Механизатор из Вознесенска Анатолий Степанюк, которому год назад в Николаеве сделали уникальную операцию, не только вернулся к прежней работе, но и помогает попавшим в беду людям обрести веру в свои силы
Для Анатолия Степанюка прошлогодняя весна запомнится на всю жизнь: прямо в поле крестьянина едва не «сжевал» собственный трактор. (»ФАКТЫ» подробно писали об этом случае в номере за 19 апреля 2003 года). Краешек куртки попал в работающий кардан, куда мгновенно втащило самого тракториста. На крик сбежались механизаторы, заглушили мотор, вытянули бедолагу. Если б не подоспела помощь, утверждает Толя, его бы всего перемололо на фарш, а так отделался потерей руки.
Все, кто был на фермерском поле в то апрельское предвечерье, растерялись не меньше пострадавшего.
-- Усадили в легковушку, положив мне на колени оторванную по самое плечо правую руку, -- вспоминает 46-летний Анатолий Степанюк, -- и зачем-то повезли ко мне домой, хотя там никого не было.
Пока конечность оставалась в рукаве злополучной куртки, ее хозяин еще надеялся, что отделался переломом или вывихом.
-- Когда ехали домой, щипал себя за пальцы, колол ладонь -- так хотелось почувствовать боль в раненной руке! -- невесело улыбается собеседник. -- Но боли не было. А надежда все равно теплилась: это, думаю, от шока, вот приду в себя…
Поэтому дома он первым делом схватил нож и стал лихорадочно разрезать рукав. Увидел, что произошло с рукой, и побледнел еще больше. Впрочем, когда вернулась с работы супруга, Людмила, у него еще хватило сил ее успокоить: мол, надо же -- весна, столько работы, а я руку поломал. «Так ведь не гололед! -- удивилась жена. -- Где это ты умудрился?!»
По виду мужа Люда догадалась: тут что-то посерьезнее перелома!
Врачи Вознесенской районной больницы, куда в конце концов доставили Степанюка, только развели руками. Оставалась одна надежда -- на областных микрохирургов. Более сотни километров трясся по ухабам старый жигуленок. Тут-то боль и взяла свое: так скрутила, что Анатолий едва сдерживал крик. Не меньше терзала мысль, что еще утром был крепким здоровым человеком, а теперь обречен до конца дней оставаться калекой. Эта перспектива в его крестьянской голове просто не укладывалась. Не лучше ли умереть сразу?
-- Когда мы оказались в отделении реконструктивной и восстановительной хирургии николаевской городской больницы N 3, -- вспоминает Людмила Степанюк, -- медики не скрывали: спасти руку вряд ли удастся. Оторванная конечность слишком долго оставалась обескровленной. Чтобы сложить по кусочкам (оторванной, поломанной и смещенной была вся плечевая кость), пришить конечность и наладить кровообращение, врачи трудились всю ночь. Им предстояло заново сконструировать плечевую артерию. Для этой цели из Толиной ноги взяли вену и десять сантиметров артерии заменили ею. Операция началась в восемь вечера и закончилась под утро. Руководил бригадой хирургов Евгений Троцюк. Утром он мне сказал: вся эта кропотливейшая работа может в считанные часы пойти насмарку, если организм отторгнет конечность. Тогда останется одно: отрезать пришитую руку и спасать жизнь больному.
Не удивительно, что утром никто из микрохирургов, заново создавших руку Степанюку, не ушел из отделения. Самые худшие опасения оказались не напрасными: у пациента начались нарушения со стороны почек, однако реанимационной службе удалось справиться и с ними.
-- Хирурги отправились отдыхать только после того, как пришедший в себя Анатолий легонько зашевелил пальцами,-- утверждает Людмила. -- Я и сейчас с душевным трепетом вспоминаю миг, когда Евгений Петрович вышел из реанимационной палаты, а улыбка у него во все лицо. «Рука шевелится!»-- радостно приобнял меня.
Ни Людмила, ни ее супруг тогда еще не понимали, что речь шла о «декоративной» руке -- да, она будет на месте, повиснув плетью вдоль туловища. Разве что в глаза не сразу станет бросаться: человек-то инвалид.
