Тридцать лет назад на экраны страны вышел первый отечественный телесериал
Создатель картины Татьяна Лиознова тяжело болеет и уже пятнадцать месяцев не выходит из госпиталей. Она почти не встречается с журналистами и не дает интервью, сделав для лишь нас исключение по просьбе друга, директора «Информкино» Вячеслава Шмырова.
-- Хочу вернуть вас, Татьяна Михайловна, в весну. Хотя бы ненадолго.
-- О чем вы? Я фактически обезножена, передвигаюсь на инвалидной коляске. Голова, правда, пока не подводит, но и в этом мало радости: в моем возрасте и состоянии мысли посещают не самые веселые.
-- А с помощью телевизора отвлечься не пробовали? К примеру, взяли бы да пересмотрели «Мгновения».
-- Я же сказала, что не выжила из ума. Зачем тратить время на фильм, снятый сто лет назад? И раньше-то смотрела его по необходимости, проверяла реакцию зрителей на увиденное.
-- Говорят, первым картину показали Андропову. Якобы ему на дачу возили по две-три смонтированные серии, и глава КГБ решал, что убрать, а что -- оставить.
-- Ерунда! Мне об этом ничего неизвестно. Знаю другое: Брежнев каждый вечер неотрывно сидел у телевизора, не пропуская ни одной серии, после чего звонил председателю Гостелерадио Лапину. Очень переживал из-за происходящего на экране. Случалось, даже плакал. Однажды так расчувствовался, что побежал к домашней аптечке, желая выпить сердечных капель, но по ошибке схватил слабительное… Еще был случай, когда Леонид Ильич позвонил актрисе Градовой, игравшей радистку Кэт, стал расспрашивать о здоровье, о детях, успокаивать. Он не видел разницы между артисткой и ее героиней.
-- А еще рассказывают, генсек хотел дать звезду Героя Советского Союза Вячеславу Тихонову.
-- Не в курсе, кто и что хотел, но факт: Штирлиц действительно стал Героем. Правда, Социалистического труда. А мне за картину дали орден Октябрьской революции. Видимо, в ЦК КПСС посчитали, что при создании фильма актер важнее режиссера… Конечно, это был удар. Таких пощечин мне пришлось вынести немало. Лучше уж рассказывать курьезные эпизоды. К примеру, Фидель Кастро какое-то время недоумевал, почему на каждом вечернем заседании кубинского правительства не досчитывается нескольких ключевых министров. Наконец Фиделю шепнули, что ответственные товарищи сбегают домой, чтобы посмотреть по телевизору новый советский фильм о разведчиках. Кастро поступил радикально: потребовал привезти ему картину и устроил просмотр для членов правительства. Всех двенадцати серий сразу!
Что же касается Андропова, то он просил изменить в фильме две детали: убрать из титров фамилии реальных консультантов с Лубянки, поскольку это были действующие офицеры разведки, и добавить эпизод о рабочем движении в Германии. Мол, в сериале слабо отражена роль немецкого пролетариата.
Первое пожелание мы выполнили легко, а над вторым пришлось голову поломать. К счастью, вспомнила, что у меня есть кадры хроники с Эрнстом Тельманом. Мы ловко вмонтировали эту сцену в уже готовую серию. Еще, помню, телевизионное начальство насмерть стояло, чтобы в картине не появился Молотов.
-- Почему?
-- Может, потому, что он был еще жив. В итоге важную для развития сюжета мизансцену вручения ноты советского правительства английскому послу пришлось снимать в урезанном виде, показывая Молотова со спины.
-- Вы были готовы к успеху фильма?
-- Нет, конечно. Мы многим рисковали. Тогда ведь о съемках телесериалов все знали понаслышке, но в итоге наш расчет оказался верен. Люди поверили в экранных героев, им понравилась выбранная нами интонация. Зрителей подкупала и иллюзия документальности картины. Чтобы создать ее, пришлось просмотреть десятки километров военной кинохроники -- нашей и немецкой. Иной раз от увиденного становилось дурно, выбегала из зала, чтобы не упасть в обморок, но все равно заставляла съемочную группу, включая артистов, ездить в Красногорск, в архив кинофотодокументов.
