Спортсмены все же решились на это восхождение после гибели своего товарища Владимира Пестрикова
На прошлой неделе на родину вернулась сборная Украины по альпинизму, которая провела более полутора месяцев в Пакистане в горном массиве Каракорум. Спортсмены, разделившись на две команды, совершили сложнейшие восхождения: на одну из самых высоких гор мира Хидден Пик (8068 метров) и шеститысячник Транго Тауэр (6257 метров), последние 2250 метров до «макушки» которого пришлось карабкаться по отвесной скале. Это была настоящая эпопея: четверо спортсменов 22 суток жили на каменной стене, даже на ночь не снимая с себя страховочные системы. Пока скалолазы не спустились в лагерь, им не сообщали, что при подъеме на Хидден Пик погиб мастер спорта из Днепропетровска 40-летний Владимир Пестриков, а капитану его группы одесситу Владиславу Терзеулу камнем перебило руку.
«ФАКТЫ» рассказывали, что 15 июля во время акклиматизационного выхода из базового лагеря погиб под лавиной участник Национальной экспедиции «Украина--Каракорум-2003» Владимир Пестриков. Но команда продолжила восхождение на Хидден Пик, посвятив победу памяти товарища. Каково было альпинистам после трагического случая не отказаться от намеченной цели? Об этом мы и спросили капитана команды, заслуженного мастера спорта 50-летнего Владислава Терзеула.
-- После того как из больницы городка Скарду, куда на вертолете доставили Володю Пестрикова, нам сообщили, что жизнь ему спасти не удалось, мы собрались в лагере, чтобы решить, продолжать ли восхождение, -- рассказывает Владислав Терзеул. -- Это было нелегко -- мы были потрясены случившимся, кроме того, невольно появилось тревожное ожидание еще каких-то несчастий. Из оцепенения нас вывели гиды-пакистанцы и друзья из других экспедиций: «Зачем вы сюда приехали и ради чего погиб Володя?» Я сразу решил продолжать восхождение, так как поставил перед собой задачу -- подняться на все четырнадцать восьмитысячников мира. Если бы мы отступили, мне все равно пришлось бы возвращаться к Хидден Пику. Он стал для меня тринадцатым -- как тут не поверить, что число это несчастливое.
-- Как погиб Пестриков?
-- В том месте ежедневно проходят десятки человек -- в это время года в Каракорум приезжает много экспедиций. Надо же было такому случиться, что, когда там шли наши ребята, многотонная масса льда рухнула с полукилометровой высоты. Ее удар был похож на мощный взрыв -- ударная волна, отбросившая альпинистов на несколько десятков метров, и разлетевшиеся, словно от разрыва снаряда, осколки, которые смертельно ранили Володю. Шедший с ним в связке Сергей Ковалев, слава Богу, не погиб, но получил травмы. Его также доставили в больницу в Скарду.
Я в том злополучном выходе не участвовал -- накануне камнем мне рассекло руку. Мне тогда не повезло -- нужно было проскочить склон рано утром, пока не пригрело солнце и не начались обвалы. Под град камней я попал, не дойдя примерно тридцати метров до безопасного места. Камень, весивший килограмма два, угодил по левой руке, порвав мышцы до кости. Рана была шириной почти в три пальца. Врач Георгий Таран и ассистировавший ему альпинист Сергей Пугачев целый час делали мне операцию на обычном столе в базовом лагере. Хотя обезболивающего у них хватало, но для «подкрепления» анестезии ребята налили кружку спирта. Сцепив зубы, я перенес операцию в походных условиях более-менее нормально. О больнице я и слышать не хотел -- бывало, прежде я получал в горах травмы, но с маршрута не сходил. Рану мне «залатали» мастерски, и уже через неделю, когда мы решали, продолжить ли восхождение, я мог двигать рукой, но работать ею в полную силу не получалось.
В это время руководитель экспедиции Валентин Симоненко был по пути на родину -- он председатель Счетной палаты Украины, и его вызвали на работу. По телефону он спросил меня: «Ты просишь разрешить восхождения, а можешь ли гарантировать безопасности на 100%?» Но ничего нельзя знать наперед, тем более в горах. Я дал гарантию на 99%.
