Ровно девять лет назад, 5 декабря 1994 года, в Будапеште ядерные государства предоставили Украине гарантии ее территориальной целостности в обмен на отказ от ядерного оружия
После распада Советского Союза на его территории оказалось четыре государства с ядерным оружием: Россия, Украина, Казахстан и Белоруссия. Нашей стране достался третий по численности в мире ядерный потенциал. Вашингтон это весьма насторожило, ведь Соединенные Штаты Америки добивались сокращения количества ядерных держав. Их позиция полностью совпадала с мнением тогдашнего российского руководства, которое хотело аккумулировать весь ядерный запас бывшего СССР на территории России. А Украина, Белоруссия и Казахстан обязаны безвозмездно(!) передать ей все находящиеся на их территории ядерные боезапасы. Руководство Белоруссии и Казахстана не возражало, а вот Украина, где сразу же после объявления независимости разразился мощнейший экономический кризис, не могла позволить себе отказаться от возможных дивидендов от ликвидации ядерного оружия. Тем более, что вклад нашей страны в создание этого оружия, главным образом носителей, был весьма значительным. Позиция официального Киева, вызвавшая жесточайшую реакцию со стороны США и России, нашим отечественным дипломатам, участвовавшим в тех переговорах, стоила не одного седого волоса и здоровья. О том, как наша страна отказывалась от ядерного оружия, «ФАКТАМ» рассказал участник тех событий, первый министр иностранных дел независимой Украины Анатолий Зленко.
-- Анатолий Максимович, а может не надо было нам отказываться от своего ядерного потенциала? Ведь уважают только сильные державы?
-- Сейчас мало кто знает, что в начале 90-х проблема ядерного разоружения напрямую связывалась с темой государственной независимости нашей страны. Вопрос фактически стоял так: либо отказ от ядерного оружия и признание Украины полноправным членом мирового сообщества, либо его сохранение и вероятность мировой изоляции. Запад, в первую очередь Соединенные Штаты, настаивали на том, чтобы ядерный потенциал СССР сконцентрировался в одних руках -- в России. В общем, США вместе с Россией работали над реализацией этого плана, опосредованными союзниками были и западноевропейские государства. Словосочетание «ядерное оружие» всплывало в их сознании после слова «Украина» с таким же завидным постоянством, как у собаки Павлова появлялась слюна после включения лампочки. Образно говоря, наша страна очутилась в положении небольшого и не нового корабля, окруженного как минимум тремя авианосцами.
-- И что же нам предлагали?
-- То же, что и Белоруссии и Казахстану -- безвозмездно отдать свое ядерное оружие без каких-либо гарантий национальной безопасности, без определения источника финансирования программы сокращения и ликвидации ядерного оружия. Но ведь Украина, получив в наследство от СССР третий по численности в мире ядерный потенциал, несла значительную часть финансовых расходов, связанных с его содержанием, обслуживанием и т. д. Сюда же можно добавить и экологические проблемы. Поэтому свернуть оружие и разрешить без каких-либо условий вывезти его, оставив отравленные ракетным топливом ангары, ненужные шахты и очень сложное ракетное топливо, стало бы для Украины не только неприемлемым, но и политически и экономически несправедливым вариантом. Отказываясь от ядерного оружия, мы рассчитывали на адекватную политическую и материальную компенсацию. Однако на фоне белорусского и казахского вариантов официальный Киев превратился в своеобразного нарушителя спокойствия в идиллической и мирной картине безусловной концентрации ядерного потенциала СССР в одних руках -- российских.
Мы выступали против этого. Об уровне противодействия со стороны США и России нашим планам свидетельствует и такой факт. Заместитель госсекретаря США в администрации Билла Клинтона Строуб Телбот в своих мемуарах цитирует Бориса Ельцина: «Украина обманывает весь мир, сталкивая лбами американцев и русских, а мы ничего не можем сделать с этим злом». Скажу откровенно. Слова о том, что нам удавалось играть на противоречиях американцев и русских, звучат для меня, как для дипломата, довольно-таки утешительно. Но как человек, который в то время был причастен к реальной политике, хочу подчеркнуть, что этот комплимент был несколько надуманным -- мы всегда стремились к честности. Сталкивать кого-либо лбами не входило в наши планы. Мы отстаивали интересы своего молодого государства и делали это, как умели и могли.
Вспоминаю, какая проводилась в отношении Украины мощная информационно-идеологическая обработка. В американских и российских средствах массовой информации последовательно создавался образ Украины как государства, не придерживающегося взятых на себя обязательств, имеющее «великодержавные амбиции», «пренебрежительно относящееся к точке зрения международного сообщества». Не хочу называть известных политиков, которые иногда прибегали не совсем к лестным высказываниям в наш адрес. Но мы выстояли и не капитулировали перед этим давлением, а американцам пришлось смириться с тем, что в ядерных вопросах с нами нужно говорить как с государством, решающим свою судьбу самостоятельно.
-- И как американские и российские дипломаты оценили нашу стойкость?
