На днях российский кутюрье посетил Киев
Мэтр появился в Киеве в рамках акции «Свято моди» по приглашению Михаила Воронина. Зачем им понадобилось совместное действо? Зайцев не видит в этом ничего удивительного: «Мы родились в один год, только я на три месяца старше, оба пробивали дорогу в жизни трудно, нам никто не помогал. Теперь мы оба признанные классики и даже ткани выбираем одинаковые!» И эта похожесть дала результат: мост между державами на уровне мэтров моды.
Зайцев сегодня, как и всегда, -- воплощенные энергия и молодость. Задорен. Элегантен. Черный смокинг плюс палестинский шарф. Под черной шапочкой-колпачком скрывал выбритую, как волейбольный мяч, голову -- всю в полоску. Зачем выбрил, спрашивается? Да как всегда у Зайцева -- захотелось эпатировать, шалить!
-- Пять дней назад я приехал из Парижа и захотелось взбунтоваться, -- рассказывает Вячеслав Зайцев. -- Мне так надоели одни и те же вопросы! Кем только меня не называют: и консерватором, и классиком, и патриархом… Вот я и взбунтовался. На прием по случаю открытия большого текстильного центра я надел одну майку, вторую, пояса невиданные, выбрил голову в полоску и пошел панковать. Все завопили: «Класс! Потряса-ающе! Как ты смог?.. »
-- А женщине эпатаж к лицу?
-- Не очень. У нас почему-то выработан стереотип женщины, которая везде врывается, как Валентина Матвиенко. Она слишком экспансивна в одежде. В политике мы воспринимаем прежде всего гармоничный образ. Потому что вызывающая одежда шокирует и отвлекает от главного -- от мысли, которая струится в лице. Глаза, рот тоже отвлекают внимание, поэтому излишний макияж опасен. Думаю, что Хакамада, которую считают элегантной, абсолютно вялая и малоинтересная! Женщина должна доставлять удовольствие при созерцании и вызывать желание слушать. Говорят, вкус молчалив. Кричит безвкусица!
-- Своих женщин вы одевали сами?
-- Ну, Марина и сама талантливейший художник. Это все теща загубила -- и отношения наши, и ее затюкала. На меня орала, как сумасшедшая. Вообще, я вам так скажу: я очень переживал разрыв с Мариной и с сыном Егором. Это и горе мое, и счастье -- иметь такого сына, сложного ранимого художника, обделенного отцовской любовью в детстве. Не по моей вине, нам же не давали видеться.
Я был дважды женат и всегда превращался в домработницу. Благодаря маме с детства приучен делать все абсолютно сам, я и готовил, и стирал, и убирал. Не терплю беспорядка и дискомфорта. Поэтому меня бесит, когда где-то брошены чулки, носки, трусы, начинаю все это убирать и превращаюсь в прислугу…
А сейчас у меня своя усадьба, огромный дом и квартиры в Москве. Везде идеальная чистота! Для меня очень важно ощущение эстетической свободы! Поэтому я принял такую жизнь.
-- И вы живете один в огромном доме? Не страшно?
-- Что вы! Последние четыре года живу в лесу, у меня дивный воздух и всегда распахнуто окно. Это такой кайф! Вы не представляете. Как в Швейцарии живу! Воздух свежайший, прозрачный, ароматный! В доме всегда чистое белье. Мать была прачкой, и в детстве, помню, накрахмаленное белье источало аромат. Я не люблю льняное, мятое белье, когда все складки ткани отпечатываются на твоем теле. Нежное тело нужно бросать в нежную постель. Чтобы отдых был коротким, но сладостным.
Еще у меня много цветов в спальне. И когда я встаю, первым делом поливаю их. Выращиваю роскошные фикусы. Помню, как в 60-х годах мы встретились с Карденом и он показал фото, где манекенщицы были сняты на фоне фикусов. Раньше в России этот цветок считался мещанским, но как только я получил возможность иметь его дома (это в 60 лет), тут же обзавелся массой фикусов. Они стоят у меня даже в душевой. И еще, хоть и живу один, большое внимание уделяю своей столовой, в которой у меня всегда накрыто на восемь персон.
-- Живете в одиночестве, а, выходит, людей любите, заранее заботитесь о гостях?
-- Человек должен в первую очередь думать о том, что он служит людям! Почему я из государственной системы перешел в службу быта в конце 70-х? Потому что, поработав в государственной системе и занимаясь роскошными коллекциями в Доме моделей на Кузнецком мосту, курируя все Дома моделей Советского Союза, я никогда не видел свою одежду на улице. И тут я понял, что… все ложь! И ушел, сжигая за собой все мосты. Мне стыдно было смотреть в глаза людям, которые хотели носить мою одежду, а я ничего не мог для этого сделать. Хотя огромное количество фабрик должны были бы делать эту одежду… В период «совка» все мы делали «три дырки, два шва». Была такая система: минимальное количество времени на одну единицу продукции.
Поэтому решил уйти в систему службы быта и с 1979 года начал новую жизнь. В 40 лет! 20 лет работаю уже в этой системе и счастлив, что наконец обрел смысл бытия, смог реализовать идею любого человека, который приходил ко мне за советом или помощью.
Сейчас посмотрел, какая империя у Воронина. Я в восторге от этого уровня! Он пошел по другой линии, создав определенную систему, на базе которой строит все свои коллекции -- жилетный метод! Воронин мог себе позволить замахнуться на масштабное, массовое производство, потому что его задача -- одеть как можно больше людей! Его одежда доступна, и это большая заслуга модельера.
