Накануне своего 50-летия заслуженный журналист Украины рассказал о том, через какие испытания ему пришлось пройти в жизни
Поделившись с подругой, что собираюсь делать интервью с нашим главным редактором, я услышала: «Ты камикадзе! Вдруг ему твои вопросы не понравятся — уволит». Я неделю усердно готовилась: изучая биографию Александра Ефимовича, продумывала эти самые вопросы. Но все решил случай…
Зайдя в кабинет и увидев на столе стопку газет, на которой лежал распечатанный конверт, я неожиданно для самой себя спросила:
— Александр Ефимович, а правда, что вы в четвертом классе подрабатывали почтальоном?
— Откуда вы знаете? — поднял брови мой собеседник и процитировал Ильфа и Петрова: «Служил Гаврила почтальоном, Гаврила письма разносил». — Я же в интернате жил, а на выходные нас отпускали домой — у кого дом был. Я возвращался в коммуналку… (Мама умерла, когда мне было шесть лет. Всего у нас было семеро детей — я самый младший…) В трех комнатах киевской коммуналки жили три семьи — человек 13 — на один унитаз. Моим соседом был нынче известный артист Толя Дяченко. Он года на три-четыре младше меня и мечтал стать актером. А я хотел — журналистом…
До шести лет единственной моей игрушкой была пластмассовая лошадка на трех ногах — она мне досталась от кого-то… Потом был залатанный мяч, которым мы во дворе играли в футбол. Из еды я запомнил: по будням мы ели черный хлеб с подсолнечным маслом — оно пахучее было! — посыпанный солью. А по праздникам — тот же черный хлеб, только с маргарином и сахаром. Настоящим лакомством была жареная картошка. Конечно, мне хотелось иметь свою копейку.
— Вы ведь зарабатывали бешеные по тем временам деньги — 17 рублей, в то время как билет на детский сеанс в кинотеатр стоил всего десять копеек…
— Это была четверть зарплаты почтальона, а подрабатывать я мог только на каникулах и в выходные. Отделение связи находилось на площади Толстого, «мой» квартал — до угла улицы Саксаганского. Там зарабатывал деньги — там их и тратил. В кинотеатре «Киев», где действительно сеанс стоил десять копеек, я пересмотрел все фильмы! Перед сеансом обычно позволял себе «детскую роскошь» — стакан газированной воды с двойным (!) сиропом и два пирожка с мясом, хрустящих, с корочкой — по четыре копейки. Это такое счастье было!
— Что смотрели?
— Небось, и на игрушки себе могли скопить?
— Однажды купил настольный футбол — металлические игроки на металлическом поле… Я тогда футболом очень заинтересовался. Вплоть до того, что «дублировал» все матчи чемпионата СССР. Все составы команд были записаны, знал пофамильно всех игроков высшей лиги советского футбола.
— Когда телеграммы разносили, читали их?
— От их содержания зависел мой приработок. В советское время было такое правило: приносишь телеграмму — тебе дают 10−20 копеек. Иногда на радостях давали рубль — если у кого свадьба или кто-то родился. А если похоронка, отдавал и старался побыстрее убежать — мне своего горя хватало…
— А помните, о чем мечтали в детстве?
— Однажды учительница английского языка нас, нескольких ребят, пригласила к себе домой на чай. Ее трехкомнатная «некоммунальная» квартира показалась мне безграничной. На столе в гостиной лежала открытая коробка конфет «Ассорти»! Нетронутая! И запах от них был такой невероятный, дурманящий… Коробка была полная. И я подумал тогда: «Как же так? Лежит коробка конфет, а они не едят… «Тогда у меня появилась мечта, которая казалась неосуществимой: когда стану взрослым и буду зарабатывать, у меня всегда дома будут конфеты. И так много, что они смогут лежать вот так долго в открытой коробке… Это был образ благополучия.
— Мечта сбылась?
— Сбылась (смеется). Конфеты дома есть, а мы их не трогаем, потому что худеем (вздыхает). Но были в детстве и большие надежды. Мы писали романы. Например, «Путешествие на Марс». Когда в
— Первая газета когда появилась в вашей жизни?
