Покровителем всех влюбленных на просторах Российской империи выступал государь-император. Нынче, если проблемы у киевских влюбленных, они тотчас — к святому Валентину
Сто лет назад никто и не подозревал о существовании доброго священника, который помогал соединяться любящим сердцам, тайно совершая обряды венчания. В России его функции исполнял… государь-император. Его высочайшей милости искали пары, которым суровые законы не позволяли сочетаться браком.
В Киев Николая Мартынова привело отнюдь не желание взглянуть на местные достопримечательности. Три тысячи поклонов в месяц и ежедневная исповедь у священника на протяжении пяти лет — такова была кара за то, что во время дуэли он убил Михаила Лермонтова. По иронии судьбы искупать вину предстояло там, где был крещен убитый поэт — в Киево-Печерской лавре. Миша родился слабым, болезненным ребенком, и его бабушка дала обет: для укрепления здоровья крестить внука в киевских святынях.
Убийцу Лермонтова принято изображать эдаким злодеем-завистником, которому не давали покоя лавры поэта, чья слава уже гремела по необъятным просторам России. Но это не так. Из материалов военно-судебного разбирательства следует, что зачинщиком дуэли был сам Лермонтов. Михаил Юрьевич высмеял Мартынова в присутствии дам, к которым оба питали известную слабость. И сам же предложил приятелю защитить свою честь. Но на дуэли Лермонтов выстрелил вверх, а Мартынов, не успев сориентироваться, — в противника. То обстоятельство, что Мартынов стрелял в упор в человека, поднявшего пистолет вверх, было расценено не как честный поединок, а как умышленное убийство. И только личное вмешательство императора спасло Мартынова от тяжкого наказания: государь лишил дуэлянта чина майора, права на состояние и назначил пять лет церковного покаяния.
- Отбив поклоны в Лавре, Мартынов вечером отправлялся на прогулку в Царский сад — лечиться минеральными водами из бювета, что был построен в бывшем царском дворце на манер кавказских, — рассказывает киевский историк Виктор Киркевич. — Белый бешмет (стеганый полукафтан. — Авт. ), которым он ранее пленял сердца пятигорских красавиц, был заменен синим халатом, расшитым золотыми звездами. Николай вежливо раскланивался со всеми, но большинство киевлян, презиравших его за содеянное, не отвечали на приветствия.
Но вот однажды, гуляя по саду, Мартынов встретил незнакомку, которая любезно заговорила с опальным дуэлянтом! Они полюбили друг друга. Насколько серьезным оказалось возникшее между ними чувство, свидетельствует тот факт, что женщина, состоявшая в законном браке, оставила своего супруга и стала открыто жить с человеком, здороваться с которым считалось преступлением!
Поведение пары шокировало киевское общество: как может дама, имеющая законного мужа, разгуливать по главной аллее под руку с убийцей Лермонтова?! Еще больше возмущало обывателей то, что Мартынов и Шишкевич (история не донесла до наших дней имя этой женщины) делали вид, будто не замечают насмешливых взглядов. Студенты Киевского университета решили проучить парочку, и один из студиозусов на пари поцеловал спутницу Мартынова на глазах у десятков невольных зрителей. Эту выходку одобрил даже тогдашний генерал-губернатор Киева Бибиков — ему тоже не по душе были вызывающие променады.
Защитить Шишкевич от позора, который она терпела ради любви к Мартынову, мог только законный брак с ним. Но Николай не мог венчаться, пока не закончится срок покаяния. Не в силах больше выносить мучения своей возлюбленной, Николай Мартынов решился на отчаянный шаг: он написал прошение на имя императора с просьбой снять с него наказание. И государь просьбу удовлетворил! Освободившись от эпитимии, Мартынов обвенчался с Шишкевич, которая уже получила развод, и увез супругу в Москву.
В отличие от Мартынова, Оноре де Бальзак в дуэлях не участвовал, но его брака с Эвелиной Ганской, казалось, не хотела допускать сама судьба: почти 20 лет ожидали влюбленные смерти законного супруга Эвелины. А когда Вацлав Ганский почил в Бозе, оказалось, что законы Российской империи не позволяют овдовевшей магнатше сочетаться браком с иностранцем.
