На заработках в России двое закарпатцев погибли от рук бандитов, а один умер от туберкулеза
О том, как часто наши соотечественники, уехавшие на заработки за границу, становятся жертвами мошенников, «ФАКТЫ» писали неоднократно. И все же чужой горький опыт не может удержать дома людей, которым необходимо содержать семьи, а в родном селе никакой работы нет. 38-летний Сергей Палко из села Стужица Великоберезнянского района Закарпатья тоже отправился в Россию не от хорошей жизни. Но ему и в страшном сне не могло присниться, что домой он вернется лишь через два года без копейки в кармане, да еще и с долгами. И вообще будет рад, что остался в живых…
- Большинство моих односельчан давно работают за границей — кто в Чехии, кто в России, — начинает свой рассказ Сергей Палко. — Я старался держаться ближе к дому, все-таки у меня есть водительские права всех категорий. Но в последнее время не мог найти работу ни в Стужице, ни в соседних селах. Жена тоже дома сидит, а троих детей (младшей дочке нет еще и четырех) кормить как-то надо. Вот и решил отправиться на заработки за границу. Ехать в Красноярский край меня убедил односельчанин. Он пробыл там всего полтора месяца, но хорошо заработал и вернулся домой, чтобы собрать целую бригаду. Позже выяснилось, что у тамошних фирмачей такая тактика: они заплатят нескольким людям, чтобы привлечь других, а потом их обманут.
В октябре 2002-го в Стужицу приехал представитель фирмы и, собрав более тридцати человек из близлежащих сел, отправил их в Красноярский край. Каждому он обещал в среднем 400 долларов в месяц.
- До крайней железнодорожной станции в Красноярском крае мы добирались поездом восемь дней, — продолжает Сергей. — А оттуда еще триста километров на автобусе — до поселка Имба Кежлемского района, что недалеко от административной границы с Иркутской областью. Четыре пятиэтажки, несколько десятков деревянных изб — вот и весь поселок. Население — меньше тысячи человек, значительная часть из которых бывшие зэки, освободившиеся из зон, которых здесь очень много. Работать они не привыкли, особенно после получки, поэтому, чтобы не простаивала техника, фирмачи нанимают бригады из Западной Украины. Наши люди и в работе добросовестнее, да и не денутся никуда в случае чего. До ближайшего населенного пункта 70 километров, кругом — дремучая тайга, зимой температура опускается до минус пятидесяти. Ранней весной в поселок нередко заходят не успевшие нагулять жир и проснувшиеся от голода медведи-шатуны.
Вместо обещанного общежития нас привезли в бывшую баню, перегороженную несколькими щитами на отдельные комнаты. Никакой мебели, даже кроватей, там не оказалось, поэтому первую ночь мы провели прямо на полу. А утром начальство предложило достать из-под снега сырые, мерзлые доски и сколотить нары. Новых матрасов в селе не было, и хозяин привез бэушные из ближайшей зоны. Там я впервые узнал, что такое клопы. Хорошо тем, у кого их укусы не вызывают аллергию, а некоторым односельчанам большую часть времени пришлось ходить со вспухшими руками.
Нас разбили на пять бригад и поставили очищать от веток привезенный лес. Но работы фактически не было, лесовозы не успевали привозить деревья. Поработаем час — и простой. Местные работники к такому графику привыкли, но мы ведь приехали заработать. Питание организовали в столовой на фирме, причем недешевое. Денег ни у кого не было, поэтому еду выдавали в счет будущей зарплаты. Промаялись так два месяца, пока другой фирмач не предложил перейти к нему. «Я на вашем горбу в рай не въеду, — красиво говорил он. — Гарантирую по 350 долларов в месяц, независимо от того, будет работа или нет». Шестеро из нас согласились на такие условия, а остальные решили остаться — им пообещали, что работа вот-вот появится. Во время расчета в бухгалтерии оказалось, что мы не только ничего не заработали, а были должны фирме по 800-1000 рублей, то есть по 30-35 долларов, за еду и спецовку…
На новом месте лес подвозили исправно, так что бригада добросовестно проработала до конца сезона, пока не потеплело и в тайге не началась распутица. В мае основная группа закарпатцев, работавшая у предыдущего хозяина, поехала домой. За шесть месяцев заробитчанам заплатили всего по десять тысяч рублей (360 долларов), семь тысяч из которых пришлось отдать на обратную дорогу. Еще шестеро рабочих с Украины так и остались в Имбе.
