Сорок лет назад начались съемки первого «оскароносного» советского фильма «Война и мир»
Ирина Скобцева долгие годы считалась самой красивой актрисой Советского Союза. Правда, злые языки приписывали громкую славу актрисы заслугам ее мужа -- знаменитого режиссера Сергея Бондарчука. Их любовь долгие годы была предметом зависти и сплетен. Ведь брак двух знаменитостей выдержал 37 лет! Девять лет назад Сергея Федоровича не стало. Их сын Федор, копия отца, стал популярным клипмейкером и телеведущим. Дочь Алена -- актрисой.
Ирина Константиновна теперь снимается редко. Все чаще обращается к прошлому. До сих пор говоря о муже, не может сдержать слез. Последний год актриса потратила на восстановление копии для показа в кинотеатрах одного из самых знаменитых фильмов Бондарчука -- «Война и мир»…
-- Однако американцы опередили нас, сняв «Войну и мир» раньше…
-- Увы… Причем с блистательными актерами! Чего стоит Одри Хепберн в роли Наташи Ростовой! После американской премьеры засуетилось и наше киношное руководство. Его поддержало Министерство обороны. Тогда и возникла идея снять свою «Войну и мир». Кстати, именно военные настояли на кандидатуре Сергея Бондарчука в качестве режиссера. Руководство «Мосфильма», помню, было не в восторге.
-- Несмотря на огромный успех его «Судьбы человека»?
-- Представьте себе. Более того, когда Бондарчук, прочитав рассказ Шолохова «Судьба человека», сказал, что собирается снять по нему фильм и сыграть в нем главную роль, один из руководителей «Мосфильма» обругал его трехэтажным матом. Мол, куда ты лезешь! Но Сергея трудно было остановить. Фильм прошел с большим успехом, и многие уже не могли открыто выражать недовольства. Хотя Сергей не сразу согласился на экранизацию «Войны и мира». Слишком жесткие были условия. Ему не разрешили ни на йоту отступать от подлинника. Правда, Бондарчук сказал, что и не собирается совершенствовать Толстого. Он и так совершенен. И современен. У нас дома стоит 90 томов старого издания Толстого, и каждая его страница исчеркана Сергеем. Особое внимание он обращал на детали характера Наташи…
-- Вы мечтали сыграть Ростову?
-- Нет, что вы! Хотя мне действительно очень не хотелось играть Элен в «Войне и мире». Она -- отрицательная героиня. Но Сергей нашел в ее роли ход, который позволял мне развить образ. А что касается Наташи… Я ведь была уже не в том возрасте. Просто в процессе работы над сценарием мы с Сергеем Федоровичем часто проигрывали сцены. Я -- за Наташу, он -- за Пьера или князя Андрея. Поэтому люди, хорошо знавшие меня и Люсю Савельеву, сыгравшую Ростову, интуитивно чувствовали какое-то неуловимое сходство между нами.
-- Говорили, что Бондарчук был влюблен в Савельеву…
-- Каждый волен судить в меру своей испорченности. Существует штамп, что режиссер должен непременно ухаживать за своей героиней, переспать с ней. Действительно, поначалу были разговоры, что мой муж симпатизирует Люсе, но они быстро заглохли. Просто не было для них почвы.
-- Как и для его ревности к вам?
-- Я никогда не давала для нее повода… Что такое любовь? Это когда ты живешь для человека, а он -- для тебя. У нас с Сережей были именно такие отношения. Поэтому досужие разговоры не имеют к нашей семье никакого отношения.
-- А как насчет того, что жена узнает о проделках мужа последней…
-- Знаю-знаю… Но у Сергея была настолько насыщенная творческая жизнь, что даже если бы он и захотел завязать с кем-то роман, то… просто не хватило бы времени. И сил.
-- Это правда, что во время съемок «Войны и мира» Сергей Федорович пережил клиническую смерть?
