42-летний Юрий Страхов, у которого из-за развившегося остеомиелита правая нога стала на 18 сантиметров короче левой, пытается оспорить заключение судмедэкспертизы, утверждающей, что между тяжелой инвалидностью и врачебной ошибкой… нет связи
Юрий Страхов, который из энергичного спортивного парня и перспективного педагога за годы болезни превратился в нищего инвалида, сомневается в независимости любой экспертизы. Донецкие судмедэксперты дважды вынесли ему вердикт: «Относительно марлевой салфетки, обнаруженной во время операции в 1997 году, следует считать, что в момент ее оставления в ране она была стерильной и сама по себе к нагноению не должна была привести».
Написавший о своей беде в «ФАКТЫ» 42-летний житель г. Макеевка Донецкой области Юрий Страхов сейчас решает вопрос, как распорядиться небольшой суммой, собранной товарищами по университету: нанять адвоката, погасить долги за коммунальные услуги или купить лекарства, чтобы поддержать здоровье.
Жизнь Юрия дважды делилась на «до» и «после». До так называемой «перестройки» у мужчины был небольшой, но довольно доходный бизнес. Смутные времена перемен отняли все. Тогда он решил круто изменить жизнь и, успешно окончив университет, быстро сделал хорошую педагогическую карьеру -- в 1994 году уже был заместителем директора физико-математического лицея, писал диссертацию и получил приглашение преподавать в институте иностранных языков. Но жизнь в очередной раз «переполовинил», казалось бы, рядовой случай. Первого марта 1994 года Юра навестил друга, лежавшего в донецкой больнице. Был страшный гололед и, поскользнувшись на высоких ступеньках, Юрий упал и сломал правое бедро. С закрытым оскольчатым переломом его доставили в травматологию (в какую именно больницу попал Юра, мы пока писать не будем, не станем упоминать и фамилии врачей). Это произошло десять лет назад, и добиться судебного разбирательства пока не удалось.
С первых же часов пребывания в учреждении, о котором до этого Юрий слышал только хорошее, пациент неожиданно столкнулся с «оборотной стороной медали».
-- Часа четыре я лежал на каталке в продуваемом коридоре, изнывая от боли и холода, пока подошла моя очередь, -- рассказал Юрий Страхов собственному корреспонденту «ФАКТОВ». -- Понимаю, что был гололед, с травмами поступало очень много людей.
Юра не стал выяснять, что за парень в белом халате подошел к нему после долгого ожидания помощи.
-- Я могу сделать укол, и тебе сразу станет легче, -- предложил незнакомец. -- А могу сделать такой, что ты вообще не проснешься.
-- Я до своей сумки не дотянусь, но там, в портмоне, у меня командировочные, -- смекнул Юра.
Человек в белом халате ввел Страхову обезболивающее и удалился вместе с портмоне. Этого эскулапа Юрий больше не видел и никуда на него не жаловался. Не до того было.
Страхова прооперировали, поставив ему в бедро титановую пластину и укрепив ее шурупами. Когда через полгода пластину вынули и сделали рентген, то выяснилось, что в бедре остались… два обломка шурупа! Юрия тогда успокоили, сказав, что вреда эти предметы ему не принесут. Но, как выяснилось еще через несколько лет (уже в ходе прокурорского разбирательства), при первой операции у мужчины забыли в ране… и марлевую салфетку!
Тогда Юра этого не знал. Но через две недели, когда сняли швы, у мужчины неожиданно открылся свищ. «Ничего, это послеоперационное явление», -- успокоили пациента при выписке.
В апреле вызванный Юрием на дом макеевский травматолог, увидев свищ, сразу же заявил, что это типичный остеомиелит -- гниет кость. Позже, в июле 1994 года, когда уже из трех свищей в ноге вытекал гной, местный врач записал в карточке Страхова: «Хронический остеомиелит, свищевая форма».