— Газеты я читал каждый день, начиная с четвертого класса. Папа у меня грузчиком был. Когда разгружал контейнер, случилась беда: контейнер упал, пробил отцу голову, он лишился глаза. С горя он много пил. Я его тогда осуждал, а сейчас понимаю, насколько я тогда был неправ. Это крест, который я всю жизнь несу. Исправить ведь ничего нельзя! Он любил меня по-своему, на выходные всегда готовил что-то вкусненькое. И, как сейчас помню, читал все газеты подряд — «Радянську Україну», «Правду Украины», «Вечірній Київ». Всегда посылал меня в киоск, который до сих пор стоит на Красноармейской — напротив магазина «Сказка». Отец газеты прочитывал и обычно развешивал на спинке металлической кровати. Я брал их после него и тоже прочитывал. Они все были почти одинаковые — партийно-советские, но мне нравилось читать про спорт, разные житейские истории, полезные советы… Тогда же — в четвертом классе — я посмотрел в кинотеатре двухсерийный фильм «Журналист».
— И решили стать журналистом?
— Да. Меня тогда поразили темный плащ журналиста с поднятым воротником и — Париж! Точнее, дождь в Париже. И я решил: для того чтобы увидеть мир, нужно стать журналистом…
И вот, казалось бы, до осуществления детской заветной мечты — один шаг. Первые два экзамена на вступительных на журфак сданы «на отлично». А в результате в списках поступивших Саша Швец… себя не обнаружил. Виной тому стала так называемая пятая графа — национальность.
— Вы восприняли это как крах?
— Знаете, еще в десятом классе, прочитывая все газеты, я стал читать «Журналист» — был такой журнал. И там на последних страницах публиковались вакансии. Причем по всему Советскому Союзу! Нашел в Павлодарской области, на севере Казахстана — в селе Железинка Железинского района — вакансию литсотрудника, журналиста. В скобках было написано: «Образование не обязательно». Я как махнул туда — с пересадками, поездами… Меня взяли. Приехал на ферму — хиппи такой, елки зеленые! Длинные волосы, пальто длинное серое, модное, хотя и полученное в интернате…
— Как ваш кумир — в Париж…
— Ну почти. Поработал там пару месяцев, потом отправился на Дальний Восток. Работал в «Биробиджанской звезде» и «Молодом дальневосточнике» — популярнейшей молодежной газете, в которой у меня вышло несколько… поэм. Но я очень хотел в армию, понимая, что если еще и в армию не пойду — пусть даже у меня зрение плохое, то потом вообще никуда не поступлю. И написал письмо министру обороны СССР, маршалу Советского Союза Гречко с жалобой, что меня не хотят брать в армию по причине плохого зрения.
Призыв закончился в ноябре, а в конце декабря приходит ко мне домой полковник с двумя «понятыми» и говорит: «Где тут этот идиот?» Так я попал в Харьковскую учебку… За годы службы печатался во многих военных газетах Советского Союза. Ну, а после вернулся из армии и поступил на «рабфак» факультета журналистики Киевского университета имени Тараса Шевченко. Учился там, а по утрам работал в гастрономе грузчиком. Занятия у нас начинались с 14 часов.
— Правда, что вас чуть не отчислили как «бесперспективного» журналиста?
— Правда. Приходил после смены в аудиторию и первую пару… спал. Сил не было — я разгружал мешки с сосисками и ящики с шампанским, которые порой весили больше меня. Заступился декан Дмитрий Михайлович Прилюк. Спасибо ему! «Нехай хлопець вчиться», — сказал. Я закончил факультет журналистики с красным дипломом.
— Жизнь преподнесла вам немало уроков…
— Я благодарен детству за те трудности и испытания, которые оно мне подарило. Любые беды в моей жизни сопровождались присутствием добрых людей. Не было бы трудностей — не с чем было бы сравнивать. Признаюсь, иногда с тревогой смотрю на своих детей. Боюсь, что у них все гладко и сладко — а ведь хочу, чтобы они состоялись как люди. Поэтому учу их ценить то, что есть, не держать обид, никогда не забывать добра. Не было бы в мире добра, где бы я был? Где были бы они? Зло-то ведь всегда на виду, оно заметнее, оно быстрее бросается в глаза. А добро приходится ждать дольше. Но оно неизбежно — и это факт!