Спустя несколько лет у женщины обнаружили злокачественную опухоль. Вернуться к нормальной жизни ей помогли сотрудники благотворительного фонда «Здоровье женщины и планирование семьи»
С Евгенией (имя героини изменено. -- Авт. ) мы встретились в Доме кино. Она всю жизнь работала в киноиндустрии и после болезни продолжает организовывать фестивали, премьерные показы.
-- Я не засиживалась на больничном, хотя после мастэктомии его дают на несколько месяцев. Сначала выходила на работу время от времени, а потом и на полный рабочий день, -- рассказывает 55-летняя женщина. -- Как оказалось, гораздо легче находиться среди людей, чем сидеть дома один на один со своей бедой. Поэтому, если у человека есть силы после операции, то надо идти общаться, работать, продолжать жить, как и до болезни.
У Евгении необычная ситуация. Чаще всего больного раком оберегают от стресса родные. Евгения приняла удар на себя. Лишь через некоторое время сказала о своем диагнозе маме и дочке.
-- Отец до сих пор не знает о моей болезни. Когда мне сделали операцию, папе было далеко за 80, такой удар он бы не вынес, -- продолжает Евгения. -- Он только один раз приехал ко мне в больницу с мамой. Я уже поднималась, вышла к ним на улицу. Папа, обрадовавшись встрече со мной, так хлопнул меня по плечу, что я чуть не потеряла сознание от боли. Знаете, когда больной притворяется здоровым, это срабатывает так же, как и в ситуации наоборот.
Я убедилась в том, как работают наши мысли. Как-то летним вечером вышла на балкон, чтобы полюбоваться полной луной, сложила руки на груди и обнаружила в буквальном смысле слова камень за пазухой. Уплотнение в груди было размером с куриное яйцо. Я сразу вспомнила, что в детстве на меня произвел сильнейшее впечатление рассказ Толстого «Смерть Ивана Ильича». Всплыло в памяти и то, как мы с мужем передвигали в квартире мебель, и он случайно ударил меня локтем в грудь. Тогда у меня мелькнула мысль: только бы не рак. Все поражаются, как я не чувствовала уплотнение раньше. Но до этого я не занималась самообследованием, не проходила специальные исследования у врачей, хотя знала, что женщинам моего возраста нужно быть настороже.
Кто знает, может, сыграло роль и то обстоятельство, что в 1986 году после аварии на ЧАЭС Евгения часто ездила в командировки в зону отчуждения.
-- Я входила в комиссию Госкино, которая занималась трудоустройством и расселением работников кино, проживавших в Чернобыльской зоне, -- рассказывает Евгения. -- Приезжала туда 19 раз. Каждые выходные кинематографисты ездили в Чернобыль с премьерами, творческими вечерами. У меня по сей день сохранились почетные грамоты за неоценимый вклад в военно-шефскую работу от горисполкома и пожарной части Припяти. Когда мы привозили фильм, после просмотра пленку нужно было сразу увезти, иначе бы нас не выпустили из зоны -- коробки при измерении радиации звенели. В зоне отчуждения было первоклассное питание, но если стол накрыли, а рабочие в течение 30 минут не приехали, все яства выбрасывали и подавали другие. Считалось, что эту еду употреблять уже нельзя. Это формальность. Все, что находилось там, получало свою дозу. Однажды я поехала в бархатной юбке, она потом так звенела, что пришлось ее выбросить. И тем не менее я с теплотой в сердце вспоминаю о тех временах. С нами ездили лучшие люди. Режиссер Евгений Матвеев, отработав вечер, захотел увидеть своими глазами, как живут простые рабочие люди в зоне. Мы ездили с ним по близлежащим поселкам, заезжали в плавучие гостиницы-теплоходы, которые ставили на приколе у берега. Люди приглашали нас к себе, доставали самогон. Вот там были настоящие творческие встречи. Через время некоторые из них звонили мне из больниц Киева, я навещала их. Но уже давно никто не отзывается, не пишет, не звонит…
Я не списываю свои проблемы на Чернобыль. Он находится не так далеко от Киева, чтобы считать, что другие женщины, живущие здесь, были в меньшей опасности. У нас в стране, да и на всей планете, экология все хуже и хуже, мы живем во времена стрессов. Так что чем больше неблагоприятных факторов, тем выше риск заболеть.
