Через три часа самолет Ан-140, в котором летели украинские и российские специалисты из Харькова в Исфахан, исчез с экранов радаров
Сорок дней назад сразу в 44 семьи из нескольких городов Украины и России вошло горе. Вечером 23 декабря 2002 года украинский самолет Ан-140 врезался в вершину каменистой горы, не долетев каких-то семидесяти километров до Исфахана, где несколько лет назад Украина и Иран организовали совместное производство нового пассажирского лайнера. Самолету не хватило шести-семи метров высоты.
Кроме экипажа, жены и семилетнего сына представителя запорожского завода «Мотор-Сiч» на Исфаханском авиазаводе, в катастрофе погибли свыше 30 ведущих украинских и российских авиаспециалистов. Среди них заместитель генерального конструктора Авиационного научно-технического комплекса имени О. К. Антонова, он же генеральный директор программы сотрудничества украинской и иранской авиапромышленностей по производству Ан-140 Ярослав Голобородько и заместитель главного конструктора, руководитель программы создания этого самолета Виктор Шишков.
Их гибель генеральный конструктор АНТК имени О. К. Антонова П. В. Балабуев назвал тяжелейшей утратой для отечественной авиационной науки и промышленности.
-- С Ярославом Дмитриевичем Голобородько мы учились вместе в Харьковском авиационном институте, -- рассказывает ведущий инженер-конструктор АНТК Станислав Емельянов. -- Позвольте дальше называть его просто по имени. Я старше Ярослава на три года, да и он был, несмотря на быстрый служебный рост и высокую должность, простым, доступным человеком, не любил церемоний, в кругу друзей и однокашников предпочитал общение на равных. Умел выслушать и уважал мнение рядового рабочего или инженера.
Родился Ярослав в 1931 году на Полтавщине в семье агронома и сельской учительницы. Мальчишкой хлебнул горя во время оккупации. Немцы преследовали семьи коммунистов, и Ярославу с мамой не раз приходилось прятаться по чужим людям от полицаев.
Жили мы с ним в общежитии в одной комнате, делились последним куском хлеба.
Ярослав был рослым, физически сильным парнем. Спортом не особенно увлекался, больше любил шахматы и книги. В то время среди молодежи была популярна игра «гнуть салазки». Это когда на парня неожиданно набрасывается другой, а чаще всего двое-трое, хватают за шею, туловище и пытаются голову пригнуть к коленям. Вы знаете, к Ярославу никто с этой шуткой не лез. И, думаю, не только потому, что он был силен физически. Скорее всего, из уважения к нему как к духовно сильной, авторитетной личности. Недаром он стал «прочнистом», то есть еще в институте избрал своей основной специализацией расчеты прочности деталей и узлов самолета, чтобы они могли выдерживать в полете и при посадке различные нагрузки и перегрузки и при этом были достаточно легкими. Очень непростое и ответственное дело. Не каждому инженеру давалось.
Однажды во время сессии случилось ЧП: Голобородько не явился на экзамен по теоретической механике! Это могло закончиться «двойкой», лишением стипендии. Мы нашли его в библиотеке: «Ты что, с ума сошел?» -- набросились мы с товарищем на него. «Я не готов к экзамену, надо еще почитать», -- спокойно ответил Ярослав. Он не умел хитрить, ловчить, изворачиваться. И преподаватель оценил такую честность, принял экзамен в другой день.
Но я вам скажу, что это у Ярослава, пожалуй, был единственный, исключительный случай. Позже он стал образцом пунктуальности.
-- Это уж точно, -- говорит дочь Галина, инженер-конструктор АНТК. -- Помню, в детстве зимы были посуровее, более снежные, и отец в выходные любил со мной и братом Витей (ныне кандидат физико--математических наук, старший научный сотрудник Института ядерных исследований. -- Авт. ) ходить на лыжах. Перед выходом сам натирал лыжи специальной мазью и нас научил это делать. Причем у него было несколько ее разновидностей для разной погоды -- для мокрого снега одна, для сухого -- другая… А когда возвращались домой, заставлял тщательно очищать лыжи от снега. Даже если мы уставали. Все приговаривал: «Любишь кататься -- люби и саночки возить».
-- Строгим был отцом?
-- Нет, вы знаете, маму мы побаивались больше, если набедокурим. Отец никогда не повышал голос, всегда говорил спокойно и убедительно. Даже когда Витя в студенчестве закурил и позже, когда внука Юру еще школьником застукал с сигаретой. Юра сейчас студент факультета кибернетики КГУ.
-- А сам Ярослав Дмитриевич курил?
-- Нет, никогда. И к спиртному относился равнодушно. В праздники мог немножко выпить.
-- Как вы с ним познакомились? -- спрашиваю супругу Веру Васильевну, тоже всю жизнь проработавшую в ОКБ (так раньше назывался АНТК).
