Накануне дня рождения, 29 февраля, известный в прошлом борец откровенно рассказал о своей жизни Нашему приходу Иван Гаврилович очень обрадовался. Уже четвертый месяц знаменитый спортсмен — узник своей квартиры. После того как известного в прошлом борца сбила машина и в бедро его правой ноги вставили металлическую пластину, передвигаться Богдану приходится с помощью костылей. Мы навестили олимпийского чемпиона по греко-римской борьбе накануне его 77-летия. А родился Иван Гаврилович 29 февраля. Хозяин ловко откупорил принесенное нами шампанское. Его супруга Алла Петровна нарезала «Киевский» торт, налила в белые с золотистой каемкой фарфоровые чашечки ароматный кофе. Первый тост мы подняли за гостеприимство хозяев.
- Не люблю шампанское — от него делаешься, как воздушный шар. Может, водки бахнем? — предложил Иван Гаврилович. Но мы отказались.
- Самое страшное уже, слава Богу, позади, — начал свой рассказ Иван Гаврилович. — Как-то утром вышел я с нашей собакой погулять. Подошел к пешеходному переходу. Остановились две машины, пропускают пешеходов. Я посмотрел по сторонам и начал по «зебре» переходить дорогу. Поздоровался с соседками, которые шли мне навстречу. Только успел разминуться с ними, как прямо под попу такой удар! Меня высоко вверх подбросило и метров на пять вперед отнесло. Приземлился я в… «борцовский партер» — на карачках уперся руками в асфальт. Таки годы тренировок не прошли даром: я успел сгруппироваться и принять нужную позу. Это меня, по сути, и спасло. Отделался лишь переломом бедра.
Оказывается, иномарка вылетела из-за угла. Две женщины едва успели отскочить, а я — нет. Меня и зацепило. Собаку — бульмастифа — я держал на коротком поводке, так ей тоже, бедной, досталось. Нюра — а она у нас огромная! — раза три вместе со мной в воздухе кувыркнулась. За рулем был молодой парень, рядом деваха. Говорят, солнце ослепило. Но мне-то от этого не легче. Ох и намучился я в больнице в Медгородке… Просил врачей со «скорой» сразу отвезти меня в военный госпиталь, меня там все знают, лечили неоднократно, да и военный я. Так нет! Лежал я в Медгородке почти неделю, как бревно. Разруха в палатах, никому ты не нужен… Выдали мне кусок железа, чтобы я, когда нужно, медсестру и санитарку звал — бил железом по трубе. Жена деньги давала, чтобы ко мне, лежачему, почаще заглядывали. Дает-дает деньги, и все как в прорву. Пока не перевела в военный госпиталь, дела не было. Там уже отношение получше. Палаты чистенькие, медперсонал заботливый, специальная кровать. Прооперировали меня — вставили пластину в ногу.
- А что же виновник ДТП?
- Можно было парня посадить лет на шесть. А толку?.. Ко мне в больницу тут же примчались родители «ездоков». Разошлись полюбовно: нам возместили все затраты. А лекарства сейчас дорогущие! Знаете здесь на сколько? (Иван Гаврилович достал коробку с лекарствами. — Авт. ) На тысячу гривен! Слава Богу, хоть на лекарства деньги есть.
- Случалось в вашей жизни такое, что вы буквально на волосок от смерти были?
- Случалось. Когда служил в армии, чуть было не погиб. Повар убил сержанта: шутя навел на своего лучшего друга карабин и нажал на курок. В стволе оказался патрон. Пуля прошла сквозь солдата и просто чудом в меня не угодила. Когда встал вопрос о новом поваре, попросили покуховарить меня. Я ведь из села был, так что готовить умел — борщ, кашу. Там же, в армии, я и занялся борьбой. Хотя в то время меня интересовали только две вещи — поспать и покушать.
- Свои первые соревнования помните?
