Скандально известный журналист теперь редко появляется на экране
Все течет, но ничего не меняется. На обитой железом двери телестудии, которую полтора десятка лет занимают Невзоров и его команда, все та же сделанная черным фломастером в декабре 1989 года надпись: «НТК-600». Нет уже давно ни «600 секунд», ни репортажей из горячих точек, ни попыток снимать художественное кино, но Александр Глебович прежний. Глаз горит! С некоторых пор Невзоров одержим лошадиной темой. Оседлал любимого конька, сделав для Первого канала десятисерийную «Лошадиную энциклопедию». Сейчас монтирует сокращенную версию для Европы, на иные темы вроде как и говорить отказывается…
-- Похоже, спели вы свою лебединую, sorry, лошадиную песню, Александр Глебович.
-- Периодически появляюсь в политических телепрограммах, но это все не от хорошей жизни. Мне заказывают отдельных персонажей, ну и приходится… Есть предложения, от которых не принято отказываться.
-- За телекиллерство по-прежнему хорошо платят?
-- Это система глобальных взаиморасчетов, размазанная по всей моей жизни. Вынужден выполнять определенные обязательства. Безо всякого удовольствия.
-- Дума -- тоже расплата по старым долгам? Вы ведь четырежды депутат, рекордсмен.
-- Да, редкий случай. Со мной в компании Жирик, Зюганов, может, еще парочка ветеранов. Почему иду на выборы? Как-то само собой получается. Мне ведь победить ничего не стоит.
-- Что бы вы да полезли в Думу от безделья? Не верю. Чем-то греет вам мандат душу и карман.
-- Даю слово: не наварился ни на рубль, ни на доллар. Сплошные расходы, связанные с выполнением наказов избирателей. Люди обращаются, просят, чувствую себя обязанным помочь. Чаще всего нужны деньги.
-- А думские посиделки почему прогуливаете? Вы редкий гость на Охотном ряду.
-- На всех принципиально важных заседаниях бываю в обязательном порядке.
-- Значит, принципы ваши, Александр Глебович, весьма избирательны.
-- Бросьте напраслину возводить! Поднимите протоколы: я зарегистрирован практически на каждом заседании.
-- Передоверили кому-то карточку для голосования?
-- Докажите сперва это. Не сумеете…
-- Входите в какую-нибудь партию, блок?
-- Все, что происходит в Думе, находится за пределами моих интересов и убеждений. Не вижу смысла объединяться с кем-либо, тем паче -- примыкать. У них своя тусовка, у меня своя. Правда, вне работы дружу с некоторыми депутатами, в частности, из «Единой России». Там есть вполне вменяемые и симпатичные люди, особенно в руководстве.
-- А чем вас купил господин Барсуков, которого вы сделали помощником?
-- Во-первых, не купил, во-вторых, не Барсуков, а Кумарин.
-- Мы с вами говорим об одном человеке. Авторитетном. Тамбовском. Широко известном не в самых узких питерских кругах.
-- Отказываюсь понимать, когда в таком тоне говорят о моем друге. Владимир Сергеевич -- человек исключительно порядочный, совестливый, с правильными представлениями о жизни и чести.
-- Короче, живет товарищ по понятиям.
-- Выражайтесь яснее, покажите бумагу, в которой черным по белому написано, что Кумарин -- главарь тамбовской преступной группировки. Нет такого документа? Тогда о чем разговор? Слухам и домыслам я не верю, ничего об этом не знаю и знать не хочу. Полагаюсь только на собственный опыт: что бы про Кумарина ни говорили, но именно он оплачивает крымский отдых детей офицеров-подводников, помогает строить православные храмы, снабжает лекарствами и колясками инвалидов… Он в одиночку делает для людей больше, чем скопом те, кто с многозначительным видом произносит его фамилию. Дай Бог каждому таких друзей!
-- Одно другому не помеха: днем можно жертвовать на церковные купола, а по ночам закатывать в асфальт конкурентов…
-- Помеха! Повторяю, у этого человека абсолютные представления о совести и безупречная репутация. В отличие от тех, кто заводил на него уголовные дела. Это тихий ангел во плоти.
-- Говно вопрос, Александр Глебович, напишу, как сказали, но потом не отказывайтесь от слов.
-- Свято верю в то, что говорю. С Кумариным у меня нет бизнеса или финансовых отношений, мы лишь очень давно дружим.
-- На вашей репутации это никак не сказалось?
-- А мне по барабану! Предлагаете поменять малоценную вещь на очень для меня дорогую: платой за то, как буду выглядеть в глазах окружающих, должна стать дружба. Неужели, думаете, я такой дурак, чтобы согласиться на подобный размен?
Не в моих правилах отрекаться даже от бывших товарищей. И сегодня повторю: Борис Березовский -- исключительный человек. Тончайший, умнейший, с огромным интеллектуальным даром и потенциалом, но, увы, занимающийся сейчас разной чушью. Говорю об этом с сожалением, поскольку долгое время Борис Абрамович был мне очень дорог и близок.
-- Разошлись, как в море?
