Сто лет назад избирательным правом обладало менее одного процента 400-тысячного населения Киева
Наблюдая за нынешними предвыборными баталиями, иные (и даже многие) избиратели полагают, что кипение страстей -- отличие исключительно нашего времени. На самом деле выборы в Киеве никогда не проходили спокойно. В Думу избирали они раз в четыре года. Ограничений на предвыборную агитацию не существовало, велась она вплоть до момента голосования, поэтому предсказать итоги было трудно…
Весь тогдашний киевский электорат не составил бы сегодня и одного округа, ведь участвовать в выборах имели право лишь те, чьими налогами пополнялась городская казна: купцы, домовладельцы, предприниматели, а также городская интеллигенция. Женщины избирательных прав не имели, но если дама владела недвижимостью, она могла делегировать свой голос представителю мужского пола, не опорочившему себя перед законом.
-- Административно Киев делился на восемь полицейских участков, соответственно избирательные собрания (комиссии) создавались по числу участков, -- рассказывает исследователь киевской старины Михаил Кальницкий. -- В зависимости от населенности каждому участку выделялось определенное количество депутатских мест, всего же избрать нужно было 72 депутата, или, как их еще называли, гласных Городской думы.
Живущие на территории участков являлись в избирательные комиссии и подавали в запечатанных конвертах записки с перечнем лиц, которые были бы достойны представлять их интересы. Вскрывая конверты, комиссия составляла списки кандидатов, автоматически включая того, кто был упомянут пять и более раз (если только кандидат тут же, на месте, не снимал свою кандидатуру -- случалось и такое). А затем в Думе начиналось собственно голосование: выставлялись емкости с шарами, условно обозначавшими «за» и «против». Избиратели бросали их в урны кандидатов. Избранным считался тот, в чьей урне число голосов «за» превышало число «против».
После того как количество избирателей вносилось в протокол и начиналось голосование, выходить из здания думы не разрешалось, Поэтому господам избирателям важно было учесть естественные надобности своего организма.
Пока комиссия подсчитывала шары, в помещении думы, по словам тогдашнего газетного хроникера, «виднелось только море голов да густые клубы табачного дыма».
-- Терпение избирателей вознаграждалось в тот же вечер -- им объявляли имена избранников, -- продолжает Михаил Борисович. -- Другое дело, что в первом туре могла обозначиться лишь часть депутатов от какого-либо участка. В таком случае через несколько дней проводилось повторное голосование. Третий тур законом не предусматривался. Новый состав думы считался избранным, если после второго тура определялись хотя бы две трети ее состава. Тут был интересный нюанс: если в думе оставались свободные места, то «Городовое положение» предусматривало возможность их заполнения депутатами прежнего состава. Кто же оказывался в числе счастливчиков? Это решала губернская администрация.
Если губернские власти оставляли за собой право назначать гласных в Городскую думу, то состав Государственной думы государь император формировал практически единолично. Особенно тщательно он подходил к этому вопросу после революции 1905 года. Император откорректировал избирательное законодательство так, чтобы максимально затруднить возможность прохождения в думу левых депутатов.
В результате выборы в Государственную думу, состоявшиеся в январе 1907 года, стали самыми скандальными за всю дореволюционную историю. Права голоса были лишены женщины, студенты, военнослужащие и молодежь. Так что принять участие в этих выборах смогли едва ли пять процентов населения Киева: выбирали одного депутата от Киева и группу депутатов от Киевской губернии.
Киевская полиция провела «чистку» избирателей: подозрительных накануне арестовали, а «неблагонадежным» просто не выдали на руки бюллетени. Например, только в Старокиевском округе из 5500 избирательных документов было удержано 2236. На невостребованных значилось: «Адресат не разыскан».
За право представлять свои интересы в Госдуме боролись около десятка политических партий и союзов. Во время предвыборной полемики противники щедро поливали друг друга грязью. Особенно отличились монархисты, жаждавшие реванша за революцию 1905 года. Управы местных монархических союзов -- «Михаила Архангела» и «Союза русского народа» -- организовали группы чернорубашечников, которые скупали бюллетени, заполняли их по своему усмотрению и вручали избирателям.
Ежедневно в киевские избирательные комиссии (их было несколько) поступали десятки жалоб о насильном вручении вместо чистых -- черносотенных бюллетеней. Например, на квартиру избирателя, проживавшего на Набережно-Лыбедской улице, явились шестеро черносотенцев и, воспользовавшись тем, что хозяина не было дома, убедили его супругу поменять «неправильный» чистый бюллетень на «правильный», то есть заполненный черносотенными кандидатами по Лыбедскому округу. Но власти не спешили наказывать монархистов: им симпатизировало правительство, а значит, сила на их стороне.