-- Вы смотрели и фильмы Лени Риффеншталь?
-- Конечно. Она необычайно красиво снимала парады наци. Огромная людская масса, гигантская силища!
-- Вот-вот! Культ силы. Может, и вам, Татьяна Михайловна, по-женски нравились военные, пусть даже и в форме эсэссовцев? Черные мундиры, портупея, фуражки с высокой тульей, витые погоны…
-- Слишком примитивное объяснение! Ни о каком поклонении перед внешней атрибутикой и речи не было. Но в картине действительно есть эпизоды, которые я снимала с особой любовью. Сцены празднования Штирлицем 23 февраля в книге Юлиана Семенова нет. Как и встречи с женой в кабачке «Элефант». Это я придумала, добавила в сценарий.
-- Красиво, но, извините, неправдоподобно.
-- Откуда вы знаете? В процессе работы над фильмом я общалась с нашими разведчиками, они рассказывали более потрясающие истории. Например, один из них видел жену буквально пару секунд -- в окне проходящего мимо поезда. Стоял на перроне и даже не мог махнуть рукой вслед…
Что же касается моего личного отношения к мундирам и портупеям нацистов, то не забывайте: у меня на войне погибли отец и три маминых брата. Папа отвоевал на фронтах первой мировой и после ранения плохо слышал, его не должны были призывать, но он записался в добровольцы. В июне 1941 года я работала старшей пионервожатой в подмосковном лагере, не могла бросить ребят и вернулась домой, когда папа уже ушел на передовую. Он погиб в том же 41-м… Знаете, тот, кто пережил войну, никогда ее не забудет. Это вечная боль и рана.
-- Простите, что разбередил.
-- Чего уж теперь? Весь этот разговор -- одно сплошное воспоминание…
-- Сколько времени, Татьяна Михайловна, шла работа над картиной?
-- Фиг его знает! Года три, наверное. Сериал показали почти сразу, как мы закончили монтаж. Успех был ошеломляющий. Съемочную группу несколько раз представляли к наградам, но потом передумывали. Ленинскую премию не дали, Госпремию СССР… Наверное, начальство рассуждало, что детектив -- низкий жанр, не заслуживающий такой чести.
-- А правда, что вы вычеркивали фамилию Таривердиева из списка представленных к Госпремии РСФСР?
-- Нет, список составлял и утверждал Лапин. Но с Микаэлом действительно получилась грустная история…
Таривердиев написал хорошую музыку, правда, почти сразу после выхода картины пошли разговоры, что мелодия очень похожа на «Историю любви» Мишеля Леграна. Я старалась защитить Таривердиева, как-то даже спела со сцены обе мелодии, чтобы показать их различия. Защищала, может, и потому, что сама настояла, чтобы Таривердиев писал музыку к «Мгновениям». Он был тогда весьма популярен и востребован, и мне пришлось его уговаривать. Композитор отказывался, приводя весьма своеобразный довод: мол, он не пишет для фильмов, в которых снимают Сталина. В итоге мы все же договорились. Точнее, я решила, что договорились, а Таривердиев сочинил две мелодии и самоустранился. Музыка в этой картине играет большую роль, и я рассчитывала на помощь профессионала.
-- И вы психанули?
-- Ничуть. Отнеслась к происходящему как к чудачеству. Но когда Микаэл привел другого композитора, не выдержала и популярно объяснила, что в фильме будет только музыка Таривердиева или ее не останется вовсе. Обиженный Микаэл пытался жаловаться на меня директору картины.
И на перезаписи «Мгновений» Таривердиев не появился ни разу, что совсем уже непростительно. Чем, вы думаете, закончилась эпопея? После выхода картины Микаэл дал интервью, где рассказал, что это была необычная работа, поскольку впервые в жизни ему пришлось монтировать музыку к уже завершенному фильму. Представляете? Фантастика!
-- А с поиском исполнителя песен проблем не возникало?
-- Мы перепробовали всех лучших певцов Советского Союза. Называйте любое имя -- не ошибетесь. Трошин, Мулерман, Лещенко…
-- Магомаев?