-- Когда мне поставили диагноз рак, у меня был внутренний протест: это может быть с кем-то другим, но только не со мной, -- говорит Евгения. -- Я не пыталась лечиться травами, искать нетрадиционных целителей. Через две недели мне уже сделали операцию. После нее я пережила еще один шок. Поскольку у меня диагностировали первую стадию заболевания, врач перед операцией нарисовал шариковой ручкой на груди участок, который должны удалить. Но когда я отошла после наркоза, обнаружила, что на месте груди шрам. Я понимала, что врачи разрезали и увидели, что нужно сделать. Не приводить же им меня в чувства, чтобы спросить, не против ли я удаления груди. Соседка по палате утешала меня, как могла. Говорила, что можно сшить мешочек, насыпать в него просо. От этого мне становилось только хуже. Спустя несколько дней после операции в палату зашла молодая девушка, она шикарно выглядела. Сказала, что она волонтер, перенесла такую же операцию, как мы, разделась и показала нам специальное белье, протез. У меня сразу на душе отлегло.
-- Вскоре после того как я выписалась, на базе Киевской городской онкологической больницы появился благотворительный фонд «Здоровье женщины и планирование семьи», -- продолжает Евгения. -- Меня и других женщин, которые перенесли операцию, пригласили посещать школу здоровья. Раз в месяц для нас устраивают встречи с разными специалистами: онкологом, иммунологом, диетологом, гомеопатом. Женщины могут задать любые вопросы. Например, пообщаться с людьми, у которых подобные проблемы. Ни один врач не знает, что прооперированной женщине легче лежать на боку, на котором удалили грудь.
-- Идея создания реабилитационного центра для людей, перенесших онкозаболевание, не новая. Всем понятно, что медикаментозного лечения здесь недостаточно, человек нуждается в мощной психологической поддержке, -- говорит председатель благотворительного фонда «Здоровье женщины и планирование семьи» национальный представитель Европейской коалиции против рака (Европа Донна) Галина Майструк. -- Я более 20 лет работала онкогинекологом. Больные раком остаются под наблюдением врачей пожизненно. У этих людей множество проблем, которые в одиночку не решить. Им нужно помочь не только выйти из депрессии, вернуться к обычной жизни, но и отстаивать их права. С 2001 года жительницы Киева после мастэктомии еще в больнице бесплатно получают протезы и белье. В 2002 году Киевская городская администрация оплатила 300 путевок в бальнеолечебницу, где женщины прошли реабилитацию. Сейчас мы ищем способы возобновить эту программу. Основная наша деятельность сосредоточена в онкологической больнице, здесь ежедневно пациентов консультирует психолог. Мы готовим волонтеров. Женщины, некоторое время назад перенесшие операцию, но уже преодолевшие стресс, хотят помочь другим. Они приходят прямо в палаты и убеждают, что тяжелый период закончится и после болезни жизнь продолжается. В этом заключается феномен волонтеров. Они работают бесплатно: обучают женщин специальной гимнастике, рассказывают об особенностях питания, которое необходимо в этот период. Для тех, кто уже выписался, существует школа здоровья, работает горячая линия. Женщины со всей Украины могут бесплатно позвонить нам и получить консультацию по телефону 8-800-50-509-00. Эту услугу оплачивает благотворительный проект «AVON» против рака молочной железы». Похожие центры реабилитации есть не только в Киеве. При онкобольницах в Харькове, Чернигове, Черкассах, Херсоне, Ровно действуют общественные организации. Мы приглашаем их сотрудников на обучающие тренинги, снабжаем их необходимой литературой. За пять лет специалисты нашего центра помогли вернуться к нормальной жизни трем тысячам женщин.