-- Для наших людей классика -- это элемент хорошего вкуса, -- продолжает Вячеслав Зайцев. -- И прежде чем войти в этот сложный мир, нужно подготовиться! Ведь порой многие не знают даже, как соединить два-три цвета в одном костюме.
-- А вы сами всегда остаетесь приверженцем классики в одежде?
-- Я ношу, в основном, классические костюмы, люблю красный и черный цвета. В то же время, как говорится, к лицу люблю светлые, пастельные или черно-белые тона. Вообще, все в костюме должно идти в первую очередь к лицу! Для этого созданы шарфы и шейные платки. Я их обожаю, у меня их преогромное количество. Почему самые роскошные аксессуары у женщины украшают ее шею, грудь? Сначала прикипаешь вниманием к ним, а потом уже рассматриваешь, какие губы, какие ноздри, какие глаза!
Ведь что хорошо в классике? Мы меняем только цвет, фактуру, но внутри классического стиля всегда чувствуем себя защищенными от неприятных разговоров, да и просто комфортно. Классика -- это азбука хорошего вкуса.
-- Не хотелось ли эпатировать в коллекциях провоцирующей сексуальностью, как Мюглер или Готье?
-- Задача модельера -- дать человеку возможность кому-то понравиться. Поэтому мода и секс взаимосвязаны. Другое дело, что в СССР это скрывали. Это было непозволительно, тем более в моде: человек должен одеваться для того, чтобы достойно прикрыть свое тело и достойно работать на производстве. Когда я увидел творения Жан-Поля Готье, сказал, что этот художник создает коллекции для проституток. Безусловно, кто-то должен о них думать, поскольку они несут с собою радость обновления, массу удовольствий… После этого высказывания меня серьезно прорабатывали, вплоть до горкома партии, куда меня вызвали и сказали: «Мы вас лишаем права голоса, права выходить на сцену, встречаться с западными журналистами… » Я говорю: «Пожалуйста, встречайтесь сами».
Сейчас место Готье занял Гальяно -- это гений, взорвавший существующие стереотипы от кутюр. Он, правда, немножко сейчас задержался на этом этапе, но это потрясение. Я очень сожалею, что ушел Мюглер. В 80-е годы мы с ним были дружны, он приезжал в Москву, снимал мои модели. У него талант, как я считал, от сатаны, я был ослеплен роскошью и крайностями его понимания женщины -- рафинированной, утонченной, сексуальной, до предела напряженной.
Новое поколение дизайнеров не любит женщину. И, кстати, женщины, которые делают моду, тоже мне не нравятся. Они очень извращают представление о красоте женщины и, как правило, сами несовершенны по духу либо у них с мужиками проблемы. Вот Вивьен Вествуд -- гениальная женщина, провоцирующая все и вся, но у нее слишком много мужиков, поэтому сексуальность у нее слишком открытая. Сейчас опять начался ренессанс классики, потому как устали от буффонады, балагана, бесстыдства. Женщина должна быть тайной!
-- Все говорят о кризисе от кутюр, вы согласны с тем, что высокое шитье умирает?
-- Я считаю, что мода от кутюр должна существовать. Это как мир мечты. Я ее делаю на свои собственные средства.
-- Денежки откуда? Все-таки удовольствие дорогое.
-- У меня уже десять лет существует моя линия в Париже -- парфюм «Моя Русь». И предметы для душа и ванны. Так, за 10 лет смог построить себе роскошный музей-усадьбу… Фирма «Лореаль» фактически финансирует мои проекты, то есть купила мое имя и очень хорошо его оплачивает.
И вот неожиданно появился еще один источник финансов -- открываю свою галерею живописи. С 1991-го провел шесть выставок в Америке, которые принесли мне первые дивиденды. Живопись довольно странная и такая ирреальная, живопись снов и астральных ощущений. Если в Америке мои работы стоили от 4 до 10 тысяч долларов, то в Европе цена поднялась до 20 тысяч.
-- Говорят, что вы до сих пор одеваете таких старейшин театра, как Вера Васильева? Да еще и бесплатно -- с деньгами-то у них туго?
-- Хвастаться не буду, говорят -- пусть. Но судьбе благодарен за то, что она свела меня с такими актрисами высочайшего мастерства и роскошными женщинами, как Мария Бабанова, Любовь Орлова, Ангелина Степанова, Вера Васильева, Юлия Борисова, Людмила Максакова, Марианна и Анастасия Вертинские, Татьяна Лаврова, Галина Волчек, Марина Неелова, Алиса Фрейндлих. Так что сейчас, когда мне предлагают одевать кого-то для кадра или театра, я отказываюсь ради памяти о тех, кого так любил. Боюсь ощутить горечь разочарования.
-- Но вы-то не только актрис одевали, а еще и униформу спортсменам придумали?
-- Да, для фигуристов Бестемьяновой и Букина, Моисеевой и Миненкова. Одел членов советской спортивной делегации на Олимпиаде-80 и даже являюсь автором новой формы советских милиционеров! Что же вы хотите? Я был главным советским модельером, мне приходилось разные вещи делать. Но при этом на рожон лез постоянно: жене Брежнева я по идеологическим причинам отказал. Лизоблюдом никогда не был! Всегда говорил правду-матку. А когда в 1988-м году мне подсадили в Дом моделей директора -- жутко пошлую тетку с халой на голове, я ей сказал: «Убирайтесь, я сам буду директором!» Хоть сам ни черта не понимал. В деньгах и технике я полный ноль.
-- И в автомобилях тоже?
-- Визуально я оцениваю их красоту, люблю «мерседесы». Изгибы, переливы… Сам езжу на «Паджеро», но могу и на «четверке». А если говорить утилитарно, ценю в машине одно: чтобы можно было зайти и выйти!