-- Время было очень тяжелое -- Сережа разрывался между съемочными площадками в Петербурге и Москве, между павильонами домов Ростовых и Безуховых. Какую же надо было иметь голову, чтобы все помнить! В течение четырех лет он все держал в уме. И когда была уже почти готова первая серия, в Министерстве культуры СССР сказали, что надо срочно готовить картину для показа на Международном кинофестивале в Москве. Пришлось все бросить и доводить до конца одну серию. Сергей был в шоке! Как успеть? Бондарчук снимал в Москве, в павильоне у Ростовых, и вдруг прямо на съемочной площадке ему стало плохо. Начались спазмы сердечных и головных сосудов. На четыре минуты у него остановилось сердце. Это была клиническая смерть. Его спасли две молодые девушки из «скорой помощи».
-- Вас не было рядом?
-- Я узнала об этом только вечером, когда Сережа был уже в больнице. Знаете, я как чувствовала: что-то должно случиться. В этот день я очень его ждала. Он обещал прийти домой пораньше. А тут еще Алена, которой только исполнился годик, раскапризничалась. В общем, когда мне вечером сообщили о том, что произошло, я тихо сползла по стене… Потом примчалась в больницу и проплакала всю ночь. Ведь я же ему обещала…
-- Что?
-- Делая мне предложение руки и сердца, Сергей Федорович поставил условие: мы не должны ни на минуту расставаться. Даже сказал об этом моим родителям. Затем заметил, что оставляет за собой право три дня молчать. Говорит: «Ты только не смей на меня обижаться!» (Смеется. ) Я отвечаю: «Как хорошо! Я тоже могу молчать?» «Ты -- нет», -- однозначно сказал Сергей. И еще, говорит, я могу проспать 56 часов подряд. Только сон мог снять нечеловеческое напряжение, в котором он постоянно находился…
-- Не много ли условий он вам ставил?
-- Это было как бы в шутку. Хотя… Я не из болтливых жен. И не из приставучих. Я поняла его. Хотя не сразу. У Сережи было много странностей. Например, он никогда не подходил к телефону. Не знал номера даже собственного телефона! Бывает, сидит в студии и просит: «Позвоните ко мне домой… »
-- Значит, по хозяйству он…
-- Да что вы! Это вообще было исключено! Хотя, когда мы приезжали в какой-нибудь город, он тут же бежал на рынок. В Киеве обожал ходить Бессарабку. Любил покупать рыбу -- вяленую, солененькую, семечки и, конечно, сальце. Купит буханку черного хлеба, сало, соленый огурчик и приходит в гостиницу «пировать».
-- После триумфа «Войны и мира» Бондарчука одним из первых советских режиссеров стали приглашать на работу за границу. Вас выпускали без проблем?
-- Да, но с нами был переводчик из Министерства иностранных дел, который не отпускал нас от себя ни на минуту. Расставался, лишь доведя до двери гостиничного номера. Кстати, в Риме нас принимали по первому разряду: шикарная гостиница, роскошный номер, служанка. Сергея Федоровича пригласили снимать фильм «Ватерлоо». Но никаких поблажек нам не делали. Наш переводчик мог запросто ворваться без стука в гримуборную Сергея Федоровича, когда он отдыхал. Это было сложное время. Но потом нам стали доверять. Мы выполнили все условия договора. А они были достаточно жесткими, когда речь шла о деньгах. Мы только отдавали, отдавали…
-- Государство забирало большой процент гонорара?
-- Почти все.
-- Вы могли себе позволить купить, скажем, драгоценности?
-- Что вы! Я ничего не могла себе позволить. Все было слишком дорого для меня. На премьеру «Войны и мира» продюсер купил мне красивое и очень дорогое платье, потому что мне не в чем было появиться перед зрителями. И в этом платье я объездила весь мир. Все премьеры «Войны и мира»! Платье было от Кристиана Диора из золотой парчи с выпуклыми, словно вышитыми розочками. Абсолютно русское платье! Под горлышко. Эдакий сарафан. Его мне сама выбрала в Доме Диора владелица модного магазина княгиня Трубецкая. Оно у меня хранится до сих пор. В нем я танцевала на приемах в Париже, Нью-Йорке, Японии…
-- И на вручении «Оскара»?
