Известный педагог, публицист, популяризатор науки, автор документальных романов о выдающихся отечественных ученых отмечает свое 70-летие
Не мною замечено: брать интервью у журналистов, особенно главных редакторов, труднее всего. «Я уже придумал для вас три варианта заголовка! — с порога заявил мне Николай Сорока, известный публицист, около 30 лет возглавлявший в Украине научно-популярный журнал «Знання та праця» (позже «Наука-фантастика») и ровно столько же лет преподававший в Институте журналистики Киевского национального университета имени Шевченко. — И то, как построить статью! Но главное, хочу вас предупредить: не надо никаких вопросов! Только слушайте!»
«Вот так номер! — подумала я. — Такого интервью у меня еще не было».
Николая Сороку можно назвать «реставратором» судеб. Интересных и трагических одновременно. Один из ученых — выдающийся математик, академик Михаил Кравчук. Теоремами Кравчука сегодня оперирует весь мир. Его разработки были использованы при создании первого компьютера. Он первым ввел в обиход украинскую математическую терминологию. В 1938 году ученого приговорили к 20 годам тюремного заключения за то, что… отказался свидетельствовать против коллег как «врагов народа».
- Михаил Кравчук ведь преподавал одновременно в нескольких вузах Киева: университете, политехническом, педагогическом и сельскохозяйственном институтах! — рассказывает Николай Сорока. — На его лекции по высшей математике приходили даже студенты-гуманитарии. Это был человек-легенда! Как он читал! Рассказывают, когда увлекался доказательством теоремы, вместо тряпки мог вытереть доску своим кашне!.. Студенты его обожали.
- Правда, что среди его учеников были ракетостроитель Сергей Королев и авиаконструктор, создатель первого турбореактивного двигателя Архип Люлька?
- Читала, что в московской квартире у Люльки рядом с портретом Тараса Шевченко висел портрет Михаила Кравчука… Учителя!
- Я бывал у него в гостях и сам видел. Более того, Люлька оказался благодарным учеником не только в этом смысле. Дочери Кравчука он подарил деньги на квартиру. «Архипе Михайловичу, що ж там вашої зарплати?» — как-то удивился я. Люлька рассмеялся: «А як ви думаєте, яка у мене зарплата?» — «Тисяч п'ять, напевно». — «Помножте на два та ще додайте!» В то время средняя зарплата была 120-150 рублей.
В домашнем кабинете Николая Сороки — два огромных стола и массивный книжный шкаф. На полках — книги и папки, в которых хранятся архивные документы, редкие фото.
- Вот он, Михаил Кравчук, — демонстрирует фото мой собеседник.
На фотографии импозантный мужчина с бородкой, интеллигент.
- Красавец! — не сдерживаю эмоций.
- Да, но не в этом его заслуга, — строго отвечает публицист. — Не на то обращаете внимание!
И вдруг не без удовольствия добавляет:
- Чтоб вы знали, иные дамы, когда Кравчук шел по бульвару Шевченко, обегали квартал, чтоб еще раз встретиться с ним! Но речь не о том. Его не случайно кагэбисты пытались выбрать в свидетели. Он был успешен: академик, монографии печатались одна за другой. Обвинения из его уст звучали бы ой как убедительно! Кравчук не пошел на процесс, на котором судили его коллег, сославшись на плохое самочувствие.
Этот день сломал ему жизнь. На каждой кафедре, где Кравчук работал, за ним был приставлен шпик, который сотрудничал с КГБ под псевдонимом. Предательства следовали одно за другим… Ученого обвиняли во всех возможных грехах. Даже в том, будто он списывал свои монографии со студенческих курсовых! Предавали коллеги, ученики. Академия наук Украинской ССР исключила его из своих членов… Кравчука ждала Колыма, где вместо новых открытий в алгебре и геометрии ученый на 60-градусном морозе ежедневно должен был давать норму — полторы тонны породы. Даже у каторжанина в царской России норма была в три раза ниже!
Только через 30 лет после реабилитации — в 1992 году — Михаилу Кравчуку было возвращено звание академика.
На протяжении многих лет Николай Сорока работал с архивными документами, общался со свидетелями, дочерью и сыном Кравчука. Однажды получил анонимку: «Если не бросишь заниматься Кравчуком, тебя ждет такая же судьба, как у него — Колыма!» Его пугали и даже избивали. Но это лишь прибавляло азарта.
- Так вот, — продолжает Николай Алексеевич. — В архивах я обнаружил письмо Кравчука жене. Он писал, что сделал открытие, над которым бился 20 лет! Но где расчеты? Их нет в архивах! Возможно, лагерные надзиратели сожгли бумаги, не понимая ценности? А быть может, ими кто-то воспользовался? Это загадка, которую еще предстоит разгадать.
Еще один ученый, которого Николай Сорока в прямом смысле слова открыл для Украины, — Юрий Кондратюк. Рожденный душевнобольной матерью, 16-летний(!) парнишка рассчитал оптимальную траекторию полета на Луну! Его открытием воспользовались американцы, сэкономив на этом миллиарды долларов. Увы, на родине не сумели своевременно оценить гения. Он даже высшего образования — и того не смог получить… Юрий Кондратюк ведь тоже был репрессирован. И за что? За изобретение! Соорудил деревянный элеватор на 100 тысяч тонн зерна без единого гвоздя, за что был обвинен… во вредительских намерениях против государства.
