В разных регионах Украины находят все новые братские могилы жертв Голодомора 1932-1933 годов Как уже сообщали «ФАКТЫ», окончательно еще не решено, каким будет установленный в Киеве монумент жертвам Голодомора. Тем временем в разных регионах Украины находят все новые братские могилы умерших от голода в 1932-1933 годах. Одно из таких массовых захоронений совсем недавно обнаружили в селе Новолимаревка Беловодского района Луганской области. Жители села привели захоронение в порядок и решили выяснить имена всех, кто покоится в братской могиле…
- Я долго не знала, зачем мой дед и бабушка ходят на пустырь и ухаживают за ним, как за чьей-то могилой, — говорит жительница села Новолимаревка Татьяна Хаблак. — И не одни мы приходили сюда. Многие сельчане на все церковные праздники именно здесь поминали своих усопших. Почему так было, долго никто не решался рассказать. Потом на пустыре вырос большой куст сирени. В середине куста мой дед поставил крест.
- Теперь оберегать эту могилу взялись наши ученики, — добавляет директор Новолимаревской средней школы Александр Чмыхало. — Они расчистили ее и снова установили крест. Очень тяжело слушать рассказы очевидцев Голодомора, записывать их, но это надо делать. Для самих себя, чтобы не забывать того страшного времени… Мы выясняем имена тех, кто покоится в этих могилах. Знаем уже более десятка, а захоронено здесь свыше сотни человек…
- В этой братской могиле похоронен и мой брат Федор, — не скрывает слез 77-летняя Ольга Артюшенко. — Я помню, отца направили работать на местный конезавод. Коням в то время жилось лучше людей. У них были пшеница, овес, макуха. А мы пухли от голода. Первым умер Федя. Ему тогда было 14 лет. По улице ездила телега, в каждый двор заходили люди и спрашивали, нет ли в доме покойника. Забирали и хоронили в общей могиле. Вот и Федю завернули в какое-то полотно и забрали. Из семьи на кладбище никто уже не мог пойти. Через два дня с работы пришел отец. Как он плакал, узнав, что сына нет в живых!.. Пошел к могиле, руками раз-
греб землю и взял сыночка на руки. Так и просидел, проплакав, весь день. Все корил себя, что не уберег, показывал умершему ребенку горстку овса, которую украл на конезаводе… Понятно, отец сильно рисковал, когда брал эти зерна. Наказание за подобный проступок было ужасным. На конезаводе, где давали какие-то обеды, отец не раз пытался донести их домой. Но не получалось: все отдавал встречным детям.
- Однажды комендант собрал всех таких вот «расхитителей собственности» и закрыл в пустой конюшне, — рассказывает учительница начальных классов из Брусовки Вера Аннусова. — Когда ее открыли через несколько дней, все были мертвы: обессилевших людей погрызли крысы.
Вера Аннусова по собственной инициативе вместе с родными собирает свидетельства тех страшных времен. Каждый рассказ очевидцев записывается и нотариально заверяется. Уже собрано более 160 таких воспоминаний!
- У сестры моего дедушки было четверо детей — три дочери и сын, — говорит Татьяна Хаблак. — Мальчик был старшим, ему тогда исполнилось 14 лет. Когда он пытался собрать на поле колоски, его расстреляли. Сестрам пришлось бежать, потому что сказали: мол, за такой проступок ответят все члены семьи. Когда девочки вернулись домой, родителей в живых уже не застали.
- Голод искусственно создали именно на территории Украины, — продолжает Вера Аннусова. — До соседней Ростовской области России было от нас всего несколько километров, но там никто не голодал. Люди ели белый хлеб. И заготовительные команды не так лютовали. А у нас могли убить и за макуху. Люди отдавали все самое ценное, пытаясь выменять какую-то еду. Наши рушники, которые передавались в семьях из поколения в поколение, можно найти теперь в музеях соседних Ростовской, Белгородской, Воронежской областях. Мама вспоминала, как последний красивый вышитый рушник обменяли у россиян за пять… свеколок. Когда же их дома разрезала, то половина оказались гнилыми. Это была трагедия всей семьи — ведь ценного уже ничего не оставалось.
- Моя первая учительница, — вспоминает 79-летняя Мария Серебрякова из села Бондаривка, — забрала меня в школу, мне тогда еще и семи не было. Сима Тимофеевна приносила в класс маленькие варенички и подкармливала нас. Из чего она их делала, я не знаю до сих пор. Пыталась нас спасти, ведь дети от голода теряли сознание прямо в классе.
Были случаи, когда матери травили себя и своих детей угарным газом, перекрывая дымоход. Считали, что лучше уж детишки сразу уйдут из жизни, нежели умрут, распухнув от голода, пережив своих родителей. Но были случаи, которые не укладываются в человеческом сознании.
- На нашей улице мать и отец съели своих детей, — рассказывает 81-летняя Мария Салий из села Кризьке Марковского района. — В их семье было пятеро малышей, так один вырвался и убежал от родителей. Соседи потом долго не могли забыть крики ребенка, убегавшего от обезумевшей матери, у которой был в руках нож: «Не режь меня, мама!» Многие селяне, выжившие в те страшные годы, случаи людоедства даже не хотят вспоминать…
- А в то же время все хранилища были заполнены зерном, — говорит Вера Аннусова. — Время от времени приходили обозы, забирали мешки и отвозили их на станцию. А там уже ждали вагоны с надписями, звучавшими, как издевательство: «Украинская пшеница едет за границу». И страшно лютовали активисты. Вот расскажу о председателе Зеликовского сельсовета, которая повинна в первых жертвах голодной смерти в наших селах, Татьяне З. (в селе еще живут ее родные. — Авт. ). Первыми умерли голодной смертью батюшка местной церкви и еще один священнослужитель. Они оба, после того как по приказу Татьяны сбили крест и колокола с церкви, отказались выйти из храма. Тогда председатель приказала оцепить церковь и не давать никому занести внутрь ни воды, ни еды. Спустя месяц из храма вынесли два трупа.
Двум дочерям священника даже в голодное время сельчане помогали чем могли. А когда они скончались, Татьяна приказала… привязать девочек за косы к конскому хвосту и протащить тела через все село к братской могиле. По ее мнению, это был воспитательный момент для остальных.
- А как страшно было, — и сейчас вздрагивает жительница Зелековки 91-летняя Матрена Дзюба. — Я тогда работала в бригаде, которая собирала трупы и вывозила их в общие могилы. Забирали мы всех — и уже умерших, и тех, кто вот-вот покинет эту землю. Мертвых укладывали штабелями в братскую могилу, а живых усаживали рядом. На следующий день заставали сидящих уже мертвыми и тоже опускали в яму. Могилы не закапывали, пока они не заполнятся телами полностью.
Сколько таких могил было? Много, я уже и не помню. Учет их в те годы никто не вел. А теперь уж и могилы эти трудно найти.
К сожалению, официальных документальных свидетельств трагедии почти нет. Неизвестно даже, сколько погибло в те годы людей. В каких-то селах ушло из жизни сто человек, где-то триста, а где и все село… Там, где сохранились хоть какие-то данные, документы просто уничтожали.
- Единственное свидетельство, которое оставалось — это медицинские записи местного врача, который лечил все близлежащие села, — заканчивает разговор Вера Аннусова. — Но в начале 1934 года доктора Филиппа Якунина забрали в НКВД и держали там под страхом смерти полгода, пока врач не переписал все анкеты, где указан был диагноз голодная смерть. Причем заставили написать в каждую анкету новое заболевание, чтобы не сложилось впечатление, что в селах была какая-то эпидемия.