В 1994 году, после раздела Черноморского флота, во время такого концерта в Севастополе украинским морякам пытались помешать насладиться искусством -- якорные цепи «Гетьмана Сагайдачного» хотели срезать, чтобы он не стал на российскую бочку
Кто-то учит историю по учебникам, кто-то -- наощупь. Известно, что далеко не всегда судьбы народов или успех того или иного дела решаются за столом переговоров или в сражении. Есть еще и скрытые резервы. Это диверсии, перевороты и другие методы, применяемые спецназом. В XX веке именно этим борцам «невидимого фронта» приписывают многие зигзаги истории. В номере «ФАКТОВ» за 16 апреля опубликованы воспоминания бывшего командира подводного спецназа СССР Леонида Губко об операциях этого спецназа на чужой территории. Но частенько им приходилось работать дома, обеспечивая безопасность флота и даже лидеров государства. Михаил Горбачев, скорее всего, до сих пор не знает, что во время путча 1991 года в море возле Фороса экипаж одной подводной лодки готов был, в случае необходимости, спасти и вывезти его, Раису Максимовну и их внучку Ксению. Отряд специального назначения борьбы с подводными диверсантами, которым командовал Леонид Губко, оказался тогда в числе тех немногих, кто сохранил верность присяге.
Сегодня капитан 1-го ранга в отставке Леонид Губко рассказывает о прошлом и настоящем подводного спецназа.
-- Летом 1991 года, когда мы вернулись из Персидского залива, мне дали три месяца отпуска, -- вспоминает Леонид Афанасьевич. -- Как-то с дочкой в шесть утра мы поехали купаться на пляж, в парк Победы. Плывем, а навстречу нам какие-то две бабушки в чепчиках. «А ты знаешь, там Горбачева где-то закрыли, какой-то переворот у нас!» -- переговариваются они между собой. Ну, думаю, надо собираться, наверное, на берегу уже ждут. И точно. Стоит такой себе в бескозырке: «Товарищ командир, вас зовут». Прихожу в политуправление крымской базы. Бог ты мой, ГКЧП присягнули все политработники и командующий флотом! Мой зам говорит: «Наверное, и нам надо». «Нет, ребята, мы с Горбачевым остаемся», -- отвечаю. А вокруг уже горбачевские плакаты снимают и портреты Политбюро вывешивают, два дежурных отделения стоят с короткими автоматами. Закрутилось. Звонит мне вице-адмирал Ларионов, заместитель командующего флотом по боевой подготовке: «Как ты там?» Я отвечаю: «Все, как положено. Мы под президентом. Никаких ГКЧП». «Тогда закройте ворота и никого, кроме хлебовозки, не пускайте… » Рассматривался даже вариант, чтобы подводная лодка, в случае чего, Горбачева с семьей контейнером вывезла из Фороса. А через четыре дня все вернулось на круги своя, полетели головы тех, кто присягал ГКЧП. Здесь было такое драматическое противостояние!
Пожалуй, столь же напряженный момент был в 1994 году в Севастополе, -- продолжает свой рассказ Леонид Губко. -- Тогда было модно устраивать концерты звезд в море, на понтоне. Корабли стояли в бухте на бочках, и их экипажи могли смотреть выступления Пугачевой, Киркорова или «На-на». В небе летали вертолеты, с которых ночью бросали розы… Просто феерия! В 1994 году опять ждали концерт и опять приказали поставить корабли. Поставили два российских, а на третью бочку пытаются ставить украинский «Сагайдачный». И тут нам почему-то дали команду срезать под водой якорные цепи и не допустить, чтобы украинские корабли стали на российские бочки. А у меня в команде большинство ребят родом с Украины. Шутят: «Товарищ командир, вам хорошо, вы фуражкой немного прикрылись». Через полтора часа такого напряжения командующие флотами Украины и России Кожин и Касатонов пришли к компромиссу, и украинским кораблям разрешили остаться. А ведь из-за дурости двух начальников могло и загрохотать! Профессионализм моряков был одинаков -- одна кузница кадры ковала, и хлопцы эти тогда только полгода как разошлись по национальным «квартирам». Ситуация действительно была критической -- флот ведь только-только поделили. Мне, кстати, обидно за Украину, которой при разделе отдали самое старье. А «лакомые» кусочки достались даже не государствам -- их просто растащили и продали.
