«По мнению лидера партии «Держава», информацию, полученную в ходе «прослушки», сегодня все чаще используют с целью дискредитации политических оппонентов «Если у вас нет паранойи — это еще не значит, что за вами не следят». Эта изящная шутка воспринимается сегодня несколько зловеще. А если честно, то людям не до шуток. В Украину вернулся главный подслушивальщик Николай Мельниченко, положивший начало этой всеобщей паранойе, народный депутат Степан Гавриш вслед за многими другими заявил, что его не только подслушивают, но и — при помощи того же устройства — пытаются извести. Ой, не случайно выражение «это не телефонный разговор» нынче так популярно. С появлением мобильной связи вздохнули, было, свободно — и дали волю эмоциям. Но бесконечные распечатки мобильных разговоров в интернете убедили: их тоже слушают. «Прослушка» деморализовала простых граждан, бизнесменов и политиков. Причем известных политических и государственных деятелей не только подслушивают: за ними еще подглядывают и следят в надежде «слепить» очередную «компру». В последнее время эти явления настолько распространены, что вопрос об их законности как-то незаметно отошел на второй план. И это очень небезопасно, считает экс-генпрокурор Украины, лидер политической партии «Держава» Геннадий Васильев, которого мы попросили прокомментировать тревожную тенденцию.
- Геннадий Андреевич, но ведь вмешательство в частную жизнь гражданина регламентируется законом…
- Степень правовой защищенности человека в огромной степени зависит от уровня развития государства, от того, насколько оно может обеспечить защиту прав и свобод гражданина, и от авторитета власти. Наш украинский закон допускает прослушивание, применение технических средств получения информации и тайное обследование жилища гражданина лишь в том случае, когда речь идет о совершенном или готовящемся тяжком преступлении, причем если человек обоснованно подозревается в совершении такового. Более того, закон делает еще одну оговорку. К оперативно-техническим мероприятиям, таким, как прослушивание, прибегают только тогда, когда дополнительные доказательства, свидетельствующие о совершении того или иного преступления, нельзя найти другими способами, предусмотренными Уголовно-процессуальным кодексом. Именно так записано в законе. Сегодня же, увы, все чаще приходится наблюдать в этом плане именно незаконные действия.
- Утверждая, что по степени защищенности граждан можно судить об авторитете государственной власти, вы имели в виду что-то конкретное?
- Как известно, прерогатива получения так называемой оперативной информации с помощью технических средств принадлежит исключительно государству: этой деятельностью могут заниматься только государственные органы. Но поскольку сегодня не составляет большого труда купить средства прослушивания, то этим занимаются все, кому не лень. А соответствующего реагирования со стороны властей на такое беззаконие почему-то нет.
В 2001 году, будучи народным депутатом, я внес на рассмотрение Верховной Рады Украины законопроект об изменениях и дополнениях в ранее действующие нормативные акты об оперативно-розыскной деятельности. В нем предлагалось усилить ответственность, контроль и надзор за проведением оперативных технических мероприятий. Законопроект несколько раз попадал под вето Президента, но с большим трудом все же прошел. На протяжении всего периода его рассмотрения в Верховной Раде я был докладчиком и потому знаю, как говорится, изнутри все сложности прохождения документа при обсуждении как в профильном комитете, так и в парламенте. Своеобразно реагировали на принятие этого законопроекта и правоохранительные органы, пытаясь во что бы то ни стало сохранить за собой, по сути, неограниченное право на прослушивание, слежку, так называемое внешнее визуальное наблюдение.
- Давайте очертим круг: кто в Украине имеет право на подобные действия?
- В законе это оговорено четко: прежде всего СБУ, МВД, налоговая милиция, государственная охрана и Государственная пограничная служба. Все. Согласно закону, другие органы не имеют права заниматься прослушиванием. Я уж не говорю о каких-то там коммерческих фирмах, частных лицах — им это делать категорически запрещено.
- Давно замечено, что строгость наших законов компенсируется необязательностью их исполнения. Кажется, это именно тот случай. Как вы думаете, какие структуры в преддверии избирательной кампании окажутся под прицелом законных и противозаконных организаций, занимающихся прослушиванием: предприниматели, экономические организации или все-таки политики — будущие участники предвыборной гонки?
- Думаю, нынешняя избирательная кампания станет настоящей войной компроматов. Все, кто имеет хоть какой-то доступ к получению информации, будут ее добывать и максимально использовать — в том числе, к сожалению, и незаконным путем. Замечу, однако, что и в тех структурах, которые занимаются этой деятельностью законно, допускается немало нарушений. Я уже говорил, что законные оперативно-технические мероприятия могут проводиться только тогда, когда человек подозревается, обвиняется в совершении преступления. В данном случае возбуждается не только уголовное, но и уголовно-розыскное дело. В свое время мы проводили по этому поводу проверки в МВД, СБУ — и столкнулись с вопиющим беззаконием. Тогда мы ставили вопрос о строжайшей ответственности виновных лиц и, считаю, довольно эффективно сдерживали этот процесс.
- Очевидно, прослушивание и подсматривание будет осуществляться, в том числе, и по заказу тех или иных политических партий? Какова на этот счет позиция вашей партии «Держава»?
- Глубоко убежден, что использование таких незаконных, грязных методов будет идти по нарастающей. Пробный камень брошен: в интернете одна за другой появляются распечатки телефонных разговоров — и никакой реакции со стороны власти. Никто не наказан. Как так может быть? Почему не возбуждаются уголовные дела? Почему не ставится вопрос о привлечении виновных к ответственности? Откуда эти технические средства? Кто их продает и кто ими пользуется? То, что происходит сейчас, мягко говоря, настораживает. Поэтому наша позиция предельно ясна: мы стоим на принципах строжайшего соблюдения закона и наведения порядка в стране.
