Правоохранительные органы Старого Самбора первыми в Украине передали в суд несколько уголовных дел в отношении родителей, которые заставляли своих детей попрошайничать
Еще много лет назад шутники прозвали международную автотрассу, проходящую через Старосамборский район, «дорогой жизни». В советские времена проезжающие по ней машины (как правило, польские) осаждали сотни фарцовщиков, чтобы купить по дешевке вещи у туристов, а потом перепродать их втридорога на львовских барахолках. Столько времени прошло, а дорога своего названия так и не поменяла. Но теперь на трассу каждое утро, как на работу, отправляются целые ватаги ребятишек. Тут они разбиваются на небольшие шумные стайки и тщательно обходят магазины, кафе, заправки, автомойки, мотели и стоянки — все места, где хоть на несколько минут могут остановиться гости из-за рубежа. «Поймав» очередную машину, мелюзга окружает ее и, размазывая по чумазым мордашкам слезы, начинает канючить и просить «пару копеечек на хлеб» для умирающих с голоду многочисленных братьев и сестричек, «смертельно больных отцов и матерей». И расчувствовавшиеся граждане Европейского Союза достают свои кошельки и сыплют мелочь в детские ладошки…
- Да нет тут таких жутких страстей! — уверяет оперуполномоченный по делам несовершеннолетних старший лейтенант милиции Старосамборского райотдела Роман Туркевич. — Как правило, все эти сказочки выдуманы попрошайками специально для того, чтобы выжать подаяние у жалостливого и доверчивого интуриста. Правда в том, что большинство детей действительно из крайне бедных семей, и дорога для них зачастую является единственным источником пропитания. Но тут есть нюанс: речь идет о так называемых неблагополучных семьях. Работать там никто не хочет — гораздо проще заставить своих детей ежедневно попрошайничать, причем с утра до вечера. А «заработанные» деньги традиционно отбираются и пропиваются. Какое уж тут воспитание, школа! И милиция, и социальные службы проводят с такими родителями профилактические беседы, привлекают к административной ответственности. Ну а когда все это оказывается бесполезным, приходится возбуждать уголовное дело…
Наша машина недолго кружит по центру небольшого городка Хыров, расположенного почти рядом с райцентром, пока мы не находим у маленького уличного кафе 10-летнего Вовку. У него «законно трудовой» обеденный перерыв, по случаю которого он прикупил здоровенного «крокодила» (булку с сосиской и горчицей) и теперь лихо с ним расправляется. Появление знакомого сотрудника милиции ничуть его не встревожило — лишь бросил на нас дерзкий взгляд, но челюсти так и не прекратили своего равномерного движения. Пока мы подходили к мальчику, старший лейтенант успел дать «вводную»:
- Матери Вовки — Нине Моржко (имена и фамилии героев публикации изменены. — Авт. ) — 43 года. Муж умер от туберкулеза. Женщина нигде не работает. У нее пятеро детей. Старшему сыну 20 лет, он живет у бабушки и уже начал прикладываться к чарке. Дочь Лена учится в 8-м классе школы-интерната, умница и отличница. Другая дочь — Марина — шестиклассница, по нескольку дней не ночует дома. Самому младшему ребенку три года. В квартире разгром и полная антисанитария. Электричества, газа, воды нет — все отключено. Диву даешься, как они без тепла зиму продержались, не заболев. В поле нашего зрения Моржко попала, когда стала злоупотреблять алкоголем. Беседы с ней ни к чему не привели. Мать детьми вообще не занимается и не интересуется, а только отправляет их попрошайничать. Вот и возбудили уголовное дело, которое уже передано в местный суд…
- Володя, как день начался? — спрашивает Роман Туркевич у мальчика.
Тот, не переставая жевать, сует руку в карман потрепанной грязной куртки, достает горсть мелочи и скомканных гривен, гордо демонстрируя нам.
