Скандально известный украинский постановщик взялся за… «Ромео и Джульетту»
После гастролей Харьковского академического драматического театра имени Т. Г. Шевченко в Москве столица России еще долго визжала от восторга и… поливала грязью украинского режиссера Андрея Жолдака. Он уже давно мог привыкнуть к совершенно полярным мнениям о его творчестве. Ну не понравился «Гамлет» Калягину, ну возмутился Солженицин «Одним днем Ивана Денисовича»… То ли еще будет! Но Жолдак легко раним и страшно обидчив.
Через год истекает его контракт с харьковским театром. Что будет дальше -- вопрос. Андрей перевез в Харьков жену, двоих сыновей и собаку Фанни. Его постоянно приглашают ставить за рубежом иностранные продюсеры. Но Жолдаку по-прежнему безумно хочется признания у себя на родине…
-- Да… оскандалился ваш театр с Солженицыным.
-- На самом деле ничего страшного не произошло. Более того, когда организаторы везли нас в Москву, я просил, чтобы сообщили Солженицыну, что я поставил его вещь. Но они не захотели рисковать -- спектакль ведь очень противоречивый.
-- Это еще мягко сказано…
-- Ну, вот. С другой стороны, я в свое время, когда его выпускал, поручил завлиту театра связаться с агентами Солженицына по авторским правам. Но… Это тоже не было сделано. А я не проконтролировал. Увлекся репетициями…
-- То есть вы ехали в Москву, понимая, что за этим может последовать скандал.
-- И мы, и организаторы фестиваля это понимали. Скандал разгорелся, за ним последовала дискуссия об авторских правах. Ведь Солженицын так и ответил, что, если бы к нему обратился молодой экспериментальный режиссер, он не разрешил бы калечить свою повесть. Сложный вопрос! Собственно, мне ничего не оставалось делать, как написать письмо Солженицыну с извинениями за нарушение авторских прав. Главный редактор «Известий» съездил к нему на дачу под Москвой, прочел письмо, и уж потом Солженицын дал «добро» на публикацию. Потом его перепечатали многие газеты, даже «Нью-Йорк-таймс». Кстати, в Вене в мае состоится большой театральный фестиваль, который будет открывать наш театр постановкой «Один день Ивана Денисовича».
-- Не боитесь шокировать неподготовленную венскую публику?
-- Они ждут нас с нетерпением! К нам в Харьков уже приезжали несколько продюсеров смотреть спектакль. Все в восторге! Предложили играть спектакль на заброшенной фабрике в Вене -- это единственная такая фабрика в столице Австрии. Теперь будут перекрашивать цеха. Сейчас там зеленые стены, а я хочу, чтобы все было серое. Клетки поставим… А от метро до этих цехов-сцены будут стоять голые статисты -- как скульптуры. 25 голых мужчин через каждые 100 метров! Как знаки: это дорога на спектакль!
-- Нет, все-таки хорошо, что Солженицын этого не увидел…
-- Слава Богу, мы получили его благословение и разрешение играть пьесу. Лично я, увы, с ним так и не встретился. К нему вообще допуск ограничен. Но, думаю, мы будем переписываться.
-- Кстати, вы разбередили душу театрального мэтра Александра Калягина.
-- Каюсь, что спровоцировал сложившуюся ситуацию. И Калягин, который сейчас возглавляет Союз театральных деятелей России, действительно написал письмо-протест против моего театра. Он пришел во МХАТ посмотреть «Гамлета. Но… ушел в конце третьего акта, громко хлопнув дверью…
-- Даже «хлопнув»?
-- Да! Надолго Колягина не хватило, и он вылетел из зала с большим шумом! А потом написал статью, дескать, Жолдак разрушает русский театр. Мол, такие инъекции в славянский театр, как его «Гамлет», не нужны. А еще что театр Жолдака не любит человека, поэтому он опасен для российской культуры. И опять в прессе завязалась полемика. Мнения разделились. Волчек Калягина не поддержала…
-- Не испугалась влиятельного коллеги?