-- Он потерял интерес к моей персоне, едва я перестал заниматься политикой и сошел с этой орбиты. Березовский умеет дружить, только когда к этому примешан деловой интерес.
-- Кумарина вы сняли в «Лошадиной энциклопедии» в образе Луи, кажется, XVI…
-- Уточню: Людовика XIV.
-- Ну да. Словом, для Владимира Сергеевича роль нашли, а для Бориса Абрамовича?
-- У Кумарина абсолютное портретное сходство с прототипом. Почти на уровне реинкарнации. Это меня заинтересовало в первую очередь. К слову, Владимир Сергеевич долго отказывался от съемок, пришлось уговаривать, даже покупать два торта со взбитыми сливками. Что делать? Любит человек сладкое… Для Березовского же попросту не нашлось подходящего героя. Думаю, Борис Абрамович не стал бы упираться, согласился сыграть.
-- А вам дали бы снять, как думаете?
-- Подозреваю, у Кости Эрнста могли возникнуть возражения… Что же касается Кремля, то там работают достаточно разумные люди, которым хватает ума спокойно реагировать на мою дружбу с опальным олигархом. Я ведь не ловчу и не темню, откровенно говорю: ребята, мое отношение к этому человеку остается прежним и будет таким впредь в знак благодарности за все то доброе, что он мне сделал.
-- Году в 98-м был свидетелем, как БАБ не слишком по-дружески посмеивался над вами. Мол, Шурик решил заняться бизнесом, купил табун лошадей и попал на круглую сумму. Двести тысяч долларов, кажется, у вас накрылось.
-- А что в этом недружеского? Борис Абрамович правду вам сказал: у меня исключительное отсутствие способностей к бизнесу, но однажды, оказавшись в офисе у Березовского на Новокузнецкой улице, поддался соблазну и подумал, не поворочать ли и мне чем-нибудь. Ворочанье закончилось почти сразу. Что называется, не пошло…
-- Сейчас общаетесь с лондонским сидельцем?
-- Он уже почти год не звонит.
-- А вы?
-- Прежде это всегда делал Березовский, зачем нарушать традицию? Последние разговоры начинались с вопроса: «Что там у вас происходит?» Честно отвечал: «Ровным счетом ничего». По интонации чувствовалось, Борис Абрамович рассчитывал услышать иное. Дескать, не поднимается ли дубина народной войны? Вынужден был разочаровать: нет, все довольны жизнью и со страшной силой любят Путина. Видимо, мои ответы в итоге стали раздражать Березовского, и он бросил звонить мне.
-- В самом деле считаете, будто народ счастлив?
-- О счастье не говорил, но уверен: даже двусмысленная акция по отмене льгот укрепила авторитет, повысила рейтинг президента. Впрочем, это мнение основано исключительно на личных наблюдениях. Иных источников информации в данном случае у меня нет. Даже телевизора.
-- Шутите?
-- Абсолютно серьезно! Использую его лишь в качестве видеомагнитофона, отсматриваю снятый материал. Месяца полтора назад почему-то отключили НТВ+…
-- Платить надо вовремя!
-- Заплатил, но этого, оказывается, мало! В определенную ночь надо оставлять включенным приемник, закапывать хвост барсука в шестом луче поздней луны и совершать еще какие-то безумные ритуалы. Я нарушил энтэвэплюшный обряд, за что был отключен от телемира. На экране появилась надпись, мол, сигнала нет. Типа все, финиш. Я обеспокоился, позвонил помощнице, попросил разобраться. Та связалась с сервисной службой НТВ+ и заново услышала рассказ о седьмой ноге осьминога, которую надо трижды проволочь вокруг телевизора в полнолуние. Я понял, что на такие подвиги не способен, и малодушно капитулировал. Поначалу переживал, а потом испытал невероятное облегчение. Раньше эта телетварь периодически засасывала меня вечерами, приковывала к себе на время…
-- На каком канале?
-- Animal Planet, к примеру. Нравятся мне передачки про крокодилов.
-- Что-то все же есть в вас кровожадное, Александр Глебович.
-- Так вы и о крокодилах ничего не знаете?!
-- Ну да, это нежные и ласковые существа. Особенно убедительно они плачут.
-- Я смотрел потрясающий цикл «Экстремальный контакт», где рассказывалось о работе с крокодилами. Захватывает дух, хотя с профессиональной точки зрения прекрасно представлял, как осуществлялись съемки…
-- Ладно, спутниковое телевидение накрылось, но ведь остаются общедоступные федеральные и местные каналы.
-- Когда мне делали ремонт, антенну замуровали в стену, теперь пришлось бы все крушить, чтобы найти концы. Опять грязь, грохот, рабочие… Ради чего такие жертвы? Мне спокойно без ящика.
-- Слышали, на НТВ начальство поменялось, Парфенова уволили?
-- Да, кто-то рассказал… Что Леонида поперли, совершенно закономерно. Слишком уж много выпендривался. На дворе время кастратов, а он демонстративно звенел яйцами. Зачем? Сегодня перед выходом в эфир надо наведаться в кабинет к фельдшеру. При этом, как вы, очевидно, знаете, кастрации можно подвергнуть существо любого пола… Лишь Савик Шустер долго умудрялся сохранять яйца, видимо, берег их в каком-нибудь швейцарском банке, куда рука Москвы не дотягивалась…
-- Ничего, и до него добрались.
