С этими словами 13-летний Саша Полищук обращается к своему названному брату, бывшему беспризорнику, которого Сашины родители из милосердия взяли к себе в дом
Сашина мама работает в школьной столовой поваром. По дороге домой она всякий раз подкармливала в ближайшем подземном переходе маленьких попрошаек. Там и заприметила мальчика ненамного старше Саши -- тому было лет четырнадцать. Бомжонок постепенно привык к ее вкусной милостыне и обычно поджидал незнакомку. А однажды она взяла сироту за руку и привела к себе в дом. «Вот этот будет жить у нас?» -- удивился Саша, увидев грязного оборвыша. «Но ты ведь мечтал о брате», -- подтолкнул папа навстречу сыну странного гостя.
-- На моей памяти это первый случай, когда люди не побоялись принять в семью подростка просто с улицы, -- утверждает специалист по вопросам опеки и попечительства Комсомольского райисполкома Херсона Ольга Ромадина.
-- А чего бояться? -- пожимает плечами 40-летняя Лариса Полищук. -- Живем мы скромно, не Ротшильды, так что за свои бриллианты не опасались. Я обратила внимание на Колю по той причине, что мальчик не видел на один глаз. Разговорились, я спросила, о чем он мечтает, и неожиданно услышала: «Чтобы мне сделали операцию». Ну как после этого я могла просто продолжать носить ему пирожки в переход?
Впрочем, бездомный паренек при более близком знакомстве оказался вовсе не ребенком, а… вполне взрослым человеком! Он утверждал, что ему не тринадцать-четырнадцать лет, а все восемнадцать, но никаких документов не имел.
-- Коля рассказал, что после окончания школы-интерната для детей-сирот его направили в училище, где предложили осваивать профессию механизатора, -- вспоминает Лариса. -- Какой механизатор получился бы из полуслепого юноши? Проучившись совсем немного, мальчик сбежал -- в общежитии ровесники издевались над ним. Добрался в Херсон, стал попрошайничать, жил в канализационных люках. Однажды парнишку поместили в детский спецприемник-распределитель. Сообщили в родное ПТУ, но за Колей так никто и не приехал. Его вновь выпустили на улицу, а через некоторое время беспризорник, как сам утверждает, попал в рабство к корейцам-арендаторам, у которых за миску похлебки работал весь сезон.
-- Наши попытки сделать Коле паспорт сначала ни к чему не привели, -- продолжает рассказ жены Леонид Полищук. -- Поехал я в училище, что в четырех часах езды от Херсона, а там меня спрашивают: кто вы ему, и вообще -- кто вы?
Причем этот вопрос нам задавали постоянно. Едем однажды с Колей в троллейбусе, подходит какая-то дама, представляется следователем милиции, расспрашивает и так строго мне: на каком основании вы взяли к себе в дом чужого ребенка, кто разрешил!? Знаете, отвечаю, у меня таких следователей -- целая улица, соседи месяц прохода не дают: кто да кто он вам? Дальний родственник, отвечаем, из села приехал. Николай и был похож на человека из глухой деревни -- забитый, необразованный, не знал, сколько будет дважды два. Первым делом я решил «подтянуть» паренька, ведь его знания оказались на уровне первого класса, а уж потом что-то решать с выбором профессии.
Тем временем Лариса обивала пороги больниц, диагностируя приемыша под своей фамилией -- по медицинской карточке сына. Одно только обследование -- томограмма мозга -- обошлось семье в кругленькую сумму. Полищуки выложили за нее 267 гривен, что составило треть их месячного дохода. После консилиума Колю госпитализировали, больному удалили надбровную опухоль. Вторую часть операции хирурги посоветовали делать в Одессе, в институте Филатова. Мама Лора (а приемыш сразу стал называть подобравших его людей мамой и папой) не отходила от Колиной постели, кормила его с ложечки, училась бинтовать, читала вслух книжки.