Не преминула воспользоваться своим влиянием и церковь. Священник-наблюдатель (была такая должность в Киевской церковной епархии) велел приходским священникам выяснять, за кого собирается отдать свой голос тот или иной избиратель, и склонять их в пользу нужного кандидата. Священники даже требовали от прихожан присяги в том, что будут голосовать только за рекомендованное лицо.
В день выборов улицы и площади Киева окружили отряды полиции. Кроме полицейских, за порядком на избирательных участках следили духовенство и черносотенцы. Известный в Киеве налетчик, член «Союза русского народа» Постный, окруженный десятком молодчиков, вооруженных дубинками, обходил избирательные участки для, так сказать, пущего влияния на избирателей.
Агитация не прекращалась даже во время голосования: избирателям настоятельно советовали, за кого голосовать, просматривали бюллетени, «помогали» их заполнять и только после этого опускали в урну. Результаты выборов оправдали ожидания властей: депутатами Госдумы от Киева и Киевской губернии были избраны крупные землевладельцы граф Бобринский, барон Штейнтель и черносотенцы Волков, Богданович и Трегубов.
Но кто бы ни прошел в Государственную или городскую думы, киевляне оставались недовольны своим выбором. Деятельность депутатов постоянно подвергалась критике -- поводов для претензий находилось предостаточно. Один из местных публицистов высмеивал даже манеру поведения городских избранников: «Входят гласные в думу, как в харчевню, и ведут заседание с вонючими папиросами во рту, с чаепитием и руготней, точь-в-точь, как в Государственной думе… »
Зачастую упреки были справедливы. Депутаты Киевской думы не обременяли себя утомительными заседаниями, а по любому вопросу устраивали длительные дискуссии. Из 50--60 вопросов, внесенных в повестку дня, городская дума успевала рассмотреть всего пять-шесть. Гласный Сидоренко предложил покончить с такой практикой, и дума постановила, что речи должны быть краткими. Но один депутат это постановление опротестовал. В итоге в течение нескольких заседаний в думе говорили о том, как бы… поменьше говорить. В общем, предложение Сидоренко провалилось.
Случалось, что постановления думы оборачивались курьезами. Например, обсуждался вопрос об удалении с Ямской улицы «веселых (публичных) домов», присутствия которых не хотели терпеть ее жители. Это возмутило гласного Ясногурского, который не желал ездить на окраину города, а наоборот, требовал приблизить «розовый квартал» к центру. Чтобы найти у коллег понимание, он пустил по рядам… порнографическую фотокарточку. Депутаты оживились, и вопрос о переносе был на время «забыт», а «ночные феи» тем временем самостоятельно перелетели с Ямской в центр города -- на Прорезную и соседние с ней улицы.
Или как вам такой случай: с началом Первой мировой войны в Российской империи был объявлен «сухой закон». В решении Совета министров среди объявленных вне закона напитков вслед за спиртом значилось вино. Все понимали, что речь идет о хлебном вине, то есть водке. Но гласные Киевской думы велели изъять из продажи даже слабые виноградные вина. Когда же выяснилось, что виноградное вино по-прежнему пьют в Петрограде и Москве, напиток вернули киевлянам. Что было очень кстати, потому что заядлые киевские алкоголики уже налегали на политуру и одеколон.
К слову сказать, вино и прочие алкогольные напитки шли в дело и как способ добыть голоса избирателей. Например, владелец дрожжевой фабрики, купеческий староста Николай Чоколов (его имя носит целый жилой массив и один из киевских бульваров) задабривал избирателей… абсентом. Если учесть, что электорат его участка состоял из нескольких сотен человек, то предвыборная кампания обходилась «лукьяновскому дрожжевому милорду» не так уж дорого.
Во время выборов в Госдуму 1907 года перед входом в пивные и кабачки, расположенные по дороге на выборы, дежурили отряды черносотенцев. «Вы избиратель?», -- интересовались молодчики у прохожих. «Да, а что?» -- «Не желаете ли пропустить рюмочку? Холодно, согреетесь». Из пивной избиратель, покусившийся на дармовую выпивку, выходил уже с заполненным бюллетенем…
Кандидаты в депутаты не брезговали и откровенным подкупом. Они покрывали коммунальные долги самых бедных избирателей, а те отдавали «добродетелям» свои голоса. Чтобы предупредить подобные случаи, перед выборами 1906 года была выпущена книга «Советы киевлянам, избирателям в Городскую думу». Вот какую рекомендацию дал читателям автор книги: «Не подпускайте и близко к думе тех, кто рвется туда с подозрительной настойчивостью, кто не брезгует для этого никакими средствами… »
Нелишний совет на все времена.