- Звонил учителям, они тревожатся, говорят, что ты опять в школу не ходишь… — сокрушается милиционер.
- Ну и что? — ощетинивается Вова и, проявляя недюжинные познания в законодательстве, ехидно замечает: — А вам допрашивать меня можно только в присутствии педагога!
- Так это же когда мы с тобой официально разговариваем, а тут просто подошел поговорить по душам, — не теряется Роман. Судя по всему, с Вовкой по душам давно никто не говорил, и он незаметно для себя втягивается в разговор. По словам мальчика, первый раз собирать деньги он пошел почти два года назад, причем божится, что никто его тогда не заставлял это делать.
- Очень кушать хотелось, а мама опять в загул ушла, — признается Володя. — Сунулся к друзьям, чтобы хоть куском хлеба разжиться для себя и сестер, а у них тоже пусто, вот и отправились вместе на трассу. Когда живот от голода сводит, то чего стыдиться-то? А поляки добрые — пару копеек дадут! Так и кормились с девчонками. Ну а потом мать узнала об этом. Ночью, когда я ложился спать, она тайком вытаскивала из карманов моих штанов деньги, собранные за день. Забирала все до копейки и «гудела» со своими дружками-собутыльниками! Мы с сестрами просили ее, чтобы хоть на еду что-то оставляла, не пропивала все. Да где там! Пробовал прятать от нее гривни и злотые. Мол, ничего нет — на трассу не хожу. Тогда мать принималась обыскивать и отбирать силой, а когда не находила, крику становилось еще больше: «Иди и принеси!»
Тут Вова встревоженно запинается и еще по-детски наивно объясняет:
- Вы только не думайте, что она меня била, когда посылала попрошайничать. Мама у нас хорошая и добрая, только водку очень любит. Не надо ее родительских прав лишать!
Разговор о школе оказался для Вовки неприятной темой. Он раздраженно дернул плечом: «Да хожу я туда. Иногда. Когда настроение есть». Оживившись, интересуется: «А знаете, сколько я иногда за день на трассе попрошайничеством зарабатываю? До 50 гривен! Какая там школа!» И тут же с сарказмом спрашивает: «А вы, взрослые, сколько имеете?» О сестрах разговор у нас тоже не клеится: «Маринка, наверное, бегает где-то по своим друзьям. Ходит ли она на трассу, не знаю. Матери с младшим братом я тоже не видел. А о Ленке вообще говорить не хочу… » Как мы потом узнали, Лена действительно раздражает всю свою родню. Судя по всему, девочка решила попытаться вырваться из этого болота. Сама перешла в школу-интернат, прекрасно учится, а главное, не раз пыталась спасти своих младших братьев и сестру — просила, чтобы их забрали от… мамы и тоже определили в интернат. Жаль, но нам так и не удалось с ней поговорить — образцовую ученицу на период каникул забрала к себе в семью одна из учительниц.
В поисках Нины Моржко мы опять кружим по центру. По совету Романа заезжаем к ее подруге — 40-летней Алене Усич.
- Вы только сильно там обстановочки не пугайтесь, — шутя предупреждает оперуполномоченный. — Самый настоящий притон! У Алены трое детей, одного из которых она отправила жить к бабушке. Двоих воспитывает сама, но, по сути, они растут сами по себе, как сорняк в огороде. После того как муж очередной раз угодил в колонию, она с ним развелась. А тот и рад этому. Сейчас Алена живет с очередным неоднократно судимым «кавалером». Пьют сильно, нигде не работают. А за деньгами отправляют на трассу детей. Младший сын (ему 5 лет) зимой на дороге сильно замерз и простудился, теперь у него энурез. Думаете, мать это останавливает? Каждый день посылает больного, вечно голодного малыша с братом на «заработки»! Никакие разговоры, увещевания не помогли. В этом случае также возбуждено уголовное дело и передано в суд. Грустно и смешно: судьи решают вопрос о лишении Алены Усич родительских прав, а она умудряется прийти на заседание… пьяная.