-- Ярослав приехал к нам в ОКБ после ХАИ в 1954 году. Я -- чуть позже. Однажды комитет комсомола проводил совещание, в тесной комнате всем пришедшим места не хватало. И так получилось, что нам с Ярославом пришлось сесть вдвоем на один стул. Наверное, после того все и началось. Он был скромным, хорошим парнем. Не очень разговорчивым, можно даже сказать, молчуном. Но если что-то намечал…
Словом, где-то через год знакомства мы с Ярославом поженились. Сняли комнату у хозяйки. Потом нам дали комнату в коммуналке. Там Витя родился. А затем и Галя.
Ярослав очень любил детей. Но по роду службы ему часто приходилось ездить в длительные командировки. У меня даже есть блокнот, в котором я записывала, сколько времени муж отсутствовал дома. Иногда выходило до 250 дней в году! Причем командировки иногда были очень тяжелыми -- в Сибирь, на Север. К тому же он часто летал на расследование тяжелых летных происшествий. Там такого насмотрелся! Но дома ничего нам не рассказывал, берег. Помню, Ярослав вернулся аж черный из-под Харькова, когда разбился пассажирский Ан-10. В той катастрофе погибли знаменитый в начале 70-х пародист Чистяков и большая группа детей, направлявшихся на летний отдых в Артек. Наверное, после этого у мужа началась стенокардия. Но он не любил болеть.
-- К командировкам мужа вы привыкли?
-- Нет! Они всегда были для меня пыткой. Тогда ведь мобильников и такой, как сейчас, связи не было. Улетели мужики -- а сели? Позвонить не отовсюду можно было. И вот это вечное ожидание, хоть работа и забота о детях отвлекали. Но тревога все равно точила душу.
Олег Константинович очень ценил Ярослава. После Воронежа поручил ему организовать и возглавить службу эксплуатации экспортной техники. Антоновские самолеты покупали более тридцати стран.
И стал летать мой Голобородько по всему миру. Вот эти слоники, черепахи, крокодильчик -- это все сувениры из Индии, Африки, Латинской Америки, -- отовсюду, где летали наши «Аны».
Вскоре Ярослав почувствовал, что полученных в институте знаний по английскому языку ему явно не хватает. И, будучи уже зрелым семейным человеком, он пошел на трехгодичные курсы. А поскольку жили мы тогда в тесноте, по вечерам изучал английский в ванной. И во время командировок не разлучался со словариками, разговорниками.
-- Вы помните первую загранкомандировку мужа?
-- Да-а! -- говорит Вера Васильевна. -- Первый раз Ярослав полетел в Париж на авиационную выставку. Когда они вернулись, встретила я одного из участников той командировки, а он говорит: «Ну, Вера, муж тебя, наверное, больше любит, чем мы своих жен: купил тебе духи «Шанель», а они столько стоят!»
Ярослав и в самом деле был очень внимателен и ко мне, и к детям. В годовщину свадьбы всегда цветы дарил. И по дому, когда был свободен, помогал. А когда я недавно попала в больницу с инсультом, поднял на ноги всех, узнал, какие лекарства нужны, каждый день всех обзванивал, приезжал. Купил тонометр и, когда меня выписали, регулярно сам измерял у меня давление. Я каждой женщине пожелала бы такого мужа.
-- Главным языком, которым владел Голобородько, на мой взгляд, было его удивительное умение располагать к себе людей, основанное на человечности и компетентности, преданности делу, -- рассказывает заместитель генерального конструктора Игорь Павлов. -- Помнится, в 1979 году нам надо было организовать производство легкого пассажирского самолета Ан-28 в Польше. Руководить переговорами с польской стороной Антонов поручил Ярославу Дмитриевичу. И он провел их блестяще, с полным пониманием всех тонкостей, на ходу решая даже те вопросы, которые выходили далеко за рамки его компетенции. Самолет пошел в серию.
Другой случай. В 1989 году после многолетнего политического противостояния в Китай была направлена первая делегация авиационных специалистов СССР, которую тоже возглавлял Ярослав Дмитриевич. И там переговоры под его руководством прошли успешно. Но самое интересное то, что, снова попав в эту страну спустя 13 лет, в прошлом году, я был приятно поражен: в Китае и сейчас помнят не только фамилию, но даже имя-отчество Ярослава Дмитриевича! Впрочем, его запомнили и полюбили, наверное, во всех странах, где ему довелось побывать по долгу службы.
Ярославу Дмитриевичу предлагали высокий пост в Москве, в министерстве, но он отказался. Его родной стихией был коллектив нашего ОКБ. Я считаю, нам повезло, что посчастливилось работать с таким прекрасным человеком.
-- Какие-то предчувствия, приметы, вещие сны незадолго до трагедии были?
-- Да нет вроде, обычная командировка, к которым нам не привыкать. В тот же Иран оба погибших не раз летали…
-- У меня тоже никаких предчувствий не было, -- говорит Вера Васильевна. -- Вечером муж позвонил мне из поезда: дескать, все нормально, едем с Шишковым, утром будем в Харькове, еще оттуда позвоню.