- Насколько мне известно, за вашей семьей тоже была установлена слежка. Как вы узнали об этом и что предприняли?
- С моим опытом и знанием специфики данной деятельности мне не составило труда убедиться, что это было именно так. То есть речь не идет о каких-то домыслах или подозрениях. Факт слежки был установлен стопроцентно, и я принял необходимые меры, чтобы обезопасить свою семью. Конечно, мне проще разобраться во всем и установить, что происходит. Но как быть человеку — неспециалисту в области права? Ведь он надеется на то, что правоохранительные органы должны его защищать, а не прослушивать и просматривать. Его не интересуют вопросы изложения правовых норм — он хочет знать наверняка, что государство примет все меры для их соблюдения. И государство таки обязано это обеспечить.
- Какое наказание предусмотрено законом для тех, кто занимается подобным промыслом?
- Статья 163 Уголовного кодекса Украины предусматривает ответственность за нарушение тайны переписки, телефонных разговоров, телеграфной или иной корреспонденции и т. д. в виде лишения свободы сроком до семи лет. Это достаточно серьезная мера наказания, и необходимо добиться только одного — ее неотвратимости. Вот по каким фактам нужно возбуждать уголовные дела (а не за то, кто и как проголосовал) и привлекать виновных к ответственности. Такую же меру наказания предусматривает и статья 359 Уголовного кодекса за незаконное применение специальных технических средств негласного получения информации.
Кстати, в свое время мне приходилось работать над Уголовным кодексом Украины: он проходил через наш профильный комитет в Верховной Раде. Тогда мы уделяли особое внимание именно этой проблеме. А вот Уголовно-процессуальный кодекс до сегодняшнего дня так и не принят. Депутаты, что называется, опустили шлагбаум при прохождении этого важнейшего законопроекта, вероятно, понимая, что уж они-то, во всяком случае, защищены иммунитетом. А как же быть простым людям? И разве излишняя либерализация законодательства, в частности, уголовного, когда-то приносила пользу обществу?
- Нас подтягивают к европейским стандартам, по которым якобы чем меньше наказание и чем более либерально относится государство к преступнику, тем меньше тот будет нарушать закон. Вы с этим согласны?
- Государство должно адекватно реагировать на вызовы преступников и преступности. У нас же нет реагирования на подобные проявления. Еще одна немаловажная проблема, которая также относится к обсуждаемой теме оперативно-розыскной деятельности, — негласное проникновение в жилище, снятие информации с каналов связи (прослушивание), ознакомление в рамках процессуального законодательства с перепиской требуют санкции суда. Иными словами, прежде чем начинать эти действия, необходимо вынести соответствующее постановление, представить материалы дела в суд, обосновать необходимость их проведения — и только тогда суд согласится или не согласится с осуществлением тех или иных мероприятий. Другое дело — наружное наблюдение (визуальное, как записано в законе), когда за человеком следят: куда он пошел, с кем встретился, что съел, что выпил. Когда подглядывают, так сказать, в замочную скважину, и человек не знает, куда ему скрыться. Так вот: наружное наблюдение на сегодняшний день проводится без санкций прокурора или суда. Следить ли за вами, самостоятельно решает лишь тот орган, который занимается такими мероприятиями.
- Это что же получается, по чьей-то прихоти каждый из нас может оказаться под колпаком?
- Если действовать бесконтрольно, безусловно, слежку можно организовать за любым человеком, как, впрочем, и прослушивать его, и проникать в жилище без его ведома. И это в нашей стране не редкость. Но и то, что нынче принято называть законным путем, претерпело некую деформацию. За последние годы количество полученных санкций на проведение таких мероприятий, как снятие информации с каналов связи, прослушивание, применение других технических средств, увеличилось в несколько раз. Только в прошлом году было получено 40 тысяч судебных санкций на прослушивание. Было бы логично предположить, что и раскрываемость преступлений возросла в такой же прогрессии. Но она, наоборот, снизилась. А что касается выявления организованных преступных групп, то оно уменьшилось на четверть.
- Тогда в чем смысл проведения оперативно-розыскных мероприятий? Куда девается добытая информация? Ею же кто-то пользуется?
- К сожалению, такая информация все чаще используется отнюдь не в целях борьбы с преступностью. Главная задача ее владельцев — дискредитация политических оппонентов. Как правило, такие сведения накапливаются и ждут своего часа. А используются в зависимости от политической ситуации.
- Сегодня все чаще слышишь: такая-то фирма крадет ценные идеи у другой, или руководство организации устанавливает наблюдение за своими сотрудниками. Это что, новые методы работы?
- Это пример вседозволенности. Проникновение в частную жизнь человека или целой структуры уже не осуждается ни на на уровне первых лиц государства, ни на уровне общественного сознания, которое развращено идеей получать доступ к негласной информации, «клубничке». Что ж удивительного в том, что эту идею берут на вооружение руководители отдельных частных фирм?
- И все же, каковы основные причины такого небывалого бума в подслушивающе-подглядывающей индустрии?
- Они, что называется, на поверхности. Наши государственные мужи занимаются подобными делами отнюдь не в интересах державы, а исключительно по политическим соображениям. Это видно сегодня невооруженным глазом, без всяких специальных средств.