Свищи проходили только после очередного «ударного» курса антибиотиков. Потом снова возобновлялись. Гной из них вытекал и в тот момент, когда кость практически срослась. В феврале 1996-го года Юре сняли аппарат Илизарова. 31 мая 1996 года пациент пришел на контроль, и врачи сказали, что можно начинать играть в футбол. Мужчина на следующий же день вернулся в Донецк, чтобы сдать методические планы на будущий учебный год.
Первого июня, идя по улице, Юрий неожиданно упал: кость «под ним» подломилась. Страхов вернулся на свою же, еще «не остывшую», койку на следующий день после выписки! Из его отекшей ноги выкачали с пол-литра гноя.
-- Меня положили в специализированное «гнойное» отделение, -- рассказывает Юрий, -- снова поставили аппарат Илизарова. В августе открылся еще один свищ. А к Новому году из бедра торчали уже пять трубок, из которых сочился гной. Я стал терять сознание. И тогда заведующий отделением сказал мне: «О ноге вообще забудь. Речь уже идет о твоей жизни. От остеомиелита можно и умереть».
-- Юрка, ты перенес клиническую смерть. Был мертв шесть минут, -- доверительно сообщила Страхову медсестра после операции, которую ему сделали в марте 1997-го года.
-- Мы из тебя такую черно-зеленую «подушку» вытащили, -- рассказала Юре другая (операционная) медсестра о салфетке, которую извлекли из бедра, вынужденно удалив при этом пациенту… и 15 сантиметров сгнившей кости!
-- А ведь врачи не отрицают того, что забыли салфетку у меня в бедре, -- говорит Юрий, -- «При резекции из полости по задней поверхности удалена разлагающаяся марлевая салфетка», -- это официальная запись о «стерильной» салфетке, которая гнила у меня в ноге три года!
-- В целом мне укоротили ногу на 18 сантиметров, -- рассказывает мой собеседник, демонстрируя конечность, изуродованную отметинами от свищей и операций. -- Правда, потом семь сантиметров нарастили. Только операций под общим наркозом я перенес более десятка. А наложения гипса и аппаратов Илизарова уже перестал считать. Четыре года подряд я праздновал Новый год в больничной палате.
За десять лет лечения Юрий Страхов почти 4,5 (!) года провел в больнице. Два года он находился там непрерывно и еще целый год, не вставая с постели. Все это время в гипсе проделывали отверстия, чтобы выкачивать гной из периодически открывающихся свищей. Сложно подсчитать, сколько родители Юрия потратили на лекарства за это время. Только год назад (в июне 2003-го) Юрий окончательно выписался. Кость на бедре не срослась, а мышц там уже почти и не осталось…
-- А чему там расти? Кость уже «мертвая», -- объясняет Юра, демонстрируя мне, как свободно движется бедренная кость относительно сустава, на котором должна крепиться. -- Мне все время говорили: «Не поднимай шум, мы тебя вылечим». Я надеялся. Но теперь, когда родители постарели, стал думать, как жить дальше на свои «инвалидские» -- около 300 гривен.
Юрий, перенесший столько операций, до сих пор не может обходиться без лекарств. Они нужны, чтобы ходить, поддерживать работу печени, почек, сердца, поджелудочной железы… Кроме того, у мужчины диагностировали остеопороз -- истончение костей. Чтобы избежать переломов, Юрию ежедневно нужен кальций, упаковка которого обходится в 30 гривен. Другие препараты, которыми заставлен весь прикроватный столик, не дешевле.
-- Я никого не хочу посадить в тюрьму, -- говорит Юрий. -- Но ведь из-за халатности врачей, которую все это время исправляли их коллеги, моя жизнь рухнула. Я всего лишь хочу, чтобы виновные в моей инвалидности компенсировали ущерб, нанесенный моему здоровью. Наша семья вся в долгах. Из-за переживаний у моей матери на фоне сахарного диабета случился инсульт.
