В январе музыкальный мир отмечает 130-летие родившегося в Киеве знаменитого композитора, дирижера и педагога, автора балетов «Красный мак» и «Медный всадник»
В Киеве к юбилею готовились серьезно: на днях здание Государственного киевского высшего музыкального училища, носящего имя Глиэра, украсит барельеф композитора. А в столичной филармонии состоится торжественный концерт солистов и музыкальных коллективов училища. Ожидают почетных гостей из Москвы — внучку композитора и его правнука.
Накануне торжества «ФАКТАМ» удалось связаться с правнуком Рейнгольда Глиэра.
Учениками Рейнгольда Глиэра были Сергей Прокофьев и Борис Лятошинский, Лев Ревуцкий и Владимир Горовиц и многие-многие другие. По этому поводу Прокофьев однажды пошутил: «Как-то так выходит, что, кого из композиторов ни спросишь, он оказывается учеником Глиэра — или прямым, или внучатым, то есть учеником ученика».
- При жизни Рейнгольда Морицевича часто донимали вопросом: «Кто же вы на самом деле, профессор Глиэр?» — рассказывает правнук композитора, профессор Уральского государственного экономического университета Кирилл Новосельский. — В одних энциклопедиях сказано, что вы знаменитый еврейский композитор, в других — «русский композитор французского происхождения», третьи называют вас советским композитором немецкого происхождения. А родились вы в Киеве, живете в Москве, работаете подолгу на Кавказе и в Средней Азии и везде считаетесь своим!» Обычно Рейнгольд Морицевич лишь улыбался и отмалчивался. Но однажды собрал всех любопытных за столом и сказал так: «Предки мои действительно жили со средних веков и на плато Глиэр, и в Чехии, и в Саксонии, и в Польше. Но родина моя — Украина. А тому, что многие народы меня считают за своего, я рад! Гораздо хуже, когда все от тебя отказываются».
Но, как отмечает исследователь киевской старины Михаил Кальницкий, который обнаружил в Киевском городском архиве малоизвестные документы, связанные с семьей Глиэров, могло случиться так, что Рейнгольд Глиэр и не стал бы тем, кем стал, не возьми вовремя мать композитора в руки дирижерскую палочку.
- Вскоре после рождения маленького Гольдика его отец — саксонский подданный Мориц-Эрнест Глиэр, потомственный мастер музыкальных инструментов, — купил участок земли на Бессарабке по улице Бассейной, 6, — говорит Михаил Борисович. — Построил деревянный домик с мезонином и пристройкой для инструментальной мастерской. В этом особнячке проходили детские годы будущего композитора, его сестры и двух братьев. Вскоре в усадьбе Глиэра выросли новые жилые корпуса, магазины, конюшни, каретный сарай, появился фруктовый сад.
Однако благосостояние семьи оказалось непрочным. Отец пристрастился к спиртному, забросил свое ремесло и наделал много долгов. И мать Гольдика — Юзефа Глиэр совершила невозможное: добилась, чтобы ее признали опекуншей над имуществом мужа. Для ликвидации долгов усадьбу продали с публичного торга, причем купил ее тесть незадачливого мастера варшавский гражданин Викентий Корчак. Благодаря энергичным усилиям любящей матери семье удалось избежать катастрофы. Рейнгольд Глиэр получил возможность спокойно окончить Киевское музыкальное училище, а затем поступить в Московскую консерваторию.
О талантливом композиторе заговорили, когда юноша еще был студентом. Его сочинения слушали в Москве, Вене, Берлине, Гамбурге… Но Киеву свою музыку Рейнгольд представил сам, организовав с двумя товарищами-киевлянами концерт из собственных сочинений. Этот эпизод сыграл решающую роль, когда в 1914-м проходили выборы директора консерватории, открытой годом ранее на базе Киевского музыкального училища. Были выдвинуты две кандидатуры: профессора Пухальского, многие годы возглавлявшего музыкальное училище, и уже известного композитора Глиэра. Большинство присутствующих отдали голоса Пухальскому. Но профессор попросил ученый совет провести повторное голосование, чтобы избрать… Глиэра, поскольку «Рейнгольд не только прекрасный музыкант, но и великолепный организатор». Ученый совет не посмел отказать уважаемому педагогу, и директором консерватории стал Глиэр.
Руководить Киевской консерваторией Рейнгольду Морицевичу выпало в самые страшные годы. Началась Первая мировая война. Опасаясь оккупации, правительство эвакуировало учебные заведения из Киева. Консерваторию перевезли в Ростов-на-Дону, откуда она вернулась в 1916-м.