- Я читала, что существует версия, будто Кондратюк выжил и… якобы Вернер фон Браун — творец ракет «ФАУ», оружия Гитлера — это он и есть…
- Да, версий было несколько. И что погиб во время боя, и что выехал в Израиль… Но загадочна не только смерть Юрия Кондратюка. Вся жизнь его — настоящий ребус. Впервые в Украине о Юрии Кондратюке заговорили в 1969 году после публикации в американском журнале «LIFE» статьи, в которой упоминались заслуги украинского механика-самоучки. Перепечатки ее появились в «Комсомольской правде», «Известиях»… В Украине забили тревогу: кто такой? В первый раз слышим! Тогдашний первый секретарь ЦК Компартии Украины Петр Шелест на одной из газетных вырезок красными чернилами написал: собрать все, что известно о Кондратюке, чтобы достойно отметить его 70-летие. За дело взялись ученые, архивисты, журналисты. Среди них был и я. Поехал на родину Кондратюка, в Луцк. Посмотрел аттестат, а там сплошные тройки — по математике, физике. Зародилось сомнение: человек вычислял сложнейшие траектории — и при этом еле учился?
- Действительно…
- А увидев в военкомате заявление Кондратюка о снятии с военного учета, я и вовсе был ошеломлен: оно было написано почерком другого человека. Обо всем этом я рассказал в отделе науки ЦК Компартии Украины… Празднование 70-летия отменили до… уточнения всех фактов биографии.
- Вы разгадали загадку?
- Да. На поверку Юрий Кондратюк оказался… Александром Шаргеем из Полтавы. Это страшная история. Из Петербургского политехнического института, где Александр проучился около двух месяцев, он был призван в армию, попал на Кавказский фронт, потом — к Деникину… Чтобы спасти пасынка от большевистского преследования, мачеха Александра уговорила его воспользоваться документами умершего от туберкулеза Юрия Кондратюка из Луцка. Но, увы, это не принесло Александру удачи… Всю жизнь он, рожденный в семье украинских интеллигентов, обладающий недюжинным умом, проработал чернорабочим. Всю жизнь бежал от кого-то, да и самого себя.
В рассказе Николая Сороки выдающиеся деятели прошлого оживают. Их начинаешь воспринимать словно современников. Судьба подарила журналисту счастье общения со многими легендарными личностями.
- Например, с Архипом Люлькой меня познакомила дочь Михаила Кравчука, — задумчиво говорит Николай Алексеевич. — Человек-глыба! Он неизменно курил сигареты «Памир» и папиросы «Беломорканал» — самые крепкие. Умел пошутить. Рассказывал, как во время его пребывания в Англии британцы поинтересовались, сколько у него автомобилей, так он назвал все, что были у него на заводе…
- Вы часто бывали у него в Москве в гостях. Что вас поражало?
- Многое… Например, и в Москве он выписывал украинские газеты и журналы. Они всегда лежали у него на письменном столе. Свое 70-летие Люлька отмечал не в ресторане, а дома. На столе были балыки, икра, коньяки, вина. А он говорит жене: «Галю, принеси моєї». Жена на него посмотрела, потом на меня и говорит: «Ну що ти вигадуєш? Тут кореспонденти з Києва, напишуть — люди будуть сміятися». А через минуту на столе стояла бутыль с самогоном из родного села, закрытая кукурузным початком, рядом лежало нарезанное сало… Люлька до конца дней своих оставался простым, доступным человеком…
- Неужели у такого человека охраны не было?
- Ну была, конечно. Однажды приехал я к нему. Захожу в подъезд. В парадном ковер лежит. Это уже было необычно. Поднимаюсь по лестнице и вдруг слышу, сверху человек спускается, а второй за мной снизу поднимается. «Кто? К кому?» Когда узнали, что я к Люльке, так же испарились, как и возникли…
- А он у вас бывал?
- Бывал! Приехал в Киев с какой-то официальной делегацией, а потом передумал — и ко мне! «А що у вас таке оригінальне є?» — спросил, улыбаясь. А я как раз купил на Подоле горшочки для жаркого. Люлька говорит: «Їду. Тільки заберіть мене на якійсь задрипаній машині». Приехали. Он выскользнул из гостиницы: «Ой, що буде, хлопці прогавили мене, — смеялся, имея в виду свою охрану. — Завтра буду мати втик». Кстати, приезжая в Киев и останавливаясь в гостиницах, он никогда не брал номер люкс. «Це ж державні кошти! Нащо їх тринькати?» — говорил.
Перу Николая Сороки принадлежат десятки эссе о людях, чьи имена навеки вошли в историю. А недавно, сделав лирическое отступление от своей основной деятельности, он издал двухтомник антологии украинской поэзии второй половины XX века, где и Лина Костенко, и Василь Симоненко, и Борис Олийнык…
«Вы уже видите статью? — вдруг неожиданно спросил меня Николай Алексеевич. — Люди все достойные. Никого нельзя забыть!» А потом хитро улыбнулся и резюмировал: «Будете знати, як до Сороки в гостч ходити!»