В прошлом году, взяв Уголовно-процессуальный Кодекс Украины и вычитав там, что «оставление инородного тела в ране характеризуется как преступная халатность», Страхов обратился с заявлением в районную прокуратуру, требуя возбуждения уголовного дела. Экспертиза его «толстого» лечебного дела (23 медицинских карточки!) длилась девять месяцев. После чего был вынесен вердикт: «На момент оставления в ране салфетка была стерильной и сама по себе к нагноению не должна была привести». Это заключение Страхов обжаловал. Повторная экспертиза длилась всего неделю и в результате к выводу о «безопасности» зашитой в бедро салфетки прибавилась следующая сентенция: «Ее (салфетки) инфицирование произошло из-за ранее развившегося воспаления области перелома на фоне снижения сопротивляемости организма вследствие тяжелой скелетной травмы, операций, связанных с установкой металлических конструкций, после чего салфетка уже являлась одним из факторов, поддерживающим гнойное воспаление». Не уверена, что точно поняла, что означает вышесказанное, но, судя по данному заключению, Юра… сам виноват. Его подорванный травмой организм слабо сопротивлялся инфекции, вот потому стерильная салфетка и загнила, уничтожив кость. Вот вывод экспертов, один из которых работает в отделении, где лечился Страхов: «… между оставлением марлевой салфетки в мягких тканях бедра и наступившей инвалидностью Страхова имеется опосредованная связь, а не прямая». Действия врачей были признаны правильными, в возбуждении уголовного дела отказано!
Неоднократно Юрий обжаловал это решение. Он писал куда угодно: от областной прокуратуры до Генеральной и даже к уполномоченному Верховной Рады по правам человека. Сначала разбираться с его жалобами поручали тому же районному прокурору, который отказывал Юре в возбуждении уголовного дела. Потом отправили медицинские документы Страхова на экспертизу в Киев. Рассмотрение его документов назначено только на второй квартал 2005-го года! А пока Юрий, которому адвокат не по карману, пытается сочинить гражданский иск в суд. Помощи, которую оказывают ему сочувствующие (директор одной школы дает подзаработать на составлении методических пособий) и друзья по университету, только на лекарства и хватает.
-- Из льгот при моей группе инвалидности мне положен только бесплатный проезд в общественном транспорте, только зачем мне это нужно?! -- возмущается Юрий.
Врачи же тем временем предложили Страхову очередную операцию: поставить в поврежденную ногу 10 сантиметров кости, извлеченной… из здоровой конечности. Юра, естественно, боится такого эксперимента.
-- Если что-нибудь пойдет не так, то мне останется только ползать по своей «хрущевке». Инвалидная коляска по коридору не пройдет, -- вздыхает Юрий. -- А, встав на костыли, я на поврежденную ногу хоть опереться могу, поставив ее на копытце -- ортопедический сандалий на толстой платформе.
В независимости экспертизы в Киеве Юрий уже не уверен после того, как прочел, что написал в объяснении прокурору один из лечивших его врачей (к которому у пациента, кстати, претензий нет): «Я не стал вступать ни в какие объяснения ни с кем, так как положения пациента это не изменило бы. В процессе обучения в институте я усвоил, что врачебная поддержка гораздо важнее, чем обвинения друг друга».
Прощаясь со мной, Юра попросил узнать, существует ли какой-то более безопасный способ лечения его недуга. Он слышал, что за рубежом людей с таким увечьем ставят на ноги.
И еще Страхов просил, чтобы «ФАКТЫ» опубликовали его домашний адрес: 86147 г. Макеевка Донецкой области, квартал «Гвардейский», дом N19, кв. 103. Телефон: 8-06232-5-04-76.
От любой помощи Юрий не откажется. В частности, от надомной работы, ведь он хороший педагог. А еще ему было бы намного легче зарабатывать себе на лекарства, если бы кто-нибудь, собирающийся заменить свой компьютер на новый, пожертвовал эту старую технику.