После Второй мировой войны подразделения боевых пловцов появились практически во всех странах НАТО. Поводом к организации такого спецназа послужили успешные действия во время войны итальянских боевых пловцов, так называемых людей-лягушек, которыми командовал князь Боргезе. Успехи итальянцев были столь значительны, что им до сих пор приписывают взрыв в 1956 году в Севастополе линкора «Новороссийск», унесшего с собой 600 жизней. Согласно основной версии, это была месть итальянцев, не смирившихся с конфискацией флагмана своего флота, ставшего впоследствии «Новороссийском». После взрыва по заданию ЦК компартии начались работы по созданию оружия для борьбы с подводными террористами. Однако решение этого вопроса затянулось, и только в 1957 году приказом министра обороны и главкома ВМФ был создан «Учебно-тренировочный отряд легких водолазов Краснознаменного Черноморского флота». Вскоре были проведены показательные учения отряда, во время которых способности боевых пловцов так впечатлили отцов-командиров, что отряд легких водолазов официально стал первым отрядом по борьбе с подводными диверсионными силами и средствами. Вскоре такие же отряды появились на Балтийском, Северном и Тихоокеанском флотах СССР. Все они территориально подчинялись начальникам штабов флотов и находились в оперативном подчинении ГРУ.
По данным прессы и «хорошо информированных источников», самый крутой отряд спецназначения находится на острове Змеиный в Черном море. Из десятка избранных, которые проходят там «школу выживания», лишь три-четыре человека отбираются для выполнения заданий особой сложности. О людях с острова Змеиный ходят легенды -- якобы каждый из них в одиночку может уничтожить… 40 вооруженных человек и выжить в переделках, в которых никто не выживает. Я спросила Леонида Губко, что ему известно о рэмбо со Змеиного и об островной «школе выживания».
-- На Змеином дислоцируются части совсем другого назначения и радиопосты, -- сказал он. -- Хотя мне иногда и приходилось слышать, например, в поезде, пьяное: я, мол, со Змеиного. Но как только я спрашивал у таких героев фамилии их командиров, хвастовство прекращалось. По-моему, Змеиный просто путают с островом Майским возле Очакова.
-- А на Майском существует такой спецназ?
-- Конечно. Я сам в нем служил десять лет -- до 1981 года. Ребята с Майского всегда считались самыми подготовленными, потому что этому благоприятствовали географические условия -- в теплом море можно тренироваться круглый год. Наши группы находились в Средиземном море, при 5-ой эскадре, и деятельность наша была многоплановой -- в задачи входили проведение в случае войны диверсий. На Майском учили топографии, подводному плаванию, подрывному делу, прыжкам с парашютом и т. д. Спецназ, ориентированный на работу на чужой территории, должен все уметь. Там готовили боевых пловцов-диверсантов, прекрасно знающих, и как вести подводную войну, и как охранять объекты. В частности, когда в 1998 году на Мальте Михаил Горбачев встречался с Бушем-старшим, именно мы (тогда вместе со мной были боевые пловцы не с Майского, а из 102-го отряда, который находится в Севастополе) охраняли крейсер «Слава», на котором шли переговоры.
-- Приходилось ли общаться там с американскими коллегами?
-- Нас было около десяти человек -- все офицеры и мичманы, потому что это было задание повышенного риска и ответственности. Вокруг корабля, на котором отдыхал Горби, под водой постоянно находились два вооруженных человека. Рядом стоял американский «Бэлкнап», на котором находился Буш, а под ним точно так же, парами, ходили американские ребята. Мы заходили к ним на корабль, они -- на «Максим Горький». Конечно, у нас все было сложнее. Нам говорили: все спрятать, не говорить даже о подводных фонариках, которые изобрели в 55-м году и о которых все знали. Они же были более открытыми. Но между нами существовал четкий договор: если кто-то входит в 50-метровую зону -- на дневную видимость и гидроакустическое определение ночью! -- огонь открывается без предупреждения. К счастью, ни одного такого случая не было. Хотя в художественной литературе и писали, что мы там устроили резню. Однажды, и правда, стреляли -- показалось нам, что кто-то плывет, но поскольку после этого никто не всплыл, значит -- никого там и не было.