И все же, выписываясь, Анатолий был счастлив от того, что, приподняв левой рукой правую, он мог подать ее своим спасителям, поблагодарив таким образом за их без преувеличения ювелирную работу.
-- Радость от того, что рука, пусть и беспомощная, осталась при мне, была недолгой,-- утверждает Анатолий. -- Очень скоро пришло отчаяние. Жена утром уходила на работу, а я оставался сам: ни одеться толком одной рукой, ни покушать, ни пользу какую принести хозяйству! Хожу по двору, рука висит на повязке, а вокруг столько дела! С меня же толку, как с годовалого ребенка. К тому же донимали страшные боли: перед дождем мою правую так выкручивало -- хоть криком кричи. Словно живой барометр. Бывало, говорил в сердцах жене: лучше бы меня тогда в трактор всего затянуло, чем так жить.
Как-то приехал к нам друг моего покойного отца дядя Витя. Я не стал скрывать, в каком отчаянном положении нахожусь: удавиться, говорю, хочется. А дядя Витя в ответ: мой сын Саша на каникулы домой приехал, завтра он к тебе зайдет, может, что и посоветует. Александр заканчивал медицинский институт Украинской ассоциации нетрадиционной медицины. Вскоре он появился у нас. Давай, предлагает, попробуем поработать вместе. Начал делать точечный массаж руки (это постепенно сняло отечность), показал мне несколько упражнений. Первые, кстати, были очень легкими. Потом все сложнее… Вскоре эта физкультура стала отнимать часа по два-три в день. Как-то лежу, по Сашиной методе кручу моей покалеченной рукой и вдруг -- она поднялась сантиметров на 20--30! Я не поверил. Показалось, думаю. Когда нет, и в самом деле поднимается! Я на радостях позвонил Саше в Киев. Он приехал, новые движения показал, и так пошло-поехало… Скоро научился заводить за спину свой «живой протез», как я его тогда называл. Каждая новая маленькая победа вдохновляла. Левой режу хлеб -- правая помогает, придерживает. Потом научился картошку чистить: пока жена на работе, я ужин приготовлю. Уже от меня польза! Ведь ужаснее всего чувствовать себя обузой. Будто на свет заново рождался! Но главное другое -- мой организм стал относиться к больной руке, как к здоровой: хватаю ею ведро и только потом вспоминаю, что поднять пока еще не могу. И я поверил, что этой физкультурой смогу вытащить себя из беды.
Месяца через четыре после выписки из больницы Анатолий вновь поехал в Николаев, решил продемонстрировать своему хирургу чудеса самоизлечения.
-- Захожу в ординаторскую, -- заговорщицки улыбается мой собеседник, -- и с порога, как космонавт после полета, козыряю Евгению Петровичу Троцюку: прибыл показаться. А рука правая у виска, у воображаемого козырька! Он поднялся мне навстречу, пожал руку, повернулся, чтобы сесть на место и застыл, как вкопанный. Потом ко мне: а ну еще раз так сделай! До него дошло… Я опять салютую. Как обрадовался доктор! Будто это не моя, а его рука начала работать. Покажи, говорит, что еще умеешь. Показываю. Честное слово, циркачом себя чувствовал.
… У Анатолия Степанюка имеется в хозяйстве свой трактор. Минувшей осенью пришел к нему на переговоры один из местных фермеров: чего технике зря простаивать? Разреши, дескать, твоим стальным конем поле вспахать. Жалко стало селянину отдавать в чужие руки добро. Но наниматель не отстает, мол, на краю поля сидеть и наблюдать, а рассчитаемся как за полный рабочий день. Ударили по рукам. А утром Толя возьми и предложи: сяду-ка я сам за руль. Попробовал. Один круг сделал, второй…
-- Механизатор, которого подрядили на моем тракторе работать, так весь день дублером и простоял у кромки поля, -- смеется Степанюк. -- Все ждал, когда спрыгну с подножки и его позову. Так я сдуру и проработал целых 12 часов. Домой приехал смертельно уставший. С непривычки болело все, а больше всего здоровая левая рука, которая после травмы совсем «растренировалась». Но душа моя пела! Более счастливого дня в жизни я просто не помню.