-- Когда я повезла Николая в Одессу, -- уточняет Лариса, -- там согласились помочь, но почему-то перевели операцию в разряд косметических, хотя она такой не была, и выставили космическую по нашим меркам цену. Таких средств у нас не было, но муж сказал: ничего страшного, за два-три месяца соберем.
Коля активно принялся помогать Ларисе и Леониду.
-- Я работаю на предприятии, где производят металлопластиковые окна, -- говорит Леонид. -- Договорился, чтобы Колю оформили к нам учеником. Без рулетки в этом деле не обойтись, и парень всерьез принялся постигать меры длины. Я подсовывал ему элементарные задачки, он добросовестно корпел над ними. Когда удалось одолеть таблицу умножения на шесть, радости паренька не было предела. Я видел, как тяжело дается ему ученье, и объявил каникулы. Мы опасались, чтобы наш домашний школяр не потерял интерес к занятиям.
«Ура! Каникулы!» -- обрадовались мальчишки. К тому времени Саша с Колей так подружились, что шагу друг без друга ступить не могли. С утра до вечера ребята пропадали на озере, рыбачили, жарились на солнце. Домой приходили поздно и подолгу о чем-то шептались.
-- Однажды наши мальчики не пришли ночевать, -- вспоминает Лариса. -- Мы с мужем глаз до утра не сомкнули, весь день искали их, но ребята как в воду канули. Подобных проблем с Сашей у нас никогда не было, поэтому мы попросту растерялись.
«Братья» в это время были далеко от Херсона.
-- Ну, Коля предложил махнуть на море, -- краснеет от стыда за свой проступок Саша. -- Оно, убеждал меня, почти рядом -- всего в ста километрах. Мы и пошли. С утра до вечера топали, но не добрались в первый день. Я так устал! Пытались соорудить на ночь халабуду, но не нашли картонных коробок, пришлось спать в голом поле. Вдвоем влезли в один свитер, прижались друг к дружке и так досидели до утра. Чтобы согреться, с рассветом бегом побежали на юг…
До моря беглецы все-таки добрались, вволю наплавались и весь вечер счастливые лежали на берегу. «Ты классный! -- восхищался Саша «братом». -- У меня никогда еще не было таких каникул! На все лето сбежать бы -- вот это да! Что три дня?!»
Сашу, конечно, тревожило, как там родители, поэтому мальчишки пытались дозвониться и успокоить взрослых, но нужный номер постоянно срывался.
-- Надо было торопиться домой, но я сразу заявил Коле, что обратно пешком не пойду! -- вспоминает Александр. -- Колина идея собрать бутылки и на вырученные деньги купить билеты оказалась удачной. В первый день мы заработали 11 гривен -- на один билет. Брат сказал, что первым поеду я -- надо успокоить папу и маму, а он подтянется, но я запротестовал. Вместе так вместе! Еще полдня собирали бутылки. В общем, сели в маршрутку. Переступить порог дома было страшно, поэтому решили сначала поехать к бабушке.
-- Мы были в полном отчаянии, -- уверяет меня Лариса, -- когда позвонила свекровь, что дети нашлись.
За ними поехала Лора. Мальчишки вышли ей навстречу -- тихие, зареванные, несчастные и виноватые, заглядывали в глаза, просили простить, клялись: больше такое не повторится. Словом, все закончилось объятиями--поцелуями…
-- Сын всегда канючил, мол, подарите мне братика, -- вспоминает Сашина мама. -- Мы отшучивались: в наше время два ребенка -- роскошь. Теперь же Сашка был по-настоящему счастлив, убеждаясь, что еды, одежды, ласки хватает всем. С последней, правда, случались проблемы: когда мы с Колей садились пошушукаться, сынуля ревновал, обижался.
В конце концов супругам удалось узаконить пребывание «нелегала» в своем доме -- они сделали мальчишке паспорт, прописали его. На заводе Коля уже осваивал сложный полировальный станок.