Вообще, чтобы подняться на высоту восемь тысяч метров, полагается неделю, а то и больше пожить в лагере на высоте семь--семь с половиной тысяч метров для акклиматизации. Мы решили проигнорировать правила: мол, раз гора нас «давит», то и мы в долгу не останемся -- совершим дерзкое восхождение с пяти с половиной тысяч до вершины одним махом. Полагались на то, что для акклиматизации хватит времени, проведенного на высоте пять тысяч метров. За пятеро суток мы поднялись до «макушки» Хидден Пика и еще за двое спустились в базовый лагерь. На спуске ребята устали, требовали отдыха, но я чуть ли не со скандалом настоял, чтобы мы как можно быстрее проскочили то место, где погиб Володя Пестриков. Перенапряжение дало себя знать уже в лагере -- у меня разболелась травмированная рука, у ребят проявились другие недуги.
До вершины дошли трое: я, мастера спорта Сергей Пугачев из Донецка и Николай Горюнов из Киева. А молодому альпинисту Михаилу Евчеву не хватило сил, чтобы преодолеть последних двести метров, отделявших его от вершины. В городе это не расстояние, но на высоте почти восемь километров это трехчасовый путь, отнимающий массу сил. Ведь в горах каждое движение из-за нехватки кислорода дается с трудом.
-- В каком режиме вы шли?
-- На маршрут выходили в пять утра, а на ночлег начинали устраиваться около шести вечера. Нужно было вырубить во льду площадку под палатку, растопить снег, приготовить еду, так что на отдых и сон оставалось всего 5--8 часов. Впрочем, сна в традиционном понимании в тех условиях не бывает. В горах это можно назвать забытьем. Но и впасть в него нужно уметь. Я, например, представлял, что кошу траву на лугу. Под монотонные «взмахи» косы забывался часа на три. Затем приходилось придумывать другой сюжет.
25 июля, когда команда Владислава Терзеула вернулась в базовый лагерь, группа во главе с 42-летним мастером спорта Владимиром Могилой прошла чуть больше половины пути по отвесной стене Транго Тауэра (эта гора находится примерно в полусотне километров от Хидден Пика). Четверо спортсменов жили на скале, словно на необитаемом острове -- надеялись только на себя, а с группой Терзеула общались по рации через гида-пакистанца, который дежурил в базовом лагере.
-- Хотя нам не сообщили о случившемся с Володей Пестриковым, мы догадались по разговорам, что кто-то погиб или сильно ранен, -- говорит Владимир Могила. -- Но мы ни о чем не расспрашивали, понимали: ребята берегут наши нервы.
-- Перед отъездом в экспедицию вы говорили, что одной из основных проблем многодневного подъема может стать нехватка воды: ведь высоко в горах круглый год полно снега, а на скале его почти нет…
-- Когда мы увидели скалу «живьем», а не на снимках, обнаружили на ней участки намерзшего льда и неровности, залепленные снегом. Так что бутылки пополняли водой на восхождении и больше 20 литров с собой не тащили. А вот с запасом продуктов просчитались. Точнее, подъем занял значительно больше времени, чем мы предполагали, поэтому на последнюю неделю нам не хватило сухарей, колбасы, сала, чая, сахара, концентратов супов… Осталась только вермишель быстрого приготовления. Но и ее пришлось экономить: завтракали, разделив содержимое одного пакета на двоих, и работали на этом «топливе» до вечера. На ужин -- те же полпачки вермишели каждому. Давно я не испытывал такого сильного голода. После спуска в лагерь аппетит несколько дней был просто волчьим.
Спуск -- он занял два с половиной дня -- выдался особенно тяжелым, ведь к тому времени мы очень устали, да и голод давал о себе знать. Груз снаряжения казался неподъемным. Вдобавок ухудшилась погода: на скале -- снег и пронизывающий ветер, в лагере -- дождь. Впрочем, радость после успешного завершения экспедиции ничто омрачить не могло.
