Брошенный в роддоме Сорик, о котором «ФАКТЫ» писали в сентябре прошлого года, живет теперь с бабушкой, ходит в школу и мечтает стать пожарным
Судьба маленького Сори Калиниченко, оставленного матерью в роддоме, сложилась очень непросто. До трех лет в крови мальчика были антитела, свидетельствующие о наличии ВИЧ-инфекции, и все это время он жил в отдельном больничном боксе. После снятия страшного диагноза врачам немало пришлось потрудиться, чтобы выходить ребенка: частые простуды, пневмонии, вывих тазобедренных суставов (мальчик почти не ходил). В больнице его и увидела 60-летняя Анна Гнатовская. И жалость к темнокожему ребенку, непохожему на других детей, а потому вдвойне одинокому, лишила ее покоя и сна. Теперь они живут вместе. Анна Николаевна учится быть бабушкой, с каждым днем все больше убеждаясь: счастье слышать Сорькино «бабуля!», видеть его белозубую улыбку, чувствовать его ручонки, обнимающие шею, стоит того, чтобы взвалить на себя груз испытаний и проблем.
Жизнь Анну Николаевну никогда не баловала. В детстве у нее были явные способности к иностранным языкам, но мама сильно болела, и, стремясь к самостоятельности, Аннушка после восьмилетки пошла в библиотечный техникум. Уже работая в читальном зале Дома офицеров, закончила иняз Днепропетровского университета.
Детей ей, к сожалению, Бог не дал. С мужем они расстались. И мысль, что нет у нее ни сына, ни доченьки всю жизнь бередила душу женщине. Видя по телевизору брошенных ребятишек, она каждый раз долго не могла прийти в себя. Наверное, эта жалость и привела ее к недавно открытому на жилмассиве Тополь детскому дому. «Это судьба», -- подумала Анна Николаевна.
Воспитанники интерната играли во дворе и, увидев, что из-за металлической ограды за ними наблюдает женщина, ринулись к забору.
-- Мама, ты к кому пришла?! -- первым подбежал худенький стриженый мальчик с огромными карими глазами.
А она, не в силах справиться с волнением, только молча протянула детям руку с лежащими на ладони конфетами.
С того дня Анна Николаевна к расположенной рядом с домом остановке троллейбуса неизменно шла «в обход» -- мимо детского дома, где ее уже поджидала ребятня. Она теперь каждый вечер что-то стряпала на кухне, чтобы утром раздать малышам печенье, пирожки, коржики. А еще через некоторое время ей разрешили брать ребятишек по очереди домой на выходные. Попадая в больницу, подопечные Анны Николаевны тут же звонили: «Бабушка, приезжай!» И она несла гостинцы не только для «своих» детдомовцев -- на всю палату, по рассказам ребят зная, как обидно, когда к кому-то приходят, а к тебе -- нет.
Впервые Анна Николаевна увидела Сорика, зайдя в больничную палату к своим маленькими друзьями. Мальчика привезли с тяжелейшей пневмонией, он даже не поднимался с койки, грустно наблюдая, как раздает всем пирожки чья-то бабушка.
-- А ты чей? -- спросила она у Сорика, почти уверенная, что он ответит ей по-английски: мамин. В самом деле, откуда взяться в днепропетровском детдоме маленькому мулату? Но ребенок взглянул на нее с такой тоской, и такое море одиночества открылось ей в черных, как спелые вишни, глазах, что она все поняла без слов. А на следующий же день поехала в расположенный довольно далеко от родного микрорайона детдом, где жил Сорик.
-- Мальчик почти не ходил, -- рассказывает Анна Николаевна. -- Но когда я, взяв на работе отпуск, повезла его в «Соленый лиман» на грязи, он быстро пошел на поправку. Хорошее питание, лечение сделали свое дело -- Сорик вернулся практически здоровым.
Потом была долгая эпопея с переводом Сори Калиниченко в детдом, расположенный ближе к дому Анны Николаевны. Гнатовской даже пришлось обратиться за помощью к губернатору области Николаю Швецу. Мальчика перевели, но отношения у Анны Николаевны с детдомовским руководством почему-то испортились. Ей перестали давать ребят на выходные, а Сорику даже запретили подходить к ограде, когда приходит бабушка. Возможно, впервые женщина подумала о том, что не только мальчик нуждается в поддержке и общении с нею, но и она не представляет теперь своей жизни без этого ребенка.
Она вспоминала, как дружно жили они в санатории: Сорик старательно учил английский, с утра до вечера рисовал в тетрадке машины и повторял за нею слова молитв, когда она просила Бога исцелить этого ребенка, дать ему здоровье.
В первый раз в оформлении опекунства над Сори Калиниченко ей отказали, объяснив, что в ее возрасте поздно брать на воспитание шестилетнего ребенка. Все знакомые тоже твердили в один голос: «Зачем такие хлопоты, да еще с твоим больным сердцем? Не разрешили -- и ладно. Все, что не делается, -- к лучшему». Имей она возможность видеть его хоть изредка, наверное, смирилась бы с решением опекунского совета. Но, зная, как Сори ждет ее за закрытой дверью детдома, надеется и верит, что у него есть бабушка Аня, она не находила себе места.
