Если хирурги извлекут внутренности мужчины из грыжи и вернут на место, в брюшную полость, это может стать сенсацией
Однажды он написал в передачу «Кунсткамера»: «Если хотите увидеть человека, который все свои внутренние органы носит снаружи, приезжайте». Журналисты приехали, стали снимать сюжет. Но когда попросили героя поднять футболку, в комнате наступила мертвая тишина. Тело мужчины чуть выше талии переходило в огромный кожаный мешок, оплетенный сетью крупных синих вен и нежных капилляров. Внутри мешка, плотно чем-то набитого, казалось, бурлила какая-то жизнь…
-- Ну что ж вы остановились, панове? Снимайте! -- попытался пошутить мужчина, улыбнувшись бледными губами. -- Я, наверное, единственный человек в мире, который может погладить собственную печень и потрогать селезенку.
Саша родился в Ивано-Франковске. Показав первенца 22-летней роженице, его вскоре забрали на операцию: у младенца оказалась эмбриональная пупочная грыжа. Когда сына принесли после операции, мать увидела, что кожа у него на животике тонкая и прозрачная, и сквозь нее даже просвечивают внутренние органы.
Но через некоторое время грыжа возникла снова на том же месте. Младенец плохо ел, постоянно задыхался, часто попадал в реанимацию. Врачи предлагали новые операции, но честно предупреждали, что шансов выжить у ребенка после этого -- пятьдесят на пятьдесят. Родителей такой «расклад» не устраивал. И, повздорив однажды с хирургом, заявившим, что пациент в любом случае умрет, отец Саши забрал жену с сыном из больницы.
Как-то, пеленая ребенка, мать заметила, что грыжа значительно увеличилась в объеме. Определив на ощупь, что туда переместились едва ли не все внутренности малыша, женщина чуть не упала в обморок. Схватив ребенка, родители бросились покупать билеты в Киев. Прямо с вокзала помчались в больницу «Охматдет». Но там им сказали, что новую операцию мальчик может не выдержать. Лучше пока оставить все как есть.
-- Это был 1971-й год, -- рассказывает 33-летний Александр. -- Возможно, в те времена медики просто не знали, как мне помочь. Позже наша семья переехала из Ивано-Франковска в маленькое село под Равой Русской, к бабушке с дедом. Но в Киев меня родители возили из года в год, до четырнадцати лет. И каждый раз врачи находили причину, чтобы отложить операцию. В последний раз, когда мы были в Киеве, меня принимал профессор Ситковский. Как всегда, операцию решили перенести на лучшие времена. Я не знаю, чем профессор обосновал это, когда говорил с моим отцом. Зато до сих пор помню слова женщины-врача, которая находилась тогда в кабинете. Увидев мою грыжу, она схватилась за голову: «Боже мой! Это даже танком обратно не затолкнешь!»
-- Я поздно стал ходить, -- вспоминает мужчина. -- Видимо, тело никак не могло найти точку равновесия, ведь сбоку у меня висел большой груз… Я был меньше и слабее остальных. Поэтому, когда дети тыкали в меня пальцем и дразнили, дать сдачи не мог. Конечно, старался не отставать от других: пытался бегать, играть в футбол, хотя при движениях мое «приданое» мне здорово мешало. А вот плавать не мог -- живот, как грузило, тянул на дно.
Мальчишка стыдился своего тела. Поскольку все органы -- печень, селезенка, желчный пузырь, часть желудка и кишечник -- находились снаружи, в огромной грыже, «подробности» пищеварения ребенка были у всех на виду. Стоило ему немного переесть, как треклятый «мешок» увеличивался едва ли не вдвое, и мальчик был вынужден бежать домой и ждать, пока все внутри переварится и мешок «опадет».