- Хозяин сказал, что денег нет, поэтому надо немного подождать, пока он не продаст лес, — рассказывает Сергей. — Прождали две недели, месяц, полтора, а зарплаты все нет. Вскоре к нам подселили еще четырех закарпатцев из Воловецкого района, тоже работавших у хозяина, но в другом месте. После чего предложили за отдельную плату почистить и привести в порядок двухэтажное здание в поселке в Иркутской области. Там нас продержали целый месяц, хотя работы было всего на неделю. Когда же мы вернулись в Имбу, хозяин опять начал кормить нас обещаниями.
Один из уехавших домой односельчан дал номер телефона моей жене, и она позвонила, чтобы узнать, почему я не возвращаюсь. А как возвращаться, если на билет нет денег? В начале лета, чтобы не сидеть без дела, трое наших устроились на лесосплав на Ангаре. Через несколько недель оттуда пришло известие — одного из закарпатцев убили. Потом в поселке рассказывали, что наш земляк поспорил с местными, они его стукнули камнем по голове, отвезли на какую-то дачу, а когда увидели, что умирает, бросили на обочине. Прямых доказательств убийства никто и не думал искать. Умершему было 29 лет, в Воловецком районе у него остались жена и двое маленьких детей. Хозяин выделил три тысячи долларов на доставку домой тела умершего, отправил с гробом троих его односельчан, а нам, оставшимся, сказал: «Деньги кончились, надо подождать еще».
Осенью 2003 года в тайге начался новый рабочий сезон, а шестеро рабочих из Закарпатья по-прежнему оставались в Имбе. Продукты они брали из принадлежащего хозяину магазина в счет заработанных денег. Банка тушенки здесь стоила 50 рублей, а в соседнем магазине — 35. Мужчины потихоньку смирились с потерей зарплаты и просили хозяина дать денег хотя бы на дорогу домой. Все бесполезно. В октябре в Имбу приехали несколько новых бригад из Закарпатья, но, увидев, как рассчитались с их земляками, отправились искать счастья в другом месте. Вскоре один из оставшихся закарпатцев поехал в Иркутскую область, за четыреста километров от Имбы, а еще двое устроились в местный леспромхоз, надеясь, что хотя бы государственное предприятие их не обманет. Через месяц они вернулись практически без денег.
- Мы напоминали о себе хозяину каждую неделю, — говорит Сергей. — В ноябре он клятвенно пообещал заплатить до Нового года, после чего исчез на три месяца. Несколько раз мы обращались к председателю сельсовета, но она отрезала: «Свои проблемы решайте сами». В феврале вернулся хозяин и заявил, что деньги забрала братва, поэтому придется подождать еще. Заодно он предложил моему куму Анатолию Логойде поработать еще с двумя местными жителями охранником в тайге.
Я отговаривал Толю, чувствовал, что хозяин в очередной раз обманет. Но кум согласился. В феврале из Иркутской области вернулся наш односельчанин Славик, тоже без денег. Через несколько дней мы заметили, что он харкает кровью, и отвели его к жившей по соседству докторше. Та установила у Славы открытую форму туберкулеза. Она сама пошла просить хозяина срочно отправить больного домой, но ничего не добилась. Через пару недель Славик умер. Денег на перевозку тела хозяин не дал, поэтому похоронили его на местном кладбище.
В апреле перед Пасхой в нашем общежитии появилась милиция. «Анатолий Логойда из ваших? — спрашивают. — Его убили в тайге». Оказывается, Толя жил в вагончике с бывшими зэками, и во время ссоры они подстрелили его из охотничьего ружья. А потом еще добили контрольным выстрелом в голову. Народ там какой-то дикий, для них лишить человека жизни, словно таракана задавить. Как только мы приехали в Имбу в октябре 2002 года, здесь убили парня из Львовской области, а потом сколько раз слышали, что кого-то в тайге зарезали, кого-то — трубой по голове…
Мы поинтересовались, где тело, когда похороны. «Какие похороны? — отвечают. — Его уже несколько дней назад похоронили как безродного». Через некоторое время снова позвонила жена, и я попросил ее передать родным, что Славика убили, а Толя умер. Уже перед отъездом я поинтересовался, что с убийцами. «Им дали двенадцать лет», — ответил милиционер, улыбаясь. Уверен: все им сошло с рук.
