20 лет назад умер последний Генеральный секретарь ЦК КПСС, руководивший государством всего один год и один месяц
Со смертью Константина Черненко 10 марта 1985 года в Советском Союзе закончилась «пятилетка пышных похорон». Так в перестроечные времена окрестили послебрежневский период в истории СССР. Ведь генсеки в стране умирали с завидным постоянством: в ноябре 1982 года умер Леонид Брежнев, в феврале 1984-го хоронили Юрия Андропова, а год спустя страна прощалась с Константином Черненко. С 1980 по 1985 год Советский Союз потерял не только трех лидеров, но и видных членов Политбюро ЦК КПСС Алексея Косыгина (1980), Михаила Суслова (1982), Арвида Пельше (1983), Дмитрия Устинова (1984) и других.
Политбюро напоминало дом престарелых. Впрочем, потери в экономике, политике и общественной морали были еще больше. Первая половина 80-х годов — это время не только умирающих генсеков, помпезных съездов, «Лебединого озера» и «Траурного марша» Шопена, но и пустых магазинов, очередей, грызни за власть и процессов над инакомыслящими. Время полнейшего развала советской экономики, а фактически — ее агонии, и время самых смешных анекдотов.
Друг за другом уходили из жизни партийные лидеры, на что страна смотрела почти безразлично, с иронией, под нескрываемые насмешки всего мира. В 1985 году Михаил Горбачев, отметая претензии все еще мечтавших поруководить страной членов Политбюро Виктора Гришина и Григория Романова, при весьма активной помощи Андрея Громыко становится новым лидером советского государства.
В том же 1985-м в народе любили рассказывать такой анекдот. Перед ноябрьскими праздниками парторг цеха поручает Иванову нести в колонне на Красной площади флаг. «Все я да я, — сокрушается рабочий, — и при Брежневе — я, и при Андропове — я, и при Черненко — я, каждый год — я… » — «Неси, неси, Иванов, у тебя рука легкая!» Тогда же родился, пожалуй, самый трогательный отечественный политический анекдот. Папа укладывает сына спать перед программой «Время», а традиционное «Спокойной ночи, малыши» не показывают. Ревущий мальчик спрашивает папу, почему нет его любимой передачи. «Черненко умер», — объясняет отец, и малыш интересуется: «А это кто — Степашка или Хрюша?» Начальник Кремлевской клиники Евгений Чазов в одном из интервью вспоминал, как шел за гробом Черненко с одним военным. «Он говорит: счастливый вы человек, третьего генсека уже хороните, а все живой», — рассказывал академик.
Родился Константин Черненко в Красноярском крае, в молодости батрачил. Затем попал в партийную номенклатуру и, будучи безотказным исполнителем, тихо и незаметно добрался к концу жизни до Политбюро ЦК КПСС. Константин Устинович пришелся по душе дорогому Леониду Ильичу, который называл его «Костя». У Константина Устиновича были очень слабые легкие, но, скрывая недуг, он выезжал с Леонидом Брежневым в мороз на охоту, боясь своим отказом вызвать недовольство шефа, и пил за компанию.
Умер Константин Черненко на семьдесят четвертом году жизни. Хотя по стране был объявлен трехдневный траур, Константина Устиновича почти сразу же забыли. Самый непопулярный за всю историю СССР лидер вступил на пост Генерального секретаря уже тяжело больным человеком. Как астматик, он должен был каждый час поддерживать дыхание аэрозолем. Поэтому даже самые сложные вопросы при Черненко долго и основательно не обсуждались. Последние месяцы жизни КУЧер, как пренебрежительно называли генсека, лежал в больнице, но, когда было нужно, его переодевали, сажали за стол, и он изображал перед телекамерами активную общественно-политическую деятельность.
Даже на похоронах Юрия Андропова седой задыхающийся старик с большим трудом прочел небольшую надгробную речь. Константин Черненко не к месту останавливался, вытирал платком губы и лоб, его правая рука едва приподнялась, когда он прощался со своим предшественником у могилы. И все смотревшие телевизор поняли, что самую высокую в стране должность занял безнадежно больной старец. Как пишет в своей книге «Покушения и инсценировки: от Ленина до Ельцина» известный документалист Николай Зенькович, неприятие облика нового вождя усугубили распространяемые участниками траурной церемонии подробности поведения Черненко на похоронах, не показанные телевидением. К Мавзолею он поднимался с помощью специального подъемника, а спускался, поддерживаемый двумя охранниками.