-- К этому давно шло.
-- Может, Александр Глебович, и вас малость того?
-- Чего -- того?
-- Как бы это сказать? К фельдшеру вызывали.
-- Не рассчитывайте, будто дам вам проверить, пощупать… На телевидение меня давно не зовут, это факт. Но и сам не пойду. Исключено. Не соблазнюсь ни проектом, ни должностью, ни гонораром. Отыграно. Наверное, мог бы делать канал для лошадей, но они настолько умнее и интеллектуальнее людей, что не нуждаются в ТВ.
-- Я о другом. Может, вас выдавили с экрана?
-- Кто, по-вашему, мог это сделать?
-- А кто у нас за все в ответе? Великий и ужасный царь-батюшка. Не забыл, как в «600 секундах» изгалялись над его тогдашним начальником Собчаком…
-- Вы не знаете внутренних механизмов, а они далеко не так просты, как может показаться со стороны. Одно дело -- публичные бои и совсем иное -- личные отношения. Именно Путин мирил меня с Собчаком, и оба вели себя предельно благородно, по-рыцарски, не опускаясь до злоупотребления возможностями, которыми обладали в избытке…
Не мне оценивать президента. Был замечательный античный философ, который однажды разговаривал с тираном и во всем с ним соглашался. Изумленные ученики стали дергать учителя за тунику и услышали: «Как я могу судить человека, командующего тридцатью легионами?» Государство ведет себя по отношению ко мне предельно гуманно, не лезет в мою жизнью, зачем же зря его дразнить?
-- Заключили компромисс с властью: не суетесь в политику, получая взамен возможность заниматься лошадьми, снимать о них фильмы?
-- Странный человек! Задаете вопросы, на которые я все равно никогда публично не отвечу. Гадайте, стройте теории, но самостоятельно, я в этом вам не помощник. Система отношений есть у каждого… Если меня и пытались чем-то увлечь, увести в сторону, то сработали идеально: щуку бросили в реку. Ничего более интересного, чем съемки «Лошадиной энциклопедии», мне и предложить не могли. А потом еще и показали все десять серий в прайм-тайм. В этом смысле Костя Эрнст -- гениальный стратег и большой умница. А для меня еще и замечательный друг.
-- Какие у вас друзья разномастные, Александр Глебович!
-- Я и сам натура многоплановая, если обратили внимание.
-- По-прежнему остаетесь советником питерского губернатора по вопросам ТВ и радио?
-- Нет. Ушел Владимир Яковлев, а вместе с ним и я. Валентина Матвиенко новых постов не предлагает, хотя у нас прекрасные отношения. Да и к чему теперь телесоветники? Мы же с вами обсудили: из так называемой российской тележурналистики сбежали все. Правда, при этом никого не расстреляли.
-- Надо было?
-- Зачем? Оказалось, можно и без крови. Кто-то в кремлевской администрации пару раз громко пукнул в воздух, и вся эта братия борцов за национальное самосознание мгновенно рванула в разные стороны -- один переквалифицировался в дачника, второй в историка, третий вообще свалил из страны…
-- А четвертый вдруг заделался страстным лошадником.
-- Не вдруг. К лошадям я прикипел задолго до прихода на телевидение. Можно сказать, вернулся к истокам… И вообще могли бы заметить: я редко меняю пристрастия. К примеру, с некоторых пор проникся особо трепетным чувством к Питеру. Нельзя ведь любить город за то, что в нем золоченые шпили с куполами и Летний сад, где часто гулял поэт Пушкин. Нормальные люди находят что-то свое, личное… Как-то купил местную рекламную газету. Между объявлениями о скоростном спаривании ежей и услугах девочек по вызову наткнулся на странный текст: «Продаются три красивые старинные книги на французском». А я сейчас углубленно занимаюсь языком.
-- С преподавателем?
-- Достаточно неплохо говорю, читаю и пишу, чтобы обойтись без репетитора. К тому же, часто бываю во Франции. Так вот. Позвонил по объявлению, заехал, посмотрел и… До сих пор жалею, что дал хозяевам ту сумму, которую они попросили. Сто долларов.
-- Переплатили?
-- Это были три тома мемуаров капитана первой роты королевских мушкетеров д'Артаньяна с правками и пометками автора. Издание 1701 года. В идеальном состоянии. Как после этого не полюбить Петербург? На недавнем аукционе «Сотсбис» третий том этих мемуаров ушел за семнадцать тысяч долларов. Конечно, следовало дать больше милым людям, продавшим мне книги, но, подозреваю, они побоялись бы взять деньги… Библиографическая редкость! Как известно, существовало два д'Артаньяна. Дюма объединил их черты и биографии, а мемуары вообще записал Куртиль де Сандрэ. Мне же достались книги, где один д'Артаньян правит слова второго. Эти экземпляры цены не имеют…