Усич, невысокая крашеная блондинка со следами былой красоты на лице, равнодушно встречает нас у порога и отнюдь не приветливо приглашает в комнату. Грязная и холодная комнатушка захламлена до невозможности, а дух в помещении стоит такой, что с непривычки даже начинает резать глаза. За столом (к своему изумлению) находим шестиклассницу Марину Моржко — явно не по годам физически развитую девицу — в компании двух мужиков. Под столом предательски звякнули пустые бутылки (вовсе не из-под лимонада) — следы вчерашнего «банкета». Мужчины, завидев непрошенных гостей, тут же засобирались, а Марина, независимо вскинув голову, скороговоркой протараторила фразу, явно выученную с подачи кого-то из взрослых:
- Где мама — не знаю. В интернат не пойду, на трассу выпрашивать деньги не хожу!..
- И я, и я не хожу, — шепеляво закричал сидевший на покосившейся кровати симпатичный пятилетний сын хозяйки. Вот и поговорили!
С Ниной Моржко мы все же встретились — перехватили, когда она совершала вместе со своим младшеньким чадом «променад» по центру городка.
- А можно мне не приходить в суд по лишению родительских прав? — первым делом тревожно поинтересовалась Нина у Романа Туркевича. — Вдруг меня в колонию «закроют»?
Затем Нина переключилась на меня, пытаясь вышибить слезу:
- Муж-кормилец помер от туберкулеза. Как тут с детишками проживешь на его пенсию, которую еще и не всегда вовремя дают, а помощи никакой мы никогда не получали. Вот и ходили дети иногда на трассу просить только на хлебушек, чтобы прокормиться. И что тут такого, если добрые поляки подают? А я никогда не принуждала их попрошайничать. Просто они видели, как мама и младшенький братик голодают, жалели нас. И в школу строго наказываю детям ходить! Где сейчас Вова и Марина? Отправились после школы к друзьям: Володя — играть в футбол, а Марина — с подружками в куклы. А у меня, думаю, скоро жизнь наладится: вот устроюсь куда-нибудь на работу, брошу пить. Все будет хорошо!..
Решив, что сказано и обещано более чем достаточно, Нина, дыхнув на нас перегаром, с достоинством удаляется, закусывая остатками яблока. Откровенно говоря, очень мало верится в эту «новую жизнь».
Происходящее «ФАКТЫ» попросили прокомментировать первого заместителя начальника Старосамборского райотдела милиции Сергея Гривняка.
- По статье «Принуждение детей к попрошайничеству» у нас возбуждено и уже передано в суд четыре уголовных дела, — рассказывает Сергей Гривняк «ФАКТАМ». — Насколько нам известно, это впервые в Украине. Дело в том, что в соответствии с законодательством сначала ведутся профилактические беседы с родителями, потом следуют несколько админпротоколов о невыполнении родителями своих обязанностей. Все неблагополучные семьи состоят на учете. С ними работают отделы образования, службы по делам несовершеннолетних, центр социальной службы, райадминистрация. Но, как вы убедились, не всегда мы можем что-либо изменить. А если ситуация ухудшается и речь идет о рецидивном явлении, тогда возбуждаем уголовное дело. Довести его до логического конца — суда — крайне сложно: необходимо долго и скрупулезно собирать доказательную базу, объяснения родителей, показания свидетелей, детей, фиксировать социально-бытовые условия. Мы вместе с другими социальными службами хотим спасти детей, из которых некоторые родители уже сделали профессиональных попрошаек, пытаемся устроить их в интернаты, дать возможность получить образование, овладеть какой-нибудь профессией, стать достойными гражданами страны. А для этого, к сожалению, приходится применять такие жесткие меры, как лишение родительских прав…
P. S. Материал подготовлен при содействии центра общественных связей управления МВД во Львовской области.