В Севастополе дислоцирован отряд борьбы с подводными диверсантами (Л. Губко был там начальником штаба и командиром с 1986 по 1994 год). Водолазы отряда охраняют свои территориальные воды. И хорошо охраняют. Уже 45 лет, с момента взрыва «Новороссийска», на Черноморском флоте не было ни одного подобного прецедента. Хотя для того, чтобы взорвать весь флот, по словам Леонида Губко, достаточно десяти-двенадцати хорошо подготовленных подводных спецназовцев.
Раньше под водой рядом с равелином стояли клетки с дрессированными дельфинами, вместе с водолазами охранявшими бухту. Сегодня прозрачная вода Черного моря не скрывает там ничего. Первые опыты дрессировки морских животных -- дельфинов и морских львов -- предпринял во время Первой мировой войны знаменитый Владимир Дуров. Тогда «звериный спецназ» так успешно использовали против германских кораблей и боевых пловцов, что напуганная немецкая разведка заслала диверсантов, чтобы отравить животных. На том на долгие годы с этим и было покончено -- военная доктрина Ворошилова и Буденного плохо сочеталась с подготовкой дельфиньего спецназа. Опыты, начатые Дуровым, продолжили американцы, дельфины-диверсанты которых убивали во Вьетнаме пловцов противника закрепленной на голове с помощью намордника специальной иглой, которая была связана с баллончиком, наполненным нервно-паралитическим газом. Морские животные были вне конкуренции -- совершенный от природы эхолокаторный аппарат, бешеная сила, скорость, бесстрашие…
В Советском Союзе к дуровским наработкам вернулись в 1967 году. В Севастополе на базе местного дельфинария было создано первое спецподразделение для работы с морскими животными. Программу вела лаборатория специальных видов оружия ЦНИИ N 6 ГРУ, в ней участвовали около 70 дельфинов и несколько морских львов (сивучей). Как утверждает российская газета «Версты», секретный дельфинарий возглавил выпускник Военно-морского училища и Военно-медицинской академии имени Кирова Борис Журид. Он и его коллеги научили дельфинов охранять военные объекты, разыскивать и выталкивать на поверхность аквалангистов, поражать вражеских пловцов закрепленным на спине гарпуном, устанавливать на корабли и лодки подводные мины. Экономический эффект от использования дельфинов-афалин исчисляется миллионами рублей в ценах до 1991 года.
Увы, в 2000 году 27 животных общим весом 22 тонны вместе с уникальным оборудованием отбыли в Иран вместе с Борисом Журидом и его женой Светланой. Дельфины оказались Украине не по карману -- в месяц содержание одного животного обходится в 120 долларов. Перебравшись в Иран, дельфины моментально попали под колпак американцев по классификации «военные технологии».
-- Вы знаете Бориса Журида? -- интересуюсь у Леонида Губко.
-- Знаю. Около пяти лет он руководил гражданским дельфинарием, -- говорит Леонид Афанасьевич. -- Два года назад он передал дельфинарий флотскому офицеру Жбанову и убыл с группой животных для показа их в иностранных государствах. Это и денежно, и престижно.
-- В российской прессе пишут, что он отбыл с ними в Иран -- якобы работать по военной программе…
-- Возможно. Ничего об этом не знаю. Мы тоже с дельфинами работали, натаскивали их, как служебных собак. В частности, дельфины должны были, обнаружив диверсанта, уничтожить его. На раструбе (рыле) у них крепилась заостренная пика, а над этим пробойником -- трехствольный пистолет, который при соприкосновении с объектом автоматически срабатывал, и все три пули вылетали. Кроме того, животные охраняли корабли, в частности, авианосцы, которые к нам заходили, работали с техникой, электроникой. Все вместе это называлось «биотехнической системой». Были и такие дельфины, которые занимались только поиском и подъемом боеприпасов. Они подняли очень много дорогостоящих торпед, оставшихся в море еще со времен войны. Дельфины находили их на дне и выпускали буек. Такие программы по подготовке служебных дельфинов начали реализовываться только с 1981 года. К сожалению, с развалом Союза все закончилось. Правда, уже в последние годы его существования военно-морской флот не мог вытягивать эту дорогостоящую программу. Одному дельфину только рыбы в день нужно 15--18 килограммов. А обучение? Ведь на эту программу работало около шести-восьми институтов -- из Ленинграда, Москвы, Молдавии, Армении… Жаль всего этого!
