Недавно в Одессе состоялось два концерта знаменитого музыканта и дирижера
Его называют выдающимся скрипачом и дирижером ХХ столетия. За право пригласить к себе знаменитость соревнуются самые престижные оркестры мира -- из Чикаго, Лос-Анджелеса, Амстердама, Берлина, Вены…
Народный артист СССР, лауреат Государственной премии СССР, премий Ленинского комсомола и Всеевропейской Мюнхенской академии «За выдающиеся достижения в области музыкального искусства», кавалер орденов Почетного легиона (Франция), Дружбы народов, Святого Месропа Маштоца (Армения), «За заслуги перед Отечеством» третьей степени и «За заслуги» третьей степени (Украина), Офицер искусств и изящной словесности (Франция). Президент Международного Дома музыки, художественный руководитель Национального филармонического оркестра России, главный дирижер Государственного камерного оркестра «Виртуозы Москвы», Владимир Спиваков -- всегда желанный гость в любой стране. Ему симпатизируют главы государств и правительств. В знак признания «главного виртуоза» его именем названа одна из планет. Недавно маэстро побывал в Одессе, где дал два концерта -- сольный и с «Виртуозами Москвы».
-- Владимир Теодорович, вы постоянно балуете Одессу своими концертами…
-- Я с трепетом отношусь к этому городу, поскольку ощущаю себя немножко одесситом. Приезжая в Одессу, вспоминаю слова великого Леонида Утесова, которые он произнес во время нашего знакомства: «Владимир, в нас обоих течет черноморская кровь». Здесь жили мои близкие родственники. Они погибли во время фашистской оккупации: бабушку повесили, дедушку -- расстреляли. Часть родственников погибли в гетто. Отсюда уходил на фронт мой отец. В детстве меня часто привозили в Одессу, где оставалась двоюродная тетя Людмила учила Гинзбург, замечательная пианистка, профессор Одесской консерватории. Тогда мы жили с родителями в курортной зоне, Люстдорфе. У меня до сих пор остались самые лучшие воспоминания…
-- Вам нравится одесская публика?
-- Я вообще люблю доставлять радость людям. Стремлюсь, чтобы, покидая зал, они обретали что-то новое, важное для себя. Припоминаю случай с Фаиной Раневской, которая однажды не попала на мой концерт из-за болезни. «А доктор у вас есть?» -- поинтересовался я. «Есть, -- ответила она. -- Мой доктор -- Пушкин. А кого вы сегодня играете?» «Баха». «Бах -- это мой Бог», -- сказала великая актриса. Могу лишь добавить: «Бах -- это Бог для всех!»
-- Ваша фраза «Страница моей биографии, связанная с Российским национальным оркестром, перевернута», означала…
-- … развод с этим оркестром и начало новой страницы.
-- После вашего ухода в оркестре начались неприятности. Якобы приостановили выделение средств на оснащение зала в Новых Черемушках, а плата за аренду помещений сразу возросла в семь раз. Руководители Российского национального оркестра убеждены, что все это произошло не без вашего участия…
-- Уйдя из этого оркестра, я создал новый коллектив -- «Российский национальный филармонический оркестр». Боссы из РНО возмутились: названия оркестров звучали похоже, могла возникнуть путаница, особенно за границей. Страсти унял тогдашний министр культуры Михаил Швыдкой, предложив новому коллективу называться «Национальный филармонический оркестр России». Что до юридических вопросов, то в них я не вникаю, мое дело -- музыка. Оркестр дал пока только десять концертов.
-- Удается «разрываться» между двумя оркестрами?
-- Пока удается, по-моему. Хотя это абсолютно разные музыкальные пространства. Период увлечения добаховской музыкой сменился увлечением музыкой современной. В следующем году «Виртуозы Москвы» отметят серебряный юбилей. С этим коллективом связан значительный отрезок моей творческой жизни. Менялись ситуации, места прописки, образовался новый состав. Недавно завершили работу над тремя дисками, один из которых -- с музыкой Альфреда Шнитке -- уже вышел. В числе записанных произведений одно посвящено мне -- «Пять фрагментов по картине Босха». Только что закончили диск из произведений Шернберга, Веберна и Бартока. Это была сложная и очень важная для нас работа.
-- Всякий раз, выходя на сцену, приходится заново завоевывать публику?
-- Я не ставлю такой задачи, я вообще не завоеватель по натуре. Однако существует такая вещь, как ответственность. Поэтому каждый раз перед выходом испытываю чувство волнения. Вершина -- это ведь точка перед спуском. Еще Конфуций говорил, что с вершины открываются новые горы. На мой век вершин хватит: сколько еще не сыграно и не продирижировано!
-- Перед выступлением с оркестром Венской филармонии, которым дирижировал Бернстайн, вы пошли к дому Моцарта…
-- Это было где-то в конце 70-х, и до последнего момента я не знал, поеду ли на этот концерт в Вену. Перед этим меня четыре года не выпускали за границу. Когда приехал, дрожал, как осиновый лист. Потом, правда, это состояние прошло. Бернстайн вдохновлял меня. Он умел создать такую атмосферу на сцене, что ты словно отрываешься от земли. Мне мало с кем подобное удавалось.
-- А стихи вам кто-нибудь посвящал?
-- Булат Шалвович Окуджава. Спустя некоторе время я тоже ему стихи посвятил. Он даже прослезился.
-- Чем занимаетесь в свободное время, если остается таковое?
-- Это время, когда я не играю в концерте. Но это значит, что готовлюсь к предстоящему, и мне незнакомо состояние, когда не был бы занят работой. И хотя очень устаю, помню завет Давида Ойстраха: «Надо всегда найти в себе силы, хотя бы на двадцать минут в день, чтобы все-таки притронуться к инструменту».