Пытаясь сладить со своей бедой, Сашко пробовал затолкнуть грыжу обратно… 16-килограммовой гирей. Какая-то часть внутренностей уходила в тело, но потом возвращалась на место. Повзрослев и поняв, что никакой гирей тут не поможешь, парнишка решил стать известным музыкантом или художником. «Когда человек знаменит, людям уже совершенно неважно, как он выглядит», -- думал он. Поэтому мальчик научился рисовать, исписал толстую тетрадку стихами и окончил музыкальную школу по классу гитары. Параллельно нянчил пятерых младших братьев и сестер. Но когда одному из них, Василию, страдавшему астмой, врачи посоветовали сменить климат, и родители засобирались на юг, 13-летний Сашко наотрез отказался ехать с ними.
-- Я очень любил свою семью и знал, что буду по ним скучать. Но приехать на новое место и опять проходить все то, что прошел когда-то в своем селе… это было выше моих сил. Родители не хотели меня оставлять. Но, в конце концов, разрешили остаться жить с бабушкой.
После школы юноше все же пришлось покинуть насиженное место. Он поступил во Львовское музыкально-педагогическое училище. При этом приложил максимум усилий, чтобы ни одна живая душа не узнала о его недуге. Это ему удалось -- выручила мода на широкие свитера и объемные куртки. Однокурсники думали, что кучерявый Сашко (раньше он носил густые кудри, спадавшие на плечи) просто таскает под свитером учебники.
Грыжа, висевшая на диафрагме, мешала парню петь
-- После занятий в хоре у меня часто пропадал голос, -- рассказывает Александр. -- Преподаватели делали замечания: «Ты неправильно поешь! У тебя звук не так локализован!» Что я мог им ответить? Ведь звук держится на диафрагме. У меня же диафрагма была опущена и «участвовать» в создании звука не могла. На ней висела моя дорогая грыжа…
Ученик упрямо скрывал причину плохого пения. Преподаватели упрямо лепили ему двойки. И только когда его вызвал к себе завуч и напрямую спросил: «Сашко, что с тобой?», он был вынужден признаться в своей проблеме.
Сашко очень боялся, что его конспирация может раскрыться, и постоянно находился в состоянии стресса. Когда люди случайно сталкивались с его страдающим затравленным взглядом, у них отчего-то перехватывало дыхание…
-- Это было тяжелое время, -- вспоминает Саша. -- Я находился в подвешенном состоянии. Не знал, сколько еще проживу. Дорожил каждым днем. Влюблялся, но иллюзий по поводу себя не питал. Думал: разве могу позволить себе создать семью? Что пообещаю любимой женщине, если завтра, может быть, умру?
Трагическое восприятие жизни, тем не менее, не помешало Александру жениться на своей однокурснице. Вскоре она родила ему сына. Училище Александр так и не закончил: в какой-то момент понял, что не сможет работать в школе, ежедневно проходить через строй любопытных глаз.
Парень решил стать ученым. Поступил на исторический факультет Ивано-Франковского университета. Но бросил учебу: надо было кормить семью. От работы на рынке обострился давний тромбофлебит, врачам пришлось вырезать Александру затромбированную вену. Болезнь, ухудшившая общее состояние, разбила все мечты и планы.
-- Спустя какое-то время нога начала опухать снова, а вместе с ней и голова, -- рассказывает мой собеседник. -- Одолевали разные мысли. Думал: не могу ничем помочь семье, не состоялся сам, работы нет, надежды, что вылечат, тоже. Зачем жить?
Однажды Александр понял: так дальше нельзя. Однако в какие двери стучаться, с кем говорить о своей беде, не знал. Ведь медики на него давно махнули рукой, считая его случай практически безнадежным. И тут случайно во время просмотра передачи «Кунсткамера» мужчина услышал, что ее создатели ищут в Украине людей с необычными судьбами. Это был шанс.
Саша написал письмо в передачу «Кунсткамера». После участия в программе его пригласили на обследование в Киевский центр хирургии грыж живота. Молодые специалисты, табунами ходившие смотреть на уникального пациента, восклицали: «Если тебе сделают такую операцию, это будет мировая сенсация!»