-- Приведу такой пример. 23 мая 1992 года в Лиссабоне представители России, США, Украины, Казахстана и Белоруссии подписали протокол, регламентирующий ряд важных вопросов, в том числе право собственности Украины на ядерное оружие, которое находилось на нашей территории. В тот день мы отрабатывали положения этого проекта. Как я уже упоминал, Украина была единственным государством, которое, в отличие от Белоруссии и Казахстана, до конца отстаивало свои интересы. Переговоры в формате Украина--США--Россия оказались на грани провала. На протяжении дня главы делегаций трех стран пять раз садились за стол переговоров и пять раз расходилась ни с чем. Во время последней встречи госсекретарь США Джеймс Бейкер начал было терять контроль над собой. Когда в очередной раз он высказывал свое недовольство, перемежая его угрозами (было непонятно, то ли в мой адрес, то ли в адрес Украины), я оставался невозмутимым, что еще больше злило госсекретаря: «Украина все время создает трудности! Она идет против международного мнения! Она блокирует важные переговоры! Мы будем принимать меры… ». Одним словом, Бейкер был на грани отчаяния. Мне даже показалось, что в его глазах я превратился в некое воплощение мирового зла, которое цинично противостоит божественному воинству во главе с самим Джеймсом Бейкером Третьим. Российский министр иностранных дел Козырев как настоящий дипломат тонко оценил ситуацию и все воспринял молча. А может, это был тот случай, когда украинцы и американцы столкнулись лбами, а россияне тихо этому порадовались?! Поняв, что Бейкер может наговорить вещей, о которых потом пожалеет, я решил прервать переговоры и молча вышел из комнаты. Позже госсекретарь успокоился и работал как ни в чем не бывало. Однако, по-моему, он переступил ту грань, которую профессиональный дипломат не имеет права переступать, -- перестал излучать улыбку, которая всегда сопровождала его при нормальных переговорах, беседах или встречах.
В тот же вечер в зале отеля «Ритц» под романтическим названием «Зимний сад» был подписан долгожданный документ, именовавшийся Лиссабонский протокол и ставший очередным шагом в отстаивании интересов нашей страны. В нем фактически признавалось право собственности Украины на ядерное оружие, находящееся на ее территории. Однако, еще раз подчеркну, далось это отнюдь не просто. Сама церемония подписания проходила в молчаливой и натянутой обстановке, без привычных аплодисментов и бокалов шампанского. В зале царила тишина. Журналисты так и не дождались от нас никаких заявлений. Со стороны могло сложиться впечатление, что не дипломаты выходят после переговоров, а пациенты разбегаются после посещения стоматолога.
-- Анатолий Максимович, почему Джеймс Бейкер так себя вел? Я знаю, что он в своих мемуарах весьма нелестно отзывался о вас из-за постоянных попыток пересмотреть ранее согласованные позиции по ядерному разоружению. Он же приводит слова тогдашнего российского министра иностранных дел Козырева о том, что общение со Зленко хуже, чем «переговоры с болгарскими коммунистами»?
-- Дело в том, что до подписания протокола Бейкер звонил мне в Киев чуть ли не каждый день, а то и несколько раз на дню, согласовывая те или иные вопросы, касающиеся тематики ядерного разоружения Украины и, конечно, проекта упомянутого протокола. В чем-то я соглашался с ним, в чем-то нет. Однако он, по-видимому, посчитал, что мое личное положительное восприятие каких-то его аргументов автоматически означает согласие Украины. Я ему объяснял, что я -- только глава внешнеполитического ведомства, окончательное же решение зависит о Президента и парламента Украины. А Верховная Рада, нужно сказать, занимала довольно-таки жесткую позицию в отношении требований США как по сокращению количества, так и по выводу ядерного арсенала из нашей страны. Поэтому я был только исполнителем воли высшего руководства государства. Все это и вызывало такую бурную реакцию со стороны американского дипломата. К тому же он проявлял чрезмерную поспешность и пытался упростить некоторые важные вопросы, а то и истолковывать их на свой манер. Это нами отбрасывалось, а в итоге удалось наметить политическую линию и заставить наших партнеров вести с Украиной переговоры как с равноправным субъектом.
-- Анатолий Максимович, как вы сейчас считаете, не продешевила ли Украина, отказавшись от ядерного потенциала?
-- Вы знаете, сейчас есть разные точки зрения. Может, и продешевила. Но я хочу сказать, что тогда мы получили максимально от того, что могли получить. Я напомню, что на ликвидацию ядерного оружия наша страна получила около 375 миллионов долларов финансовой и технической помощи. Хотя эта сумма была на порядок ниже необходимой, больше от американцев получить было невозможно. Кроме того, Украина заручилась гарантией всех ядерных государств относительно своей территориальной целостности, что и было закреплено меморандумом в Будапеште. А главное -- мы наконец-то смогли открыть двери для вхождения Украины в систему цивилизованных государств, где никогда не нашлось бы места сверхвооруженной ядерными боеголовками стране.