Купит в киоске яркую машинку и только потом спохватится: а как же передать Сорику? Экономит-экономит до пенсии последнюю десятку, а затем вдруг вместо хлеба наберет сгущенки: вдруг Сорика дадут на выходные -- чем угощать?
Многие считают ее необычной, как бы не от мира сего. Но, возможно, мы слишком редко встречаем в сегодняшней жизни людей, действительно бескорыстных, самоотверженных. Разве это так уж странно: пожалеть одинокого ребенка, не отступиться от него, вопреки запретам.
Не отступилась и Анна Николаевна. Правда, прежде она поехала в Троицкий собор к отцу Георгию -- посоветоваться. Выслушав пожилую прихожанку, священник сразу даже не нашел, что ответить. И лишь на следующий день сказал: «Благословляю вас, это благое дело».
Неожиданная сложность возникла у Анны Николаевны с жэком. Из-за долгов за коммунальные услуги ей не дали справку с места жительства, без которой в опекунском совете не станут и слушать. Погасить все сразу она не могла: пенсия плюс зарплата университетской библиотекарши -- это чуть больше 300 гривен. Выход нашли коллеги по работе: «Давайте создадим кассу взаимопомощи, а первый взнос -- Анне Николаевне».
Все решилось в считанные недели. 4 октября она пришла в детдом, чтобы забрать Сорика. Когда мальчик пулей вылетел из группы и повис на шее у бабушки, она отбросила последние сомнения.
Конечно, новая роль дается Гнатовской нелегко. Жаловаться Анна Николаевна не любит, да и не хочется ей расписывать трудности, недостаток опыта, материальные проблемы именно сейчас, когда их семейная жизнь с Сориком только начинается. Можно догадаться, как трудно менять в этом возрасте привычный, спокойный жизненный уклад на постоянную готовность быть рядом с бедовым, непоседливым мальчуганом. Сорик то плохую оценку из школы принесет, то после уроков завеется к кому-нибудь в гости, а бабушка его ищет.
Внук очень любит гулять, но на детской площадке возле дома мальчишки часто дразнят его. «Пойдем со мной на улицу?» -- хитро просит Сорик, когда все уроки уже сделаны. И если бабушка, начинает собираться, мальчишка победно кричит: «Yes!». Знает, что уж она-то сумеет его защитить от обидчиков.
Старушки, сидящие на скамеечке у детской площадки, раньше интересовались: «Это сын вашей дочери?». «Нет, -- гордо отвечала Анна Николаевна. -- Это мой внук». «Дай Бог вам здоровья и терпения», -- слышала она пожелания.
Кстати, если с первым у Анны Николаевны есть проблемы, то уж терпения, вижу, ей не занимать.
-- Энергия из Сорика так и брызжет, -- смеется бабушка Аня, -- на месте ни секунды не усидит. Отдать бы его в спортивную секцию, где-то на нашем Тополе и, желательно, бесплатно. Я думаю, из него бы вышел толк. У внука явные способности к гимнастике или единоборству. Да и мужская рука тренера ему бы не помешала.
Сорик охотно демонстрирует спортивные достижения: садится на шпагат, ходит колесом, делает «лягушку». Действительно, очень гибкий и сильный. Но вытянуть дорогую спортивную секцию бабушка вряд ли сможет. А Сориной пенсии -- 83 гривни -- не хватает даже на питание. В первые месяцы Гнатовской доплачивали 18 гривен опекунских, а потом их отменили, объяснив: «Если бы вы на ребенка 80 гривен получали, а не 83, тогда было бы положено».
Экипировать первоклассника с ног до головы, когда он к тому же каждый день теряет в школе то шапочку, то тетрадки, дело нелегкое. Мир, конечно, не без добрых людей. Соседка подарила Сорику игрушечную пожарную машину и самосвал. Коллеги Анны Николаевны, узнав, что сироте не отдали в детдоме даже школьный рюкзак, принесли целый ворох одежды и пять (!) рюкзаков.
Как придется дальше решать все эти проблемы, Анна Николаевна сейчас старается не думать. «Будь что будет, -- говорит она, -- сегодня главное, что Сорик чувствует себя счастливым, и мне нужно это ощущение в нем сохранить.
-- Тебе с бабушкой хорошо? -- спрашиваю его.
В ответ мальчик с расплывшейся до ушей улыбкой запрыгивает на спину бабушки и обхватывает смуглыми ручонками ее шею.
-- В детском доме мальчишки дрались, а одна девочка забирала у нас печенье. А тут я один ребенок, мне бабушка мороженое покупает, -- гордо сообщает он.
Анна Николаевна мечтает, что Сори станет когда-нибудь хирургом, и она будет им гордиться. Но мальчишка, увидев однажды во время прогулки пожарное депо и даже посидев в кабине пожарной машины, куда его пустили на минутку, представляет себя только мужественным огнеборцем.
-- Пожарным, так пожарным, -- соглашается Анна Николаевна. -- Лишь бы человеком хорошим вырос.
-- Я вырасту, бабушка, -- серьезно обещает Сорик. -- И даже полы научусь мыть. Вот увидишь…