В середине XIX века Россия была богатейшей страной. Тысячи обедневших дворян из Германии, Италии, Франции, которые зачастую оказывались обыкновенными проходимцами, устремились сюда с единственной целью: вскружить голову богатой вдовушке и жениться, заполучив ее состояние, а заодно и российское подданство. Чтобы оградить доверчивых русских дам от многочисленных искателей обогащения, Николай I специальным указом ограничил въезд иностранцев и запретил российским подданным вступать с ними в брак.
- Когда Бальзак узнал о существующем в России порядке, он заболел, — продолжает Виктор Геннадиевич. — Французу стали понятны причины нежелания Эвелины узаконить их отношения, даже несмотря на беременность (в 1846 году она была прервана, и писателю так и не удалось познать радости отцовства): став женой иностранца, Ганская потеряла бы все права на земли и недвижимость. А ведь Оноре рассчитывал поправить свое положение, женившись на Эвелине. Три года он засыпал Николая I письмами, умоляя его разрешить сочетаться браком со вдовой. Император, однако, хоть и был поклонником писательского таланта Бальзака, разрешения не давал. Помогло заступничество киевского губернатора Ивана Фундуклея, который похлопотал за француза, и тот, в конце концов, получил высочайшее разрешение.
Письмо с позволением вступить в брак с Эвелиной, за которой государь сохранил права на владение землей и недвижимостью, нашло писателя в Киеве — и это стало единственной радостью на фоне неприятных впечатлений о городе, который досаждал Оноре своей слякотной погодой.
Если Николай I раздумывал три года, сделать ли исключение из своего указа для знаменитого французского писателя, то его правнук Николай II оказался еще в более деликатном положении. Любимая сестра императора великая княгиня Ольга Александровна, собравшись разводиться с принцем Ольденбургским, просила дать разрешение на повторный брак… с обычным дворянином! Против этого мезальянса, грозившего большим скандалом, выступили все члены императорской семьи. Особенно негодовала супруга Николая II Александра Федоровна: «Общество нравственно распадается, и наша семья показывает тому пример!» Но Его величество, вопреки обыкновению, не стал прислушиваться к советам жены. Он как никто другой знал, сколько ждала Ольга своего часа…
«За 15 лет нашего брака принц Ольденбургский и я ни разу не состояли в супружеских отношениях», — признавалась Ольга Александровна, вспоминая о муже. И это не было кокетством: первую брачную ночь новоиспеченный супруг провел не в постели с молодой женой, а за игорным столом.
Проиграв миллионное приданое жены, принц совсем о ней забыл… Однажды во время парада Ольга заметила красавца-гвардейца. Забыв о правилах приличия, княгиня заставила своего брата представить ее гвардейцу…
Когда Ольга сообщила мужу, что любит другого и хочет развода, принц ничуть не удивился. Надеясь, что это увлечение скоро пройдет, он назначил гвардейца Николая Куликовского своим адъютантом, а жене дал семь лет на раздумья.
Началась Первая мировая война. Николая Куликовского отправили на фронт. Узнав об этом, княгиня сказала супругу, что тоже уходит на фронт сестрой милосердия и больше к нему не вернется.
Работая рядовой сестрой, великая княгиня не чуралась самой грязной работы: перевязывала раненых, мыла их, писала письма под диктовку неграмотных, читала их незрячим. Солдаты не верили, что эта красивая молодая женщина — родная сестра императора. Многие крестились, думая, что у них видение.
В 1815 году госпиталь, где работала Ольга, перевели в Киев. Сюда же приехал и Куликовский. Проведя с любимым короткий отпуск, княгиня поняла: больше ждать не может. И сделала то, чего от нее никто не ожидал: добилась развода. Столь экстраординарное событие заставило приехать в Киев самого Николая II. Но отговаривать сестру от брака с Куликовским не стал: «Раз оно должно случиться, пусть случится… » Венчание состоялось 4 ноября 1916 года. Этот обряд бросал тень на весь царствующий двор, поэтому проходил тайно. По рангу великой княгине подобало венчаться в Никольском военном соборе, но она выбрала скромную церквушку — Николаевскую (где именно находился храм, сегодня определить трудно. В Киеве было четыре Николаевские церкви: три на Подоле и одна в Предмостно-Никольской слободке, где венчались Николай Гумилев и Анна Ахматова).
Вскоре после венчания великая княгиня забеременела, но работу в госпитале не оставляла. Однако после февральской революции местные власти запретили сестре императора посещать госпиталь, и Ольга Александровна с мужем вынуждены были бежать из Киева. Великая княгиня последней из Романовых покинула Россию, но это уже совсем другая история…