- В годы гражданской войны, чтобы сохранить консерваторию, Рейнгольду Морицевичу пришлось бороться со всеми властями, которые только были в Киеве, — говорит заместитель директора Государственного киевского высшего музыкального училища имени Глиэра, генеральный директор Международного конкурса молодых пианистов памяти Владимира Горовица Юрий Зильберман. — В 1918 году бомба разворотила стены консерватории, здание нужно было немедленно ремонтировать. Студентов силой забирали в армию, отбирали у преподавателей жилье…
Глиэр бесконечно обращался к властям, прося освободить учащихся от солдатчины и принудительных работ, вернуть жилье преподавателям. И самое удивительное — его просьбы удовлетворялись! Глиэр даже добился, чтобы студенты и преподаватели получали продовольственные пайки. Как ему это удавалось? Ведь не унижался же! Я читал эти прошения — они полны достоинства. Каждой власти Рейнгольд Морицевич пытался доказать, что Киевская консерватория — это достояние города, поэтому нельзя ее губить.
Однако было бы неверно думать, что Глиэр был погружен только в жизнь вверенного ему учебного заведения. Когда в 1918 году Киев потряс взрыв оружейных складов на Зверинце, унесший десятки жизней и лишивший крова сотни семей, Рейнгольд Морицевич на следующий же день организовал концерт в пользу пострадавших от катастрофы.
В городе бушевали войны и революции, а композитор не прекращал творить. «Самые трудные симфонии легче и приятней писать, чем быть директором консерватории», — признавался он. Поэтому, когда в 1920 году Рейнгольда Морицевича пригласили занять место профессора в Московской консерватории, он согласился, надеясь, что там сможет больше сочинять.
Важнее творчества для Рейнгольда Морицевича была только его большая семья — пятеро детей!
- Моя бабушка Лия Рейнгольдовна часто вспоминала, как за советом по любой проблеме, будь то заноза в пальчике или решение выйти замуж, дети шли к Рейнгольду Морицевичу, — продолжает правнук композитора Кирилл Новосельский. — Что бы ни случилось, он никогда не выходил из себя, усаживал собеседника напротив и говорил: «Ну, давай искать выход».
- А вы помните своего прадедушку?
- Я успел застать всего несколько месяцев его жизни. И, конечно, ничего не помню. А вот прадедушка не только видел меня, но и дал имя. Сразу же после моего рождения Рейнгольду Морицевичу принесли записку из больницы: «Поздравляем! Родился Никитка». Первый его правнук, представляете? Обрадовался, конечно, но, увидев имя, помрачнел: «Это в честь Хрущева, что ли? Сегодня он — все, а завтра — никто. А моего правнука потом ребята во дворе дразнить будут? Пусть будет Кириллом». На том и порешили.
- Но к вещам Рейнгольда Морицевича вы хотя бы успели прикоснуться? Ведь после его смерти почти все ушло в музеи Москвы…
- В детстве я жил в квартире прадедушки, спал на его диване, делал уроки, сидя в его кресле… Все это и сейчас хранится в доме моей мамы — Сэнты Викторовны Глиэр. Кстати, она единственная среди потомков композитора профессиональный музыкант, руководитель детского музыкального коллектива. Многие вещи бабушка действительно передала в архивы и музеи, а вот самую дорогую для Глиэров вещь — небольшую картину, на которой изображен дом на Бессарабке, никому отдавать не собираемся! В 70-е годы прошедшего века мы с бабушкой специально приезжали в Киев, чтобы отыскать этот дом. Долго бродили по улице Бассейной, но бабушка не смогла даже примерно показать мне место, где находилась усадьба, — так все изменилось!
- Уже несколько поколений потомков Рейнгольда Морицевича живут в Москве. С Киевом вас что-то связывает?
- Главное, что нас с бабушкой связывало с Киевом, — это дружба с учеником Рейнгольда Морицевича Борисом Николаевичем Лятошинским и его семьей. Зимой они часто гостили у нас в Москве, а лето мы все вместе проводили на даче Лятошинских в Ворзеле. Киев нас тоже не «забывал»: несколько раз в год к нам наезжал с деловыми визитами преподаватель Киевского музыкального училища имени Глиэра Николай Кузьмин. Он собрал и подготовил уникальные материалы о родословной Глиэра, о его жизни и творчестве. Однако бабушка, прочитывая все, была очень строга: «Папа так поступить не мог! Исправьте!» — «Но, Лия Рейнгольдовна! У меня же документы», — не сдавался Николай Иванович. Так обширный труд до сих пор лежит неопубликованным. А жаль…