-- Я сам спросил у Галины Борисовны: «Не боитесь?» Ответила, что у нее свое мнение. И Волчек, и Райкин приняли мои спектакли. Кстати, две недели назад в Киеве у меня были переговоры с Галиной Борисовной. Она хочет, чтобы я поставил у нее спектакль. Пока не могу сказать, какой, но это будет крупный экспериментальный спектакль с ее артистами и Лией Ахеджаковой в одной из главных ролей.
-- С Калягиным не встречались с глазу на глаз?
-- Нет, там была другая история. Его любимый актер Симонов вел заочные переговоры с Калягиным, чтобы я поставил в его театре «Этсетера» спектакль. И тот заочно согласился. Добавив: ну, давай, я посмотрю одним глазиком на этого феноменального Жолдака! Потом Симонов мне позвонил, ругался всякими бранными словами и признался, что лучше бы он его не вел! Но это меня не очень-то расстроило, потому что в Москве случилось нечто большее. Я помирился с моим учителем -- режиссером Анатолием Васильевым. Он подарил мне икону. И после «Гамлета» мы с ним, закрывшись в его кабинете, до трех часов ночи пили водку. Он мне сказал, что его театр открыт для меня всегда! Это очень важно для меня. Ведь, когда я девять лет назад улетал ставить спектакль в Париж и просил благословения Васильева, он мне его не дал. Тогда представлять меня в Париж прилетел Кшиштоф Занусси… В общем, в результате всех скандалов, связанных с гастролями Харьковского театра, нам поступило предложение в конце февраля опять привезти «Гамлета» в Москву!
-- Представляю себе радость Калягина…
-- Лучше не надо. Кстати, во МХАТе -- я этого не ожидал -- после «Гамлета» 15 минут была овация! Мои актеры плакали…
-- Они, наверное, молятся на вас!
-- Уж этого я не знаю. Только доносы все равно пишут. Мол, не хотят принимать участие в смерти украинского театра, что я эмиссар американской разведки. Конечно, это безумно мешает работать! Артистам приходится в свою очередь писать коллективные письма в министерство культуры в мою поддержку. Да ладно… Зато только в этом году харьковский театр побывал с гастролями в 11 (!) странах мира. Раньше актерам такое даже присниться не могло!
-- И дорого стоит пригласить на гастроли ваш театр?
-- Ну-у, не дешево. Надо везти как минимум 70 человек. Декорации -- 12 тонн. Вот и считайте. Когда я выпускал «Гамлета», все смеялись, говорили, никто нас не возьмет. Чепуха! Нас приглашают в Германию, Швейцарию, Литву… Теперь я в Харькове, как клуб «Динамо» в Киеве. Эдакий лейбл города. Меня узнают на улицах все -- от грузчика вокзала до автозаправщика. О харьковском театре пишут ведущие газеты мира! Три спектакля, которые я поставил в театре, собирают столько, сколько 30 старых постановок. «Гамлет» и «Один день… » -- аншлаговые спектакли. «Месяц в деревне» Тургенева собирает 60 процентов своего зрителя. И меня это безумно радует. Такая вот ситуация… Хотя, конечно, все это могло бы быть в Киеве.
-- Действительно, почему не в столице?
-- Это вопрос к Богдану Сильвестровичу Ступке. Еще до Харькова я говорил с ним. Мол, Вика работает в театре, я мог бы пойти к вам очередным режиссером. Я ни на что не претендую! Ставил бы один спектакль в год, уезжал бы работать за границу… Но знал бы, что нужен и дома. Но мне Ступка сказал: «Два лiдера в театрi -- це неможливо!» Я ответил: «Ну, спасибо за откровенность!»
-- И после этого…
-- Мы с ним встречаемся, мило общаемся. Но когда я год назад сказал, что хочу поставить у него спектакль, потому что многие актеры Театра Франко до сих пор любят меня, Богдан Сильвестрович ответил: «До 2005 року все зайнято! Пiсля 2005-го приходь!»
-- Как продвигается сценарий мюзикла «Тузла»?