- А как же! Это был турнир среди военнослужащих. Командир вызвал меня: «Богдан, мы едем с тобой на соревнования. Ты — большой, будешь бороться». А я даже правил не знал, о весовых категориях и представления не имел. Приехали в Киев в тот манеж, где я сейчас работаю. Стоим, смотрим соревнования. Объявляют: «На ковер вызывается борец первого разряда Лев Шишман!» А у нас в селе и имени-то такого — Лев — никогда не слышали. Выходит, размахивая длинными ручками, маленький, худенький, согнутый в три погибели еврей. Я и говорю своему капитану: «Да я таких львов могу без тренировки с десяток перекрутить». Капитан смеется: «Так это не твой соперник. Ты будешь бороться с большим». И тут объявляют: «На ковер вызывается борец международного класса Мамонтов!» Я обомлел, когда увидел своего соперника — лысоватого дядьку килограммов на 120. Говорю капитану: «Я пошел». — «Вернитесь, рядовой Богдан!» — «Да мне в туалет нужно… »
А еще такой момент. Это сейчас молодежь полуголая ходит, а мне знаете как неудобно было на ковер выходить в трусах и белых тапочках. Сидят на трибунах женщины, ох и стыдно! Спортивное трико я еще не мог себе позволить. У нас ведь в деревне даже в жару ходили в подштанниках на «мотузках», майка под рубаху. И обязательно фуражка на голове. Ну, в общем, не знаю как, но уложил я того Мамонтова на лопатки и занял на соревнованиях первое место среди
36 воинских частей. За моей спортивной карьерой пристально следил сам Гречко, ему очень нравилась борьба. Он в то время был еще генерал-полковником. Это Гречко сказал моему тренеру: «Перевести этого хлопца в Киев! Из него выйдет толк». И я начал уже серьезно тренироваться. Но не любил я это дело страшно! «Ну чего на ковре надуваться? — искренне не понимал. — Настоящая работа — это пахать землю, а борьба — так, баловство… »
Через полтора года занятий борьбой стал уже мастером спорта. И вот я демобилизовался. Стою на троллейбусной остановке возле общевойскового училища и думаю с грустью: «Надо возвращаться в колхоз». Вдруг вылетает дежурный: «Ты Богдан? Немедленно возвращайся! Приказ Гречко прийти к нему завтра на прием». В штабе Киевского военного округа Гречко сказал мне: «Мы присвоим тебе офицерское звание, борись». Так борьба стала делом моей жизни.
- Свою будущую жену первый раз увидел, когда ей было 14 лет, — улыбается Богдан. — Понравилась — высокая, стройная. Мой идеал! Через четыре года я снова ее увидел. Вскоре и поженились.
Что и говорить, нравы во времена молодости наших собеседников заметно отличались от нынешних. В первый раз наши герои поцеловались лишь через полгода после знакомства. Да и то в щечку. И это при том, что Ваня обязательно ежедневно наносил визит к родителям своей возлюбленной.
- Это сейчас молодежь без росписи живет, — с укоризной в голосе говорит Иван Гаврилович. — Мы с Аллой до свадьбы — ни-ни, никаких дел! Первый подарок для нее заработал… на ковре. На чемпионате Киевского округа за победу полагались часы. Подошел я к офицеру и без обиняков заказал дамские часики. Мне поставили условие: положишь всех на лопатки, вот тогда и получишь. Сказано — сделано. Так я всех шестерых соперников к ковру припечатал. Сделал своей девочке подарок. К тому времени я уже понял, что борьба — это моя профессия. Зарабатывать ведь как-то надо. Получал я тогда 3 тысячи рублей — очень большие деньги в 50-е годы. «Москвич» стоил 25 тысяч рублей, за 500 рублей можно было пошить хороший костюм.
- Я сразу влюбилась в Ваню, — призналась Алла Петровна. — Когда мы начали встречаться, мне не было еще и 19. Меня ничуть не смущало, что он был такой большой. Свататься мой жених пришел… со своим тренером. Принесли с собой буханку хлеба, банку консервированных помидоров, палку сырокопченой колбасы. Ваня очень стеснялся, когда просил моей руки у мамы и отчима. Свадьбу сыграли 9 июня. В эту квартиру набилось человек 50. Кстати, обручальные кольца мы купили лишь через несколько лет после свадьбы. Дефицит тогда на все товары был страшный! В магазинах не было ни-че-го.
- Ой, намучился я с этими кольцами, — вздыхает Богдан. — Два раза терял. А все почему? Офицерам ведь нельзя было тогда носить кольцо. Засунул его как-то в карман, да и выпало, видно. А вторую обручалку сам случайно выбросил. Тогда самым уважаемым человеком мясник был. «Должность» выше министра считалась. Как-то достал я по блату у знакомого мясника-борца окорок килограммов на восемь. Несу домой, а авоська прямо режет руки. Взял да и чисто автоматически сбросил кольцо в снег…
Несмотря на заслуги, особых привилегий семья знаменитого спортсмена не имела. За золотую медаль чемпионата мира Богдану выделили комнату в коммуналке. После Олимпиады в Риме, где наш борец выиграл «золото», дали двухкомнатную квартиру. Самым большим достижением в своей жизни супруги считают детей.