Больной надеялся, что операцию проведут чуть ли не в тот же день. Но, осмотрев Александра, врачи отослали его домой. Мужчине нужно было подлечить слабое сердце (у него -- порок сердца), развить специальными упражнениями легкие, регулярно вправлять грыжу и бинтовать живот эластичным бинтом.
На 28 января 2004 года Александру назначили контрольный осмотр. Но когда я позвонила во Львов, чтобы договориться о встрече в Киеве, Саша сказал, что в январе не приедет. Почувствовав в его голосе нотки неверия и безысходности, я взяла билет на львовский поезд.
Мы встретились с Александром у костела Святой Эльжбеты.
-- Я плохо сейчас выгляжу, правда? -- неожиданно спросил он. И, не слушая ответ, продолжил: -- Я знаю, как выгляжу со стороны. Постоянно замечаю на себе чужие взгляды, чувствую нездоровый интерес. Милиция меня все время задерживает, думает, я что-то украл или прячу под курткой оружие. Люди на улицах не просто смотрят, пристают: «Мужик, что там у тебя, покажи!» Могут что-то крикнуть, оскорбить. Знаете, столько лет это уже продолжается… Но никак не могу привыкнуть.
-- Ну что вы, Саша… Моя приятельница говорит: «Если ты попал ногой в лужу, и лужа тебя облила грязью, ты же не будешь возвращаться назад и спорить с этой лужей?» Воспринимайте этих людей, как лужу, не стоящую вашего внимания.
-- Я ни на кого не держу зла. Я злюсь на себя, что я такой.
-- Это не ваша вина. Это данность…
Он помолчал. Потом тихо сказал:
-- Если честно, я не верю, что меня возьмут на операцию, что это вообще возможно. Хотя разделяют же сиамских близнецов? Профессор Фелештинский, у которого я консультировался, предупреждал, что органы могут поместиться не все, а если и поместятся, организм может не выдержать. Врачи боятся: существует вероятность удушья или даже остановки сердца… А у меня сын.
Чувствовалось, что мужчина на грани отчаяния. Он говорил-говорил и остановиться не мог. О том, что стесняется пригласить журналиста в свой убогий дом: «В таких квартирах раньше были дворницкие. На все про все -- двадцать три квадратных метра, туалет на улице». (Семья Саши живет в Стрые Львовской области. -- Авт. ) Что не в состоянии купить сыну компьютер, а мальчик растет умный, светлый, но отец ничего не может ему дать. Что хочет потратить свою жизнь на достижение большой и достойной цели, а приходится бороться с болезнью…
-- А если мы потратим вашу жизнь на лепку вареников? -- спросила я. -- В двух шагах живет моя тетушка…
Саша засмеялся, оттаял, приглашение принял. Уходя из гостей, сказал:
-- Надо рисковать. Поеду я таки на осмотр в ваш Киев. Но не сейчас, а в марте. Хочется побыть с сыном, -- виновато объяснил он.
P. S. Как сказал в беседе с корреспондентом «ФАКТОВ» профессор кафедры хирургии Национального медуниверситета, руководитель Киевского центра грыж живота доктор медицинских наук Ярослав Фелештинский, с подобными случаями, когда 33 года(!) практически все внутренние органы находятся и функционируют в гигантском грыжевом мешке, медики встречаются крайне редко. Обычно таким пациентам отказывают в операции. В данном случае она будет возможна, если общее состояние больного после проведенной специальной трехмесячной подготовки покажется специалистам удовлетворительным.
Операция будет заключаться в том, что за счет местных опорных тканей, а также тканей грыжевого мешка и специальной полипропиленовой сетки Александру создадут оптимальный объем брюшной полости, в котором без стеснения должны разместиться выпавшие в грыжу внутренние органы пациента.