Через две недели после убийства Анатолия Лобойды просить заработанные деньги стало не у кого. Хозяин, у которого работали закарпатцы, погиб сам.
- Его «Ниву» нашли в ста километрах от поселка, — рассказывает Сергей. — Хозяин отправился в Братск за деньгами, а перед возвращением компаньоны подсыпали ему клофелин и поехали следом. Как только он уснул, партнеры забрали деньги, а его так и оставили. Наверное, доза клофелина была слишком большой. Когда нашли машину, тело уже разлагалось. Фирму переоформила на себя жена хозяина. Сначала она обещала отправить нас домой, даже дала пару раз по тысяче рублей на продукты. А потом тоже начала хитрить.
Начиная с лета прошлого года, четверо украинцев жили на то, что за продукты и сигареты кололи местным жителям дрова и копали огороды. А осенью помогали убирать посаженный ими же урожай. Некоторые селяне уже сами ходили к хозяйке с просьбами отправить закарпатцев домой. В конце сентября в однокомнатной квартире-общежитии, где жили наши соотечественники, за неуплату отключили свет и воду. Хорошо, что в отдельно взятой квартире невозможно было отключить отопление.
- Насмотрелся я на эту жизнь, — говорит Сергей. — Как бандиты открыто с калашниковыми ходят к фирмачам за данью, как пятиклассники идут в школу с бутылкой пива в руках, а их родители пьют разведенный технический спирт, как 10-летний мальчик кричит в соседней квартире на собственную мать: «Ты почему себе сигареты купила, а мне нет?.. » Такая тоска брала… Жена звонит и плачет в трубку: «Ты когда вернешься?»
Через депутата Ужгородского горсовета она вышла на народного депутата от Ужгорода, и тот отправил в Россию запрос: почему четверо закарпатцев не могут вернуться домой. В ноябре к нам пришли милиционеры: «Что здесь делаете, почему домой не едете?» «Хоть вы помогите устроиться на работу, где не обманут, а заплатят деньги на поезд», — просим. — «Это не наши заботы. Лучше бы ваш депутат прислал не запрос, а деньги на дорогу». Через две недели опять вернулись, уже злые: «Где ваши миграционные карточки? Почему два года живете здесь без прописки? Пишите объяснение». Затем даже повестку из суда прислали.
Помощь пришла, когда на нее уже никто не рассчитывал. В Имбу приехала жительница Днепропетровска Лидия Ализархова, муж которой когда-то работал там участковым инспектором. Женщина продала квартиру и решила забрать рабочих с собой, одолжив им деньги на билеты. В конце декабря прошлого года закарпатцы наконец смогли отправиться домой. Перед отъездом они еще раз зашли к хозяйке за заработком и услышали: «Денег нет и не будет».
- Если бы не Лидия Ализархова, мы остались бы в Красноярском крае до сих пор, — говорит Сергей. — Дай Бог ей здоровья за доброту и милосердие! А сколько пришлось поморочиться в дороге. Не успели мы выйти в Москве на Ярославском вокзале, как тут же подоспел наряд милиции: «Где миграционные карточки? С каждого — по тысяче рублей». Отвели нас в метро, обыскали. Попытались объяснить, что нас самих обманули, но их ничего не интересовало. Лидии Емельяновне пришлось отдать им полторы тысячи рублей. Только отпустили, еще один наряд — опять надо платить. Я в отчаянии кричал милиционерам: «Делайте что хотите, хоть на части режьте, но нет у нас денег!» Пока добрались до Курского вокзала (одна остановка на метро), нас останавливали пять раз! Трижды пришлось откупаться. А потом еще на таможне…
Домой добрался после Нового года. Купил на последние деньги детям по шоколадке — вот и весь заработок. Зашел в хату, жена и старшие обрадовались, что хоть живой вернулся, а младшая стояла сбоку, не решаясь подойти. «Доченька! Это же папа вернулся, обними его!» — крикнула ей жена. Дочка подбежала, обняла, а я понял, что не узнает. Ведь большую часть жизни она меня не видела. Когда я ехал, ей не было и двух лет, а теперь почти четыре.
Сейчас пытаюсь устроиться на работу в Ужгороде. Может, хоть здесь повезет.
P. S. Автор выражает благодарность депутату Ужгородского горсовета Владимиру Химинцу за содействие в подготовке материала.