Добившись в спорте всего, о чем можно мечтать, мировая знаменитость обосновалась за городом в собственном доме, где доит коз и готовит борщи любимому мужу
Дамы редко удостаивают друг друга комплиментами. Что за радость признавать чужое превосходство? Но, увидев перед собой «бабушку советской гимнастики» Ларису Латынину, вынуждена была капитулировать перед блеском ее сияющих глаз и свежестью бархатной кожи. «Это вы без косметики?» -- спросила я, осознавая некую наглость первого вопроса. «Без косметики, -- живо откликнулась она. -- У меня на лице нет даже пудры!»
Чемпионка приехала в Киев с частным визитом: обсудить детали празднования своего 70-летнего юбилея, который в конце декабря будет отмечаться в Москве, а затем в Украине. Заказав себе свежеотжатый апельсиновый сок, гостья расположилась за столиком ресторана гостиницы «Спорт» в ожидании следующего вопроса.
-- … А глазки так блестят свои? -- продолжала допытываться я. -- Или вы носите линзы?
-- Не ношу! (Хохочет). Вы знаете, сейчас все увлечены этим линзами, подтяжками, инъекциями. Может, тем, кто снимается в кино, это и необходимо. Но нам, обычным женщинам, одной морщинкой меньше, одной больше… Что изменится? Самое главное, что находится здесь (прижимает руки к груди), в сердце. А это не подтянешь и не исправишь никакими пластическими операциями. Вот этот свет, который живет внутри, виден и на лице, вы не замечали?..
-- Но, Лариса Семеновна, зачем же скромничать? Вы отнюдь не обычная женщина, а легенда, совершенство…
-- Никогда не считала себя совершенством, каких бы высот мне ни удавалось достичь в спорте.
-- Такая самокритичность -- это издержки советского воспитания?
- Это позиция здравомыслящего человека. Видите ли, любование собой -- вещь непродуктивная, уводящая от результатов. Это, кстати, всегда знали мои умные и грамотные тренеры. Поэтому они чутко улавливали атмосферу в команде. Когда надо, охраняли и возвышали своих учениц, а иногда «заземляли», ставили на место.
-- И как же они вас «заземляли»?
-- Такой банальный способ. Когда в Херсоне я начала резко выделяться на фоне своих сверстниц, люди со стороны стали говорить моему первому тренеру Михаилу Афанасьевичу Сотниченко: «Ой, Миша, девка способная! Зазнается!» И он очень этого боялся.
Скажем, отдавал команду девочкам перетащить в зале маты от одного снаряда к другому, и мне не хватало ручки. После тренировки он говорил таким грозным голосом: «А ты, Лора, останься! Ты что? -- спрашивал он. -- Думаешь, если выиграла последние соревнования, то теперь для тебя девочки будут носить маты?» Я била себя в грудь: «Михал Афанасьевич, и в мыслях не было! Я же вскочила, я же подбежала, уже все ручки заняты!» А он и говорит: «Пойми! Ты первой должна вскакивать, где бы это ни происходило: на соревнованиях или на тренировках! Только тогда тебя никто не упрекнет в том, что задираешь нос! И только тогда ты сможешь побеждать!»
-- И что, всю жизнь вы бросались первой к мату? Ни разу себя не пожалели?
-- Всю жизнь! Может быть, это не всегда удавалось, но я старалась…
-- Говорят, и мама вас держала в строгости…
-- Не то слово! Мы жили с мамой вдвоем -- отец, когда мне было 11 месяцев, ушел из семьи, а потом погиб во время войны. И мама, простая, без образования, женщина, разбивалась в лепешку, чтобы я ни в чем ни нуждалась. Но и требовала, чтобы я росла примерной и послушной. У нее была коронная фраза: «Я хочу, щоб моя дитина була не гiршою за iнших людей!» Под этим лозунгом она меня и баловала и наказывала. Однажды я посыпала известью свежепокрашенную раму зловредной соседки, и тогда меня мама отшлепала… мухобойкой по спине. Даром, что к тому времени я была почти взрослой девушкой. Наказала, бросила эту палочку с подметкой и с чувством исполненного долга произнесла свою знаменитую фразу!
Мама была очень властной женщиной. Даже замуж я вышла по ее настоянию! Когда в 10-м классе стала встречаться с курсантом мореходного училища Иваном Латыниным, в первую очередь познакомила его с мамой. Ваня был из блокадного Ленинграда и так наворачивал мамины борщи с пампушками, так их нахваливал, что она решила: лучшего зятя ей не надо!