-- Что же осталось на сегодня?
-- Остались и украинское, и российское подразделения. Но подробнее о них не скажу -- это служебная тайна.
-- Боевые пловцы каких государств считаются сегодня лучшими?
-- Слава итальянцев осталась в прошлом, сейчас самые сильные пловцы -- в Англии, Германии, в Японии, Франции, Польше. (Но там их готовят как камикадзе). Возможности американских пловцов известны по войнам, в которых они принимали участие -- вьетнамской, например. Есть женские отряды, например, в израильской армии. Кстати, первыми подводными диверсантами, затопившими в Сирии наши катера, как раз и были израильские подводницы. Без дыхательных аппаратов, над водой, намазавшись гуталином и сажей, они подплыли и заминировали четыре наших почти новых торпедных катера.
-- А как устраиваются в жизни бывшие боевые пловцы?
-- Я, например, ушел из флота и сейчас возглавляю Севастопольскую водолазно-спасательную службу. У меня много бывших наших ребят работает -- гражданские не хотят поднимать из-под воды утопленников (а их у нас в год до 30 бывает), а мои могут. Они все прошли. Кроме того, бывшие пловцы создают охранные структуры, многие открыли свой бизнес.
-- Говорят, в охране Путина работают именно такие спецназовцы…
-- Не скажу. А вот в охране Хасбулатова во время кризиса 93-го года точно были. Когда Президент Украины начал отдыхать в Крыму, его тоже охраняли под водой. Некоторые из наших открывают дайвинг-центры. Например, в Балаклаву к моим ребятам в прошлом году приезжали Андрей Макаревич и Валдис Пельш. Макаревич -- водолаз прекрасный. Мы ходили с ним на глубину 30 метров, и после небольшой рекомпрессии, отсидевшись, он пошел и на 50 метров, а потом очень грамотно поднялся.
-- И в криминал бывшие спецназовцы идут?
-- Многие. Они промышляют расхищением подводных ценностей…
-- «Черной археологией»?
-- Да. Кабели поднимают со дна, антиквариат. Особенно много их в районе Евпатории или Донузлава, где поднимают золота или у нас, на Херсонесе. В районе Донузлава есть две косы, где расположены древние городища. И там на берегу стояли мальчики, которые «давали по шапке» всем посторонним, которые туда приходили. Под воду разрешали спускаться только своим. Будь ты облечен государственной властью, имей ты договор с археологами или даже сам будь археологом, -- прогоняли! Там даже уголовные дела были заведены. Раньше со дна поднимали много оружия -- как ни странно, в солидоле, в промасленной бумаге оно отлично сохранилось. Ящиками поднимали.
-- Леонид Афанасьевич, скажите, нужен ли независимой Украине подобный спецназ?
-- Не вижу необходимости. У нас ведь есть только Черное море, а обучение и содержание таких подразделений обходится очень дорого. А раньше нам приходилось работать и в Средиземном море, и в Индийском океане, и других местах. Украине это не нужно. Думаю, что в чистом виде подводно-диверсионные силы перестанут существовать. Разве что для престижа сохранят -- как подводную лодку «Запорожье»!
-- И будут у нас одна подлодка, один космонавт и один подводный диверсант?..
-- Да, чисто символически.
Из досье «ФАКТОВ»
Водолазы-диверсанты, как и водолазы-охранники, вооружены подводными автоматами (поступили на вооружение в 1975 году) и пистолетами Симонова (в 1971 г. ). Калибр пули для пистолета -- 4,5 мм, для автомата -- 5,66 мм. Длина пули -- 14,5 см, и она, по сути, является своеобразной стрелой или иглой. Огонь можно вести на всю дальность видимости под водой, а над водой -- на 50 метров. У единственного в мире зарубежного подводного пистолета «Lancget» американской фирмы МВА дальность и кучность стрелы вдвое меньше. В пистолете Симонова -- четыре ствола, затвор с четырьмя независимыми друг от друга курками. В магазине автомата умещается 26 спецпатронов.