- Первенец у нас родился аккурат на Пасху. Я тогда на сборах был, — вспоминает с улыбкой Иван Гаврилович. — В тот же день в Киеве родился сын еще у одного борца. Так хлопцы по команде решили подшутить надо мной. Я получил телеграмму: «Родились мальчики-близнецы. Как называть?» «Вот те раз!» — думаю. Но, заподозрив подвох, решил позвонить теще…
Карьера Ивана Богдана закончилась внезапно. На несколько лет чиновники сделали его невыездным. Пострадал за то, чем занимались, пожалуй, все советские спортсмены, — за фарцовку.
- На чемпионате мира, который проходил в Токио, всем членам сборной выдали по три тысячи иен, — вспоминает спортсмен. — Тренер нашел в городе магазин с уцененными товарами. Так мы понабирали там всякой гадости — весь магазин разобрали! Я накупил мешок вискозных кофточек по 100 иен, зажигалочек, авторучек с голыми женщинами, синтетических плавок. А еще отрез нейлона! Ведь всего этого в Союзе и в помине не было. Часть товара продали с женой на «толкучке» — импорт с руками отрывали. А тут вышел какой-то указ про борьбу со спекуляцией. Что тут поднялось, ужас! Чуть дело на меня не завели. Три года не выпускали за рубеж. Мне тогда уже за 33 перевалило. Депрессия страшная началась. Переживал очень. Может, даже микроинфаркт был, кто теперь знает…
- Алла Петровна, а вы помните свою первую «заграницу»?
- Это была поездка на Олимпиаду в Рим. Одолжили денег у одного борца и купили мне путевку. Потом полгода долг отдавали. Вместе с нами поехала жена Владимира Куца, журналистка. Помню, в Помпее, куда нас повезли на экскурсию, находился «засекреченный» музей. Туда почему-то пускали только мужчин. Пробивная жена Куца каким-то образом все же проникла туда. Но очень быстро выскочила. Оказывается, там выставлялись фрески на зоофилическую тему. А еще помню, как нас, темных советских граждан, поразил наряд известной балерины Ольги Лепешинской. Она щеголяла в пышной юбке, из-под подола которой кокетливо выглядывал кружевной подъюбник. Когда балерина проходила мимо, наши мужчины смущенно отворачивались.
- В Риме жара была больше 45 градусов, — рассказывает Иван Гаврилович. — По жребию мне достались очень непростые соперники — чемпионы мира и Игр. Жене сказал, что буду первым. Дело в том, что меня всегда очень вдохновляли сны. Как раз перед началом олимпийского турнира мне вот что приснилось. Еду я на тачанке с тройкой серых в яблоках лошадей. Вдруг крутой обрыв, лошади вздыбились — и в речку. Я хлещу по лошадям, вода расступается. Вылетаю на берег: солнце, зеленая трава!.. А на первенстве мира приснилось, что скачу на лошади и на финише вырываюсь вперед. И я таки победил!
Довелось Ивану Богдану поработать и в цирке. Об этом периоде своей жизни борец вспоминает с особым удовольствием. Шутка ли, за два месяца выступлений на цирковой арене он смог заработать больше, чем получил за выступления на 12 чемпионатах СССР.
- В 1958 году один старый борец организовал в Петропавловске передвижной цирк, — вспоминает Богдан. — Пригласил меня подработать. Это было рискованное мероприятие, но игра стоила свеч. Я получал за вечер 500 рублей. По выходным боролся два или три раза. Народ в цирк валом валил! Все хотели посмотреть на чемпионов мира. За месяц набегало около
10-15 тысяч. А за победы на союзных чемпионатах мне заплатили 8 тысяч рублей. В 1964 году выступал я в саратовском цирке. Надо же было как-то зарабатывать, кормить семью — двое детей как-никак.
Последние семь лет Иван Богдан получал маленькую «олимпийскую» пенсию — 255 гривен. Впрочем, так государство оценило труд и всех остальных наших заслуженных ветеранов спорта — олимпийских чемпионов. К тому же высчитывали из этой суммы еще 51 гривню. Да плюс обычная пенсия 195 гривен. До последнего времени Иван Гаврилович работал в Школе олимпийского резерва ЦСКА, получая за это 200 гривен. Так что особо не разгуляешься. Очень порадовался Иван Гаврилович новым веяниям — олимпийские чемпионы получают сейчас уже 1600 гривен пенсии.
- Вот теперь-то мы с Аллой и заживем по-человечески! — по-детски радуется Иван Богдан. — Уже один раз получил новую пенсию. Бешеные деньги! Хочется пожить хоть с пяток лет с нормальной пенсией. А потом уже можно и дуба дать…