порезы, только спустя два часа уехал с места катастрофы. Врачи хотели забрать его в больницу, но он не согласился: «Отлежусь… » Когда служебная машина МЧС везла его домой, к месту аварии мчалась на такси жена, Алла Рудольфовна. Не дождавшись в тот вечер мужа с работы, она узнала по телефону, что он попал в аварию, и, схватив внука в охапку, бросилась на улицу. Никитка всю дорогу подгонял водителя: «Мы дедушку едем спасать». Они разминулись на несколько минут.
Пугать жену последствиями этого происшествия Смольняков не стал. Но, очищая и отмывая от темных пятен черное драповое полупальто, Алла Рудольфовна с ужасом увидела, как вода, стекая с него, стала багровой.
Сегодня в больнице остались девять наиболее пострадавших женщин, в том числе 40-летняя Елена Грось, у которой закрытая черепно-мозговая травма, перелом лопатки, а спина, лицо и руки представляют собой сплошную рану. Посетителей к ней не пускают, но Анна Даниловна позвонила дочери на мобильный. И Лена рассказала мне о тех последних минутах, когда видела дочь живой:
- Я только успела сказать ей: «Сядь и укрой голову», как от удара в спину потеряла сознание. Очнулась уже в операционной».
Анна Даниловна и Инна узнали страшную весть часов в одиннадцать вечера, когда милиционер принес им Ирин мобильный телефон и одну искореженную золотую сережку: «Вашу дочь прооперировали, а внучки уже нет».
Хоронили Иру в подвенечном платье, но гроб так и не открыли, чтобы сотни ровесников из двух школ, где она училась, учителя, соседи запомнили девочку такой, какой она была на выпускном фото.
- Она собиралась поступать в Харьковский университет, на психологию, — рассказывает Анна Даниловна, — а незадолго до трагедии вышла на кухню: «Бабуля, хочешь, я тебе стихи почитаю?» И, вы знаете, такие хорошие стихи, что я посоветовала ей в газету отправить. Она засмеялась и говорит: «Вот экзамены в институт сдам — еще лучшие напишу, тогда и отправлю… »
- Часам к девяти вечера бойцы Криворожского военизированного горноспасательного отряда практически освободили колею от обломков трамвая, — рассказывает начальник отдела по работе с персоналом Криворожского ГУ МЧС Украины в Днепропетровской области Валерий Конопатин. — От трамвая мало что осталось, зато столб лишь едва покосился и весь окрасился красной краской, содранной с трамвайных боков. К этому времени у места аварии собрались почти все руководители города во главе с мэром Юрием Любоненко. Он тут же распорядился выплатить всем пострадавшим по тысяче гривен, а семьям погибших — по 10 тысяч гривен. Насколько я знаю, деньги уже выплачены.
Кстати, Владимир Смольняков, получивший серьезный ушиб грудной клетки и многочисленные порезы, только спустя два часа уехал с места катастрофы. Врачи хотели забрать его в больницу, но он не согласился: «Отлежусь… » Когда служебная машина МЧС везла его домой, к месту аварии мчалась на такси жена, Алла Рудольфовна. Не дождавшись в тот вечер мужа с работы, она узнала по телефону, что он попал в аварию, и, схватив внука, бросилась на улицу. Никитка всю дорогу подгонял водителя: «Мы дедушку едем спасать». Они разминулись на несколько минут.
Пугать жену последствиями этого происшествия Смольняков не стал. Но, очищая и отмывая от темных пятен черное драповое полупальто, Алла Рудольфовна с ужасом увидела, как вода, стекая с него, стала багровой.
Сегодня в больнице остались девять наиболее пострадавших женщин, в том числе 40-летняя Елена Грось, у которой закрытая черепно-мозговая травма, перелом лопатки, а спина, лицо и руки представляют собой сплошную рану. Посетителей к ней не пускают, но Анна Даниловна позвонила дочери на мобильный. И Лена рассказала о тех последних минутах, когда видела дочь живой:
- Я только успела сказать ей: «Сядь и укрой голову», как от удара в спину потеряла сознание. Очнулась уже в операционной.
Анна Даниловна и Инна узнали страшную весть часов в одиннадцать вечера, когда милиционер принес им Ирин мобильный телефон и одну искореженную золотую сережку: «Вашу дочь прооперировали, а внучки уже нет».
Хоронили Иру в подвенечном платье, но гроб так и не открыли, чтобы сотни ровесников из двух школ, где она училась, учителя, соседи запомнили девочку такой, какой она была на выпускном фото.
- Она собиралась поступать в Харьковский университет, на психологию, — рассказывает Анна Даниловна, — а незадолго до трагедии вышла на кухню: «Бабуля, хочешь, я тебе стихи почитаю?» И, вы знаете, такие хорошие стихи, что я посоветовала ей в газету отправить. Она засмеялась и говорит: «Вот экзамены в институт сдам — еще лучшие напишу, тогда и отправлю… »