-- Да это был пиар-ход. По крайней мере, с моей стороны. Мне позвонил Дима Киселев, попросил подумать. Я согласился, хотя, наверное, зря. По крайней мере, театральные критики меня уже достали. Но я всем говорю, что, если и буду делать такой проект, то только художественный. Никакой политики.
-- Говорят, вы опять замахнулись на Шекспира…
-- Буду ставить «Ромео и Джульетту». Уже готовятся декорации. Это будет мой са-а-амый экспериментальный спектакль харьковского периода! Конечно, по мотивам знаменитого произведения.
-- Даже боюсь себе представить, что там может быть…
-- Ой, там такое будет! Ничего пока не расскажу. Но очень интересно!
-- Через год заканчивается ваш контракт с харьковским театром. Что дальше?
-- В принципе, я так полюбил этих артистов, что мог бы продлить контракт еще на два года. Меня там уже понимают с полуслова.
-- Собаку до сих пор водите на репетиции?
-- Конечно! Фанни чувствует себя хозяйкой театра.
-- Что это за история с фильмом, который вам не дали снимать на Киностудии А. Довженко?
-- История очень странная. Год назад Министерство культуры Украины предложило мне снять фильм. Я подал заявку. Фильм назывался «Корова». О том, как девочки в семье алкоголиков воруют корову, затаскивают ее к себе в квартиру, чтобы убить и мясо продать на базаре… Пока «Корова» проходила все инстанции, пошли письма. Мол, корова -- это Украина, Жолдак хочет ее убить и поиздеваться над нами. Мне предложили поменять тему. Я решил снимать «Месяц в деревне», и всех это устроило.
Мне выделили 353 тысячи долларов. Это минимальные деньги, за которые можно снять кино. Недорогое. Мы запустились и поехали в Болгарию писать сценарий. За это время восемь режиссеров и худсовет Киностудии А. Довженко объединились, написали письма в разные инстанции с просьбой остановить съемки фильма. Мол, Жолдак хочет украсть государственные деньги. Бред! Защищали меня только два человека -- Роман Балаян и Кира Муратова. Череватенко мне кричал: «Ми не дамо тобi, щоб ти зняв, як… » И воспроизвел вполне натурально известные телодвижения. Я был в шоке! Короче, фильм приостановили. Сказали, до следующего года, но мне, честно говоря, не верится. Я уже и Татьяну Друбич пригласил на одну из главных ролей… По мне эта ситуация так сильно эмоционально ударила, что я даже заболел.
-- Но ведь на Киностудии А. Довженко поменялось руководство. Не пробовали обратиться к новому директору?
-- Я позвонил Виктору Приходько, поздравил его с назначением. Мы ведь люди одного поколения, я был уверен, что он меня поддержит. А Виктор мне отвечает: «Андрей, у нас новая программа. Меня теперь не интересуют фильмы. И ты мне неинтересен! Моя задача, чтобы у студии брали в аренду камеры, цеха, людей… У тебя есть деньги? Бери и снимай, что хочешь!» Я ему: «Помоги запуститься, ведь под меня дают деньги!» «Еще раз повторяю: ты для меня такой же, как все. Понял?» Так и поговорили…
-- Значит, еще не все вас гением считают…
-- Одни называют меня гением, другие -- фальшивкой, пустышкой. Я выбираю золотую середину. Потому что, если я буду реагировать на «пустышку», просто получу инфаркт. У меня сейчас начался очень важный период в жизни. Мне исполнился 41 год, и вдруг случилось, наверное, то, что должно было произойти еще в возрасте Христа! Для меня приобрела смысл моральная сторона жизни! Я говорю это искренне, я же жесткий парень, но я заметил, что, когда совершаю нехорошие поступки, то бумерангом -- через какое-то время! -- что-то происходит и со мной. Раньше говорили: «Жолдак идет по трупам!» Теперь бывают моменты, когда я беру паузу и осматриваюсь вокруг, стараюсь понять, что может произойти со мной.
-- Стали добрее к людям?
-- И внимательнее. Наверное, набираюсь мудрости…