-- Это статья особая. Считаю, отечественное кино потеряло в лице Муслима отличного актера. Красавец, фактурный, характерный, с замечательным голосом… Очень хотела снять его в какой-нибудь картине, мы даже обсуждали это. Не случилось. Но уж в том, что песни в «Мгновениях» должен исполнять Магомаев, я не сомневалась. Встретились, я рассказала, что у песен в моем фильме весьма жесткие берега, что мне нужна не демонстрация голосовых данных, а внутренняя энергия, нерв. Словом, добивалась вполне определенного звучания. Магомаев сказал: «Наверное, не справлюсь». Постаралась развеять сомнения, и мы начали записываться. Первый дубль, второй, третий… И тут Муслиму пришло приглашение из Италии -- стажировка в «Ла Скала». Вылет -- через сутки. Что делать? Решили работать до конца: успеем! И действительно: талантливый человек, Магомаев последнюю пробу записал блестяще, но… перепутал слова в заключительном куплете. Бросились искать свободную студию, умоляли руководство Дома звукозаписи дать еще хоть четверть смены, но все было забито… На следующий день Магомаев улетел в Милан, прося обязательно его дождаться. Однако производство фильма -- конвейер, разве можно его остановить?
-- И тогда возник Кобзон.
-- Кстати, единственный, против кого категорически возражал Таривердиев: они из-за чего-то поссорились накануне. Когда записывался Иосиф, мне приходилось расставлять на лестничных клетках кордоны, извещавшие о приближении Микаэла. Прямо, как в фильме: «Штирлиц идет по коридору… » Я прятала Кобзона от Таривердиева!
-- А почему Иосиф Давыдович в титры картины не попал?
-- Я же объяснила: кино -- это процесс. Когда заказывались титры, фамилия исполнителя песен еще не была известна. Позже справедливость восстановили…
-- Вы недавно отказались сниматься в документальном фильме к юбилею Вячеслава Тихонова. Обиделись?
-- При чем здесь это? Меня никто особенно и не звал на съемки.
-- Не простили вы Тихонову звезду Героя, ох, не простили…
-- Не коллекционирую я старые уколы судьбы, поймите! Хотя, если вдуматься, формулировка в указе о награждении меня орденом Октябрьской революции звучит издевательски: «За активное участие в создании картины».
-- Все равно что отметить писателя за участие в создании книги…
-- Ну да. Только к Тихонову это отношения не имеет, не он же решал, кому давать, что и за что…
-- На место Штирлица много претендентов было?
-- Несколько актеров с равным успехом могли справиться с этой ролью, но некоторые уже играли нечто подобное, а Тихонов был свободен и от других съемок, и от работы в театре. Кинопробы я не любила, больше доверяя фото. Особой дружбы с актерами никогда не водила и после «Мгновений» общалась с Тихоновым преимущественно по делу -- когда надо было ехать куда-нибудь с творческим вечером. На бесплатные выступления даже не приглашала, обычно звала Броневого, тот мне не отказывал, наверное, в благодарность за первую большую роль в кино.
-- Но сегодня и Броневой вроде бы на вас дуется. Знаете причину?
-- Глупости это, в которые я не вникаю. Помню, Броневой звонил и жаловался, что не может с женой выйти из дома: у подъезда толпа поклонников. А через какое-то время уже сокрушался, что люди на улице перестали его узнавать… Актеры как дети, по большей части, дурные дети…
-- Вы давно кочуете по больницам. Кто-то из съемочной группы «Мгновений» вас навещает, Татьяна Михайловна?
-- Нет. Тихонов изредка звонит, Табаков… Сейчас вот Олег оплатил месяц моего пребывания здесь. Девяносто тысяч рублей. Сумма!
-- А за показ фильма телеканалы вам что-нибудь платят?
-- Ни копейки. Ни мне, ни артистам. Ни за «Мгновения», ни за «Три тополя на Плющихе», ни за другие мои картины. А вот уродующую все рекламу вставлять не забывают, безбожно кромсают фильмы… Я уже на все махнула рукой, ни у кого ничего не прошу. И милости не жду. Вы тут про весну говорили, а у меня давно осень на дворе, глубокая осень…