С Александром Малым, которому Анатолий приписывает чудо своего окончательного исцеления, мы встретились в Вознесенске, где живут его родители.
-- Давайте внесем ясность, -- сразу предлагает расставить точки над «i» Александр Малый, без пяти минут выпускник мединститута. -- В переменах, произошедших с Толиной рукой, заслуга прежде всего его: он трудяга. Мы познакомились в тот момент, когда Анатолий переживал кризис своей неполноценности. Жить с искалеченной рукой ему еще предстояло научиться, он только получил вторую группу инвалидности. Пришитая конечность не работала, чуть-чуть двигались только пальцы. Послеоперационный гипертрофический рубец стягивал мышцы, со временем медики планировали сделать пластику: взять кусочек мышцы со спины и поставить на место бицепса. Теперь хирурги говорят, что такая операция ему не нужна, поскольку упражнения дали такой результат, которого не добиться никакой пластикой. Своей особой методики реабилитации у меня нет. Просто, занявшись Толиной проблемой, я из разных восстановительных систем стал подбирать то, что, на мой взгляд, подходило ему. Сначала были микродозы движений. И если функция руки хоть капельку восстанавливалась, то количество упражнений и их амплитуду увеличивали. Я мог только советовать, но «пахать»-то приходилось Анатолию.
Тут и в самом деле произошло какое-то чудо. Мне самому до конца непонятно, как эта конечность может работать: бицепса там нет (а это основная мышца-сгибатель), трицепс тоже размозжен полностью -- но рука сгибается! Может, остались какие-то единичные мышечные волокна. Разрабатывая их, мы и достигли, скорее всего, таких замечательных результатов.
-- Казалось бы ничего сложного: стой и маши рукой, -- подключается к разговору Анатолий. -- Но через десять минут такой зарядки я был мокрый, словно вагон разгрузил. Тут главное не сдаваться. Если я сегодня 120 раз выжал эспандер, то завтра должен выжать 240. До того дотренировался, что правая рука стала сильнее левой, здоровой! Встретил недавно землячку, мы с ней вместе в Николаеве лечились, ей тоже врачи пришили отрезанную на заводе руку. Она, увидев, что я умею делать своей, была потрясена. Ее до сих пор мучают боли, а я о своих давно забыл. Говорит, приду к тебе, покажи, как себе можно помочь. Так я с радостью! Даже людям, перенесшим инсульт, показываю свои упражнения, они их берут на вооружение. Главное, не ленись, и все получится -- такой урок вынес я из всей этой истории.
-- Чаще всего реабилитация удается спортсменам,-- замечает Александр Малый,-- потому что они привыкли в большом спорте по сантиметру приближаться к результату. Так и Анатолий двигался к своей победе, вытянул себя из беды.
-- Да, сейчас уже можно сказать, что вытянул,-- соглашается Толя. -- Прошлым летом в банке полчаса левой рукой подпись свою рисовал, а сейчас правой легко расписываюсь. Что подпись! После всех операций куча долгов осталась, так я уже в поле на тракторе столько заработал, что со всеми полностью рассчитался. Тружусь как и до травмы, машину вожу. Правда, задний поворот еще трудновато мне на коробке передач выжать.
Подтверждая, что эти слова -- не пустое бахвальство, Анатолий предлагает мне сесть в его автомобиль, лихо заводит мотор, и мы долго ездим по улицам Вознесенска. Степанюк показывает мне свой родной городок, рассказывает его историю и разные забавные истории из своей старой и новой жизни. Новой он называет жизнь после травмы.
-- Представляете, -- смеется собеседник, -- накануне третьего апреля говорю своим хлопцам-трактористам: я завтра на работу не выхожу, потому что этот день считаю своим вторым днем рождения. Они меня на смех подняли: что тут праздновать? Чуть богу душу не отдал! Но я настоял на своем. А утром третьего апреля, ровно через год после того страшного приключения в поле, просыпаюсь… и с кровати подняться не могу. Оказалось, приступ радикулита. Три дня пролежал. Очевидно, и в самом деле негоже черные даты делать красными днями календаря. Отмечать, праздновать следует дни, когда судьба сводит тебя с такими людьми, как микрохирург из Николаева Евгений Троцюк и будущий доктор Саша Малый.