Когда Ваня закончил мореходку, его направили плавать в Баку. А мы с мамой уехали из Херсона в Киев. Я поступила в политехнический институт. Нам выделили на двоих четырехметровую комнатку в общежитии. Такая у меня была «льгота», хотя, как члену сборной команды Советского Союза, руководство спорткомитета обещало мне жилье. Мы спали с мамой на одной кровати, вторая в этой каморке не помещалась…
В Киеве за мной начали ухаживать другие мальчики. Мама в окошко наблюдала, кто меня провожает, как поздно я возвращаюсь, и вдруг поняла, что нашему с Иваном роману угрожает опасность. Она стала атаковать Баку телеграммами. Вызвала Ивана в Киев и потребовала, чтобы он на мне женился. Он с удовольствием согласился. Но я решила, что нужно немножко подождать. Мама вызвала его из Баку во второй раз. Перед этим устроила мне жуткий скандал. И мне ничего не оставалось делать, как подчиниться ее воле. (Улыбается).
-- Дочка родилась сразу?
-- Нет, через три года, в пятьдесят восьмом. А перед этим у меня были проблемы со здоровьем. Я прыгнула в ледяную реку -- доставала мальчишкам мяч -- и простудилась. Однажды меня с острым воспалением придатков отвезли в клинику на бульваре Шевченко к известному профессору-гинекологу Лурье. Там пролежала два месяца. Когда выписалась, мне сказали, что все в порядке.
Через время почувствовала какой-то дискомфорт. Опять пришла к Лурье. А он и говорит: «Я тебя поздравляю! Ты беременна! Я тебе тогда не говорил, не хотел тебя травмировать. Но очень сомневался, сможешь ли ты забеременеть после такого воспалительного процесса». Я в рев! «Почему ты плачешь?» -- «Так у меня через два месяца чемпионат мира!» -- «Ну и что?» -- «Я очень хотела выступить!» -- «Выступай!» -- «Ну как же! Будет уже 4 месяца!» -- «У меня балерины до шести пляшут на сцене! Я все тебе распишу: как нагрузки рассчитывать, как лекарства пить, если что. Гарантирую: все будет в порядке! Нет, я могу тебе, конечно, сделать аборт, и через три дня ты поедешь на тренировки. Но не могу обещать, что после этого ты сможешь когда-нибудь стать мамой».
И я решила рожать. По совету Лурье никому об этом в команде не сказала и продолжала готовиться к чемпионату «на всю катушку». Как только закончился чемпионат, побежала звонить профессору, чтобы обрадовать его своей победой. Но узнала, что совсем недавно он умер… Через две недели я почувствовала шевеление ребенка…
-- Вам удалось сочетать карьеру и семейную жизнь?
-- Увы… Но наш развод с Иваном Ильичом стал не столько «следствием» моей карьеры, сколько взрослением, переоценкой ценностей. Я ездила на сборы и соревнования по всему миру. С ребенком сидели мама и муж. Когда приезжала, чувствовала, что того трепета, который испытывает женщина, уже нет. Тем не менее продолжала сохранять видимость благополучного брака. И все же мы расстались. Думаю, это был какой-то логичный результат нашего брака.
-- У вас было к кому уйти?
-- Было, конечно. Но мне не хотелось бы заострять внимание именно на этой теме перед своим юбилеем. В душе есть то, что не хочется делать достоянием всех… Я могу сказать только одно: в лучшие женские годы я пережила безумную гамму жутких переживаний и страстей. И не дай Бог какой-нибудь женщине это испытать. Именно поэтому я не хочу об этом говорить…
-- Но часто женщины как раз и жаждут этих страстей. Изнывают от налаженной семейной жизни, считая ее рутиной.
-- Хочу сказать, что нынешняя моя налаженная семейная жизнь с любимым и любящим человеком доставляет столько радости! Я встретила Юру, когда мне был 51 год. У дочки Тани к тому времени сложилась своя жизнь. На гастролях в Венесуэле (Таня 15 лет танцевала в ансамбле «Березка») она познакомилась с иностранцем, вышла замуж и растила ребенка. Безусловно, у меня были какие-то поклонники. Я не одна появлялась в театре, на каких-то мероприятиях. Это было приятно для женщины, перешагнувшей 50-летний рубеж. Но все эти романы, если их можно так назвать, почему-то не трогали душу.
-- Может быть, мешали мудрость и опыт? Как жаловался герой в «Обломове» на то, что жизнь перед ним открылась вся: «… и вкус не острый, и цвет неяркий, и боли не смертельные»…
-- Тем ценнее было то, что разбудил во мне Юра. Я поехала на две недели в подмосковный дом отдыха «Вороново». Туда же приехал отдыхать инженер электротехнического завода «Динамо» Юрий Израилевич Фельдман. Юра, как он рассказывал, обратил на меня внимание сзади, когда я бежала на шпилечках в вельветовых джинсиках. Он со мной заговорил, предложил научить меня играть в теннис.