-- Нет, там я, увы, не была. Сергей Федорович в это время снимал «Ватерлоо», и, зная, что за славянские фильмы «Оскара» не дают, мы не особо на него рассчитывали. Потом, итальянские продюсеры неохотно давали Бондарчуку отпуск для поездки в США, да и Сергей не особо и рвался. Первым о награде нам сообщил продюсер «Войны и мира» Дино Долоренцо. Позвонил и сказал: «Сергей, как хорошо, что я с тобой заключил договор ДО того, как ты получил «Оскара»!»
-- А где находится статуэтка?
-- На «Мосфильме». Нам ее лишь показали. Зато титул «Мисс шарм» достался мне.
-- Тот, что вы получили на Каннском кинофестивале?
-- Да. Тогда я еще не была замужем за Бондарчуком. Он лишь женихался… Меня отправили в Канны с нашей делегацией и фильмом «Отелло» на весь срок фестиваля -- двенадцать дней. Журналисты быстро пронюхали, кто приехал из Советского Союза. Стали следить за мной, фотографировать. А потом был так называемый «завтрак звезд». Актрис из разных стран собирали вместе, водили по ресторанам. В общем, устраивали шоу. И вот за эти двенадцать дней каннское жюри определило «Мисс шарм».
-- Корону-то хоть дали?
-- Нет (смеется). Зато мои фотографии напечатали все газеты. Особенно красивой я получилась на обложке «Пари матч», но журнал на границе отобрали. Он в Советском Союзе считался крамольным.
-- В Советский Союз вы вернулись в зените славы…
-- И сразу мордой об стол… После триумфа «Отелло» в Париже нас повезли в местечко Грас, где жил Бунин. Там есть потрясающие лавандовые поля. А вокруг маленькие фабрики, производящие различные масла и духи. Мы ездили с Верой Марецкой и Лешей Баталовым. Нам столько духов надарили! Я думала: «Боже, какое счастье! Всем своим девчонкам привезу французские духи! Тогда это была большая редкость…
Прямо из Парижа я поехала в Киев, где в то время Бондарчук снимался в картине «Тарас Шевченко». Меня поселили в номере гостиницы «Украина», в самом центре города. Я вышла прогуляться на час, возвращаюсь, а мне говорят, что нужно переехать в другой номер, поскольку мой отдали делегации учителей. Я в номер, а там нет сумки со всеми моими вещами и французскими духами. Боже, как я плакала! Села прямо на лестнице в гостинице и горько рыдала. Я, «Мисс шарм», только из Парижа и тут меня -- блям! -- вернули к реальности…
-- Сумку так и не нашли?
-- Увы… После этого случая я никогда больше не останавливалась в гостинице «Украина», только в «Москве».
-- Сергей Федорович был щедр на подарки?
-- Ему было не до подарков. Правда, он знал, что я люблю духи. Помню, когда у нас родился Федя, он мне подарил пол-литра французских духов «Шали мар» от Гарлен. Я ими 15 лет душилась!
-- Сейчас это восприняли бы как издевательство. А откуда эти красивые кольца у вас на руке…
-- Все драгоценности, подаренные Сережей, у меня украли. На фестивале «Кинотавр», в Сочи. Осталось только то, что было на мне в тот день. Вот это -- бабушкино кольцо, это мне подарил папа. (Два шикарных кольца с бриллиантами. -- Авт. ). И еще мое обручальное кольцо. А вот это (Ирина Константиновна указывает на тяжелое украшение на длинной золотой цепочке. -- Авт. ) -- Богоматерь. Ее мне подарил наш патриарх Алексий. Я никогда ее не снимаю… Знаете, та кража случилась через год после смерти Сергея Федоровича. Но я ни о чем не жалею. Иногда смотрю на свои фотографии и вижу два колечка -- подарки мужа, -- которые я очень любила. Но моя память хранит более сильные воспоминания о нем. У него был настоящий характер. Мужской…
-- Это как?