Генерал-полковник Дмитрий Волкогонов, занимавший в 1984 году пост заместителя начальника главного политического управления армии, в своей книге «Семь вождей» описывает всеармейское совещание комсомольских работников в Кремле, на котором выступал Константин Черненко: «После докладов, отчетов молодежных армейских работников к трибуне с трудом спустился Черненко. Пятнадцатиминутную речь произнес так, что было совершенно невозможно понять ее смысл. Через каждые две-три минуты замолкал, вытирал лоб, манипулировал баллончиком, доставая из кармана, направлял его в рот, задыхался… После речи генсека сразу же объявили перерыв и предложили пройти в Георгиевский зал для фотографирования. Эти 100-120 метров Черненко шел минут двадцать, поминутно останавливаясь. Со всех сторон ему что-то говорили сопровождавшие его лица, с целью создать впечатление, будто он останавливается не из-за немощи, а для разговора, беседы. Иногда генсек мучительно улыбался, поворачивая голову то вправо, то влево, с трудом, видимо, соображая, куда его ведут, зачем все это, что ему говорят люди в военных мундирах… »
Как пишет в своей книге Николай Зенькович, бывший помощник Черненко Прибытков утверждал, что заболел Константин Устинович неожиданно, летом 1983 года во время отдыха в Крыму. Будущий генсек поехал на море с супругой Анной Дмитриевной, сыном Владимиром, невесткой и двухлетним внуком, названным в честь деда Костей. Отдыхавший рядом министр МВД Виталий Федорчук угостил соседа копченой ставридой собственного приготовления. Угощалась вся семья. По признанию Анны Дмитриевны, супруги Черненко, от ставриды трудно было оторваться. Но ночью Константин Устинович проснулся от нестерпимых болей в животе. Началась рвота. Сильное отравление. В крайне тяжелом состоянии его срочно транспортировали в Москву. Рыба, по мнению врачей, оказалась недоброкачественной. У Черненко развилась тяжелейшая токсикоинфекция с осложнениями в виде сердечной и легочной недостаточности. Это даст повод говорить о неслучайности угощения. Хотя рыбу ела вся семья Черненко, и, кроме него, никому плохо не было. Скорее всего, просто организм Константина Устиновича был готов к тому, чтобы дать сбой от чего угодно. Как и в случае c Андроповым, который с больными почками сел в тени на скамью и сильно простудился.
Но одряхлевшие руководители пытались скрывать свои недуги. Не случайным, по мнению Прибыткова, был и отдых Черненко в Кисловодске, куда он поехал по совету истинного ставропольца Михаила Горбачева и врачей. Холодный горный воздух для страдающего астмой генсека стал убийственным. Наступил день, когда Черненко понадобилась «каталка». С высокогорного курорта Черненко срочно перевезли в Подмосковье, на брежневскую дачу в Завидово. Самостоятельно ходить он не мог, говорил с трудом. Приступы астмы, которые раньше были довольно редкими, участились. Кашель, в груди хрипы. Здоровье было подорвано окончательно. Для того чтобы как-то поддерживать его, на даче и в кабинете установили специальные кислородные аппараты. До неминуемой смерти оставалось несколько месяцев. Неужели врачи не знали, что горный климат пагубно скажется на здоровье Константина Устиновича?
Впрочем, в книге Николая Зеньковича генерал КГБ Владимир Медведев, охранявший высших должностных лиц государства, приводит массу нелепых случаев, в организации которых при желании можно заподозрить кого угодно. А причина была одна — старцев не держали ноги.
Например, в Польше после проведения переговоров, когда советская делегация во главе с Брежневым спускалась по большой крутой лестнице, с нее «загремел» председатель Совета Министров СССР Николай Тихонов. То ли нога соскользнула со ступеньки, то ли оступился, но чиновник беспомощно рухнул, покатился вниз боком по парадным ступенькам и внизу, на полу, еще продолжал катиться, пока не уткнулся носом в ноги министра иностранных дел Андрея Громыко. Крайним сделали, конечно же, охранника, хотя он, согласно инструкции, шел сзади. На общем собрании отдела начальник «девятки» сделал ему внушение за «упущение в работе».