Стояла глубокая осень. Наши отношения только начинались. Было необъяснимое предчувствие чего-то, но никто не решался сделать первый шаг. Юру постоянно вызывали на завод по каким-то делам. И вот однажды вечером, когда на улице шел дождь, он приехал уставший, промокший. Зашел в номер. Я поднялась с кресла ему навстречу. Он со мной здоровается. Поворачивает вот так руку и целует меня в запястье, вот сюда… Вы знаете, у меня было такое ощущение, что за этим человеком я могу пойти куда угодно! И о чем бы он меня ни попросил, все сделаю!.. А вы говорите, что «вкус не острый, и боли не смертельные»!..
-- Вы находитесь в прежнем возвышенном состоянии?
-- Понимаете, вот эта острая трепетность, конечно, долго храниться не может. Она перерастает во что-то другое, большее и более ценное. Просто мы с Юрой уже родные люди. У нас очень хорошие отношения с моим первым мужем Иваном Латыниным, отцом моей дочери. Все семейные праздники -- дни рождения дочки, внуков, зятя -- мы отмечаем вместе. И когда Иван встречается с Юрой, они обнимаются, как лучшие друзья. Иван однажды сказал такую фразу: «Юра, я так рад, что у Ларки есть ты! Потому что понимаю: я не мог ей дать всего, что она заслуживает».
-- У вас есть какие-то милые домашние привычки?
-- Я очень люблю надеть лосины, какую-нибудь майку и в таком виде шастать по дому. А любимое мое занятие -- расслабиться перед телевизором, смотреть теннис и грызть тыквенные семечки. И чтобы муж был рядом. Обожаю!..
-- А играть в теннис он вас хоть научил? Или только обольщал?
-- Научил. Мы даже у себя на участке теннисный корт построили, ведь живем за городом, в собственном доме. У нас хозяйство, живность: корова, козы, лошадь, не говоря уже о котах и собаках. Море цветов. Это моя самая большая радость, правда, отнимающая массу времени и сил. Чтобы полить все растения в горшках, мне нужно 15 ведер воды и полдня! Ведь, поливая их, я то немножко взрыхлю почву, то уберу какие-то увядшие лепестки… Если какой-то цветок поник головкой, я поговорю с ним, протру ему листки. Или пересажу из маленького горшка в больший. Растения меня понимают, слушают и от такого отношения приходят в себя!
-- Вы с ними прямо как с людьми.
-- А законы любви и терпения едины для всего живого, неважно, цветок это какой-то неказистый или человек. У меня иногда зацветают даже такие экземпляры, которые, говорят, цвести не должны!
-- Вы выглядите лет на двадцать моложе. Как ухаживаете за кожей? Это какие-то особые препараты?
-- Самые обычные: ночной крем, увлажняющий дневной и все.
-- А как фигуру держите? Диета? Сигарета?
-- Никогда! Курить даже не пробовала! Немного спорта -- ежедневная зарядка, теннис. Кстати, я полностью перестроила образ питания. Мяса практически не употребляю. Во время спортивной карьеры я его поглощала килограммами. Мне казалось, это нужно для силы, для энергии. И я часто говорю, что своего быка в жизни я уже съела! Сейчас сижу на фруктах, овощах, морепродуктах. Ем творог из козьего молока, которое дают мои козы.
-- Моя знакомая, еще довольно молодая женщина, говорит: «О том, сколько мне лет, я могу сказать только шепотом под одеялом». У вас есть какой-то невроз, связанный с возрастом?
-- Нет! Особенно, если в анкетах в гостиницах заполняешь год рождения: 1934. Ну подумаешь! Четыре аккуратненькие циферки. Абстракция какая-то, которую и не осознаешь… И лишь когда в поликлиниках на приеме спрашивают: «Сколько полных лет исполнилось?», и ты отвечаешь: «Семьдесят», немножко расстраиваешься… В то же время я не хотела бы сбросить 30 или 40 лет и вернуться в молодость. Потому что счастлива в своем возрасте.
Из досье «ФАКТОВ»
Лариса Семеновна Латынина (Дирий). Родилась 27 декабря 1934 года в Херсоне. Двукратная абсолютная чемпионка Олимпийских игр, обладательница семи золотых наград Игр в командном зачете и в вольных упражнениях. В уникальной коллекции Ларисы Латыниной -- восемнадцать олимпийских медалей (9 золотых, 5 серебряных и 4 бронзовые). Имя Ларисы Латыниной внесено в Книгу рекордов Гиннесса. Замужем. Живет в Подмосковье. Дочь -- Латынина Татьяна Ивановна, внуки -- Константин и Вадим.