-- После операции оказалось, что прооперированный глаз почти не видит, -- говорит Лариса. -- Он лет с трех был закрыт наростом, поэтому атрофировался, но врачи нас обнадежили, и мы готовились к очередной поездке в институт Филатова. Заработанные на предприятии деньги Коля складывал в отдельный конверт с надписью «на операцию», хотя мы такое условие не ставили и сами все лето копили на нее. Вообще, он очень работящий! У нас -- ни огорода, ни хозяйства, но сидеть сложа руки Коля не умел. Как-то я разложила во дворе лук для просушки и ушла на работу. Николай решил ускорить процесс и поднял его на крышу, где тот к вечеру спекся. Мало того, ребята еще и шифер продавили, пришлось полдома перекрывать. Но мы их старались не ругать, ведь не со зла это, а по неопытности… Коля в хозяйстве был как пришелец из космоса. По своему жизненному опыту он в 18 лет находился на уровне младенца. И в этом нет его вины.
А еще Коля совсем не понимал шуток. «Коль, ты что, обиделся? Я же просто так», -- то и дело приходилось оправдываться Саше.
-- Из-за этого и произошла беда, -- уверен Саша. -- Однажды к нам заглянул соседский мальчик лет пяти. Они поссорились с Колей. Сосед возьми и брякни: мол, сейчас со школы придет старший брат, он тебя прямо тут прибьет. А наш Коля всегда все понимал буквально! Он побежал собирать вещи. Сколько я ни объяснял брату, что это так просто говорят и что в случае чего папа не даст нас в обиду, он меня не слушал. Я побежал за ним до калитки, кричал: «Вернись!» До последней минуты не верил, что Коля уйдет, но он это сделал.
-- И мы до сих пор не можем поверить, -- вздыхает Леонид. -- Тем не менее его нет уже две недели. Я перебираю буквально по минутам те полгода, что Николай прожил у нас, пытаясь понять, нет ли нашей с женой в том вины. Когда-то, когда мальчишки вернулись с моря, я бросил фразу: дескать, если еще раз из дому уйдете, не возвращайтесь. А теперь думаю: может, из-за этого он и не решается сейчас вернуться.
После того как Коля ушел из дому, Саша расстроился, заскучал, все ему стало неинтересно.
-- Сын не находит себе места, -- говорит Лариса. -- Ждет, что Коля вернется. По вечерам долго не идет в дом, стоит на пороге. Чего ты там мерзнешь, спрашиваю. Я, говорит, жду звезду. Какую? Чтобы покатилась, и можно было желание загадать. Какое у него желание, спрашивать не надо… А как-то муж обнаружил странную вещь: на всех окнах изнутри подняты шпингалеты. Стали выяснять, и оказалось, что это Саша для Коли все устроил: вдруг тот вернется, когда никого не будет, так сможет через окно залезть.
-- Я предлагаю подать в розыск, но родители не соглашаются, -- жалуется парнишка. -- Он уже совершеннолетний, говорят, и, если захочет, сам придет. Это правильно, конечно. А только… Вдруг с братом что-то случилось? Я, знаете, что придумал? Коля очень любит читать газеты, он всегда их покупал. Напишите, что мы его ждем, ну пожалуйста! Такими большими буквами прямо на первой странице: «КОЛЯ, ТЕБЕ НАДО ДЕЛАТЬ ОПЕРАЦИЮ!» Без нас он разве поедет в Одессу, да и где у него деньги? Правда, свои гривни из конверта он забрал, но этого мало. Коля как-то рассказывал, что в детдом его определили вместе с младшим братиком. Когда тому было четыре, а Коле пять лет, брата усыновили какие-то люди. Коля подкрался к машине и проколол колесо, чтобы малыша не смогли увезти. Я хочу ему через вашу газету сказать: «Николай, если бы ты от нас уезжал на автомобиле, я бы тоже проткнул колесо той машины. Вернись! Слышишь?! Нам плохо без тебя!»