-- Раз вода на скале была, то, вероятно, вы имели возможность не отказываться от соблюдения правил личной гигиены. Скажем, один альпинист, у которого я недавно брал интервью, рассказывал, что перед сном он мыл ноги снегом, а днем, когда пригревало солнце, его команда купалась в снегу -- кто по пояс, а кто и голышом.
-- А мы, признаться, даже зубы не чистили. Как принимать снежную ванну, если ты круглые сутки находишься в беседке -- опоясывающей системе ремней, которые крепятся к страховочной веревке? Из-за этого не переодевались даже ночью. За 22 дня я снимал одежду лишь раз -- когда с подъемом высоты стало холодно, мне пришлось надевать третьи штаны. Так что соблюдение правил гигиены ограничивалось лишь сменой носков, да и то не каждый день. Впрочем, в горах чисто и холодно, поэтому пачкаешься и потеешь мало.
-- А как же в туалет ходили?
-- При нашем питании такая необходимость возникала нечасто. Приходилось выкарабкиваться из штанов…
-- … и справлять нужду, зависнув над пропастью?..
-- Именно так. Лишь однажды на нашем пути оказалась достаточно обширная «полка», на которой можно было поставить палатку, а, спустившись на соседнюю «полку», сделать свои дела.
-- После возвращения со скалы вы, как космонавты, учились вновь ходить?
-- Адаптации особой не понадобилось, но все испытывали тогда прямо-таки наслаждение от ходьбы по ровной поверхности.
-- Как организм переносил условия высокогорья?
-- Хотя перед подъемом мы несколько недель провели в лагере, адаптировались к нехватке кислорода, «горная болезнь» при подъеме все же чувствовалась. Чем выше забирались, тем тяжелее давалось каждое движение, дыхание сбивалось даже от небольших нагрузок -- скажем, в палатке во время сна перевернешься на другой бок, и появляется одышка. К тому же допекало неизбежное высоко в горах обезвоживание организма и как следствие -- почти не проходящая жажда. Впрочем, у каждого была фляга с водой, ее нужно было держать ближе к телу, чтобы вода не замерзла -- температура круглосуточно была минусовая.
-- Вы сильно мерзли?
-- Днем, когда теплее, да еще двигаешься, занят работой, холод донимал несильно, а вот ночью мерзли порядком, особенно ноги. Палатку взяли самую легкую, однослойную. Утром электронный термометр -- он у меня установлен в наручных часах -- показывал 4--4,5 градусов мороза. Это лишь на пару градусов выше, чем было на улице. За ночь внутренний свод палатки обмерзал коркой льда, которая крошилась на нас, как только мы начинали шевелиться. Приходилось даже одевать на спальные мешки биваки -- непромокаемые чехлы.
-- За взаимоотношениями членов команды во время вашего восхождения наверняка с интересом понаблюдали бы психологи, ведь это был настоящий эксперимент по совместимости характеров…
-- Когда четыре мужика долгое время находятся в экстремальных условиях и не общаются с другими людьми, могут возникать серьезные конфликты. Мы осознавали это, и вопрос о психологической совместимости был для нас ключевым. Поэтому выбор пал на, как у нас говорят, «схоженную» команду друзей-одесситов. Я, Алексей Жилин, Виталий Яречевский и Александр Лавриненко побывали вместе в бессчетном количестве восхождений, знаем, как ведет себя каждый в той или иной ситуации. Конечно, бывает, что кто-то чем-то недоволен, но зла друг на друга никогда не держим.
-- Что из себя представляет вершина Транго Тауэр?
-- Обычный каменный гребень. Мы там сфотографировались и, не задерживаясь, отправились в обратный путь.
-- Вам полагается премия за успешное восхождение?
-- Федерация альпинизма и скалолазания Украины полностью оплатила наше участие в экспедиции (по словам председателя федерации Валентина Симоненко, речь идет примерно о 100 тысячах долларов. -- Авт. ) и выплатила скромную премию.