-- Без особых всплесков эмоций. Если ему что-то очень не нравилось, он просто молчал и… сопел!.. Мы познакомились с Сережей, когда я училась на третьем курсе. Помню, после проб на Киностудии имени Горького стою я на троллейбусной остановке, и вдруг ко мне подходит с Бондарчуком Катя Малишевская, любимая актриса Герасимова. Она нас и познакомила. Он ехал в Театр киноактера на спектакль «Попрыгунья», я -- домой. Тогда я жила недалеко от этого театра. Ехала и всю дорогу мучилась: он думает, мол, я увязалась за ним на спектакль. Только мы вышли, я закричала: «Вот мой дом!» И кинулась прочь. Чуть под машину не попала! И сразу -- в ванную.
-- Плакать?
-- Да нет, грим снимать. Думаю: «Сейчас Катя позвонит и скажет, чтобы я пришла в театр». Слышу, звонит телефон, мама снимает трубку, а я кричу, чтобы она меня не звала.
-- Так и не поехали в театр?
-- Нет. Но и не почувствовала, что понравилась ему…
-- А он вам?
-- Я в него уже была влюблена! Помню, посмотрела фильм «Тарас Шевченко», Бондарчук мне вроде не очень понравился, но что-то в моей душе тогда перевернулось. Мне кажется, рано или поздно наша встреча должна была случиться. Мы -- как две половинки. Это был Божий промысел. Судьба! И то, что было до нашей встречи у каждого, отошло в прошлое.
-- Вы всегда понимали мужа?
-- Нам было приятно сниматься вместе у другого режиссера. Когда на Бондарчука не давил груз ответственности за всю картину, мы чувствовали себя более раскованно. Это было для нас самое счастливое время. Я же снималась у Сергея Федоровича только там, где ему нужна была актриса Скобцева. Поэтому на съемочной площадке царил дух взаимного уважения друг к другу. Никаких семейных отношений! Даже скорее наоборот -- минусовая обстановка. Бондарчук мог сказать: «Ну, пойду покурю, а вы снимите крупный план Иры». Мне было обидно, но он доверял оператору, знал, что я подготовлена. Для режиссера Бондарчука были очень важны крупные планы. Шолохов, посмотрев первые крупные планы «Судьбы человека», сказал: «Знаешь, Сергей, чтобы так написать, как ты сыграл, мне нужно три страницы текста исписать… » Муж не любил с кем-то подробно обсуждать свое творчество. Обычно говорил: «Обсудите это лучше с Ирой. Она у нас дама ученая… »
-- Намекая на ваше университетское образование?
-- На мой искусствоведческий факультет. Для великосветских девиц. Помню, у меня была практика в Третьяковской галерее -- в подвале. Там работали просто божеские люди! В белых перчаточках… Мне дали какой-то альбом и сказали: «Ирочка, этот альбом ты должна… Как это? Ин-вен-та-ри-зо-вать». Сижу. Холодно. Люди наверху ходят, только ноги видны. Мне бабушки то чаек принесут, то бутербродик. Думаю: «Мама милая, неужели моя жизнь тут и кончится?.. » Слава Богу, в то время я уже играла в студенческом театре. Там меня заметили и пригласили в школу-студию. А потом была роль Дездемоны…
-- Вас пригласил сам Юткевич?
-- На выпускном спектакле, в комедии «Беда от нежного сердца». в школе-студии МХАТа меня заметила его ассистентка. Галина Волчек играла мою маму, а я -- такую бесшабашную девчонку. Сразу после спектакля ко мне подошла ассистентка и пригласила на роль… Бьянки. Но Юткевич, посмотрев мою пробу, сказал: «А ну давайте ее попробуем на Дездемону!»
-- Тогда вы поняли, что сногсшибательно красивы?
-- Не поняла я этого! И не считала себя красавицей. Более того, общественное мнение на сей счет сослужило мне плохую службу. Я хотела играть разные роли, а мне предлагали только красавиц. Разве что в «Аннушке» сыграла простую женщину, с выщипанными бровками, совсем не красотку, и была счастлива.
Правда, недавно, посматривая картину о себе «Жизнь Дездемоны», поймала себя на мысли: «А ведь ничего Ирочка была, ничего!.. »
Выражаем благодарность руководству кинотеатра «Жовтень» за организацию интервью