-- Каково играть на скрипке Страдивари работы 1712 года?
-- Скрипка дорогая (ее стоимость превышает два миллиона долларов. -- Авт. ), но не в том суть. Нужно, чтобы скрипка тебя любила. Добиться этого можно постоянными ухаживаниями и нежностью. Кажется, мне это удалось, и она ответила взаимностью. Недавно один швейцарский банк дал мне этот инструмент в пожизненное, так сказать, пользование. До этого она пролежала в бездействии лет пятьдесят. Очень ценная. Но продать ее нельзя. И украсть -- тоже бессмысленно. Потому что она во всех каталогах значится.
-- Так же, как дирижерская палочка, подаренная вам великим Бернстайном?
-- Не совсем, но и с ней не расстаюсь по сегодняшний день.
-- Что с венецианской скрипкой, доставшейся вам от отца Александра Ширвиндта?
-- Она на пенсии. Отдыхает. С грустью об этом думаю. Время от времени думаю о ней. Скрипка для меня -- живое существо.
-- Выступая четыре года назад, на предыдущем юбилее «Виртуозов Москвы», вы говорили о преступном равнодушии российского правительства к культуре. Что-нибудь изменилось?
-- Да, безусловно. Хотел бы начать с того, что дети нынешнего Президента России учатся музыке, да и сам Владимир Путин еще в бытность работы в Петербурге часто посещал концерты. Знаю многих из нынешнего правительства, которые ходили еще на концерты Мравинского. Так что музыкальная культура им не чужда. Это, по-моему, большой плюс.
-- А вы общаетесь с президентом Путиным, который, говорят, заботится о Национальном филармоническом?
-- Когда написал ему о нуждах Российского национального оркестра, он меня тут же принял. Да и дети моего фонда играли на приеме президента Ширака во время визита Путина во Францию. О Путине у меня сложилось впечатление как о человеке, который может помочь нашей культуре. Верю, что в новом тысячелетии в России начнется ее возрождение. И стараюсь сделать все возможное, чтобы это произошло.
-- Коль скоро вы упомянули о фонде, расскажите пожалуйста, о нем.
-- В каждой бывшей союзной республике есть отделения нашего Благотворительного фонда. Важно, чтобы не распалось то, что было создано для детей при советской власти, чтобы сохранилось культурное пространство. Наш фонд поддерживает тех, кто занимается творчеством -- музыкой, живописью, скульптурой. По мере своих сил и возможностей помогаю талантливым детям стипендиями, музыкальными инструментами. Отправляем их на мастер-классы в России и за рубеж. В мае прошел детский музыкальный фестиваль «Москва встречает друзей», учредителем которого выступил наш фонд. Стремимся спасать жизнь тяжело больным ребятам. Не всегда, к сожалению, это удается… Сейчас немало подобных фондов, и главное, чтобы не было ревности. Люди постепенно начинают привыкать к мысли, что нельзя разделять: это дети моего фонда, а те -- не моего. Дети есть дети. За десять лет мы помогли более чем двум тысячам детей. Если из них хотя бы двадцать будут нести это зерно добра дальше, уже есть повод для оптимизма. От имени фонда я вручил уже более двухсот музыкальных инструментов.
-- В том числе и юному одесскому скрипачу Алеше Семененко, занимающемуся в школе имени профессора Столярского.
-- Последнее мне особенно приятно. Не только потому, что инструмент отличный, итальянский, работы начала XIX века. А и в память о своих родных, о том, что здесь, вместе с Эмилем Гилельсом училась моя мама, Екатерина Осиповна; о том, что здесь жили Ойстрах, Рихтер, многие другие знаменитые музыканты. Окончательный выбор среди «претендентов» на этот ценный подарок пять лет назад пал на одного из самых талантливых юных скрипачей школы Лешу Семененко. Нынче он девятиклассник, ученик Зои Мерцаловой, которая, кстати, была учителем известного альтиста Юрия Башмета.
-- Вы несколько лет занимались боксом, у вас есть разряд…
-- Разряда не имею, но боксом занимался в детстве. Впоследствии это не раз спасало мне жизнь. Однажды летел с оркестром в самолете из Буэнос-Айреса в Рио-де-Жанейро, и мне пришлось заставить угомониться разбушевавшегося француза, который грубо приставал к женщине с ребенком. После прилета в Рио-де-Жанейро газеты написали, будто бы я спас самолет от терорристов.
-- А за что вы удостоены ордена Почетного легиона?
-- Более пятнадцати лет я веду Международный музыкальный фестиваль в Кольмаре. За это президент Франции и удостоил меня высокой награды. Фестиваль этот необычен тем, что каждый год посвящается одному из великих музыкантов мира. Пианист Артуро Бенедетти Микеланджели, знаменитый венгерский скрипач Йозеф Сигети, крупнейший композитор современности Кшиштоф Пендерецкий. Кстати, это уже второй фестиваль, посвященный ныне живущему музыканту.
-- Первый прошел при жизни Иегуди Менухина?
-- Да, именно в Кольмаре он в последний раз играл на скрипке. Вместе со мной. Помню, он репетировал каждый день по полтора часа. И при этом закрывал дверь в нашу комнату, говоря: «Я так ужасно играю, что не хочу, чтобы люди знали, что нахожусь здесь». А сыграл на концерте потрясающе, восторг публики описать невозможно! Подчас и мне кажется, что играю последний концерт. Потом, когда он проходит и проходит неплохо, начинаешь думать: «Нет, все-таки еще немножко можно попробовать»… Я человек надежды. Меня поддерживает музыка.