А из Харькова он почему-то не позвонил. Позвонил в два часа дня уже из Турции, где самолет сел на дозаправку. Голос спокойный, говорит, что находимся в Трабзоне на берегу моря, здесь тепло, плюс восемь градусов. И потом прозвучала фраза: «Ну все. Это мой последний звонок… »
Что еще сказать? Я была очень счастливым человеком…
-- Кажется, еще вчера мы с Виктором Владимировичем жили в одной комнате общежития ХАИ, -- рассказывает авиационный инженер Олег Лосев, сокурсник Виктора Шишкова. -- На моих глазах рождалась их с Людой, будущей женой, любовь. У него, парня, увлеченного учебой и наукой, опыта общения с девушками практически не было. Полюбив Люду, Витя очень переживал, боялся чем-либо испортить их отношения. Увидев, что он, обычно порывистый, энергичный, иногда грустит, думает о чем-то, мы, соседи по комнате, быстро «раскололи» его. И он делился самым сокровенным, спрашивал, как лучше поступить в той или иной ситуации. Чистая у него была душа. Мы радовались, что Люда оценила лучшие его качества. А их у Виктора было хоть отбавляй.
Вырос он в селе Алябьево под Курском. Еще в девятом классе сконструировал и построил аэросани. И учился отлично! Деканат назначил его старостой нашей группы -- мы радовались, ибо Шишков был настоящим лидером, хотя и не стремился к этому.
Вместе с группой студентов построил небольшой двухместный гидросамолет ХАИ-30, ставший его дипломным проектом. Так этот самолет, за создание которого Виктора наградили медалью ВДНХ СССР, потом долгие годы использовался для обучения летчиков!
После института нас направили в Киев: Витю с Людой и других наших ребят -- в ОКБ, меня -- на соседний авиазавод. Наши фирмы тесно сотрудничали, вместе изготавливали первые опытные образцы самолетов Ан-72, Ан-32, Ан-124 «Руслан», Ан-225 «Мрiя» и другие машины. В их создании принимал непосредственное участие и молодой инженер Виктор Шишков. Причем предложенные им технические решения часто были изобретениями, то есть совершенно новым словом в авиационной науке. Их у Виктора два десятка.
В 1982 году, когда начал летать первый «Руслан», надо было помочь организовать его серийное производство на Ульяновском авиапромышленном комплексе, и Шишков поехал туда на несколько лет ведущим конструктором. Затем стал начальником конструкторского отдела, заместителем главного конструктора по самолету Ан-180, главным конструктором ульяновского ОКБ.
Но, рассказывали наши товарищи, в Киеве о нем помнили. Его уважали П. В. Балабуев и его заместители, тот же Голобородько. Они видели в Шишкове очень перспективного руководителя.
Впрочем, он и человеком был очень интересным. Спроектировал и практически сам построил дачу. Вместе с сыном Андрюшей рыл траншеи, заливал фундамент, клал кирпичи, плотничал, столярничал, варил. Особенно гордился собственноручно сделанным металлическим ограждением балкона, которое не отличишь от дорогой художественной ковки.
Витя жалел, что не научился играть на каком-нибудь музыкальном инструменте. Очень любил музыку, песни Андрея Макаревича, имел неплохой слух. В хорошую погоду они с Людой собирали на даче друзей, жарили шашлыки, я играл на баяне, пели. Шишковым особенно нравилась песня «А белый лебедь на пруду… » Не верится, что Витя не допел свою песню…
-- Чем Витя меня увлек? -- спрашивает вдова В. В. Шишкова Людмила Александровна, инженер-конструктор АНТК. -- Еще в колхозе, когда мы студентами ездили на уборку картошки, вечерами мы с ним прогуливались под дождем, а Витя рассказывал мне о звездах. Мы учились в одной группе. А на пятом курсе поженились.
И я, и Витя рано остались без родителей и все трудности преодолевали вдвоем. Вырастили детей. Старшенькая, Наташа, тоже окончила ХАИ и работает у нас на АНТК. Сын Андрей через месяц защищает диплом в Киевском национальном авиационном университете.
Виктор очень любил семью, детей. Всегда помогал ребятам в учебе. Если удавалось, мог погонять с сыном в футбол или хоккей. На работе, которой Витя отдавался самозабвенно, он строил большие самолеты. А дома отдыхом считал время, когда корпел над расчетами конструкции нового легкого гидросамолета «Дельфин».
Очень любил что-то делать своими руками в доме, особенно на даче. У него были светлая голова и золотые руки. А когда уставал физически, брал с полки книги по аэродинамике. Его интересовали также заметки об НЛО и прочих аномальных явлениях.
Виктор находил удивительное в самом неожиданном. Например, в том, что такая дата, как 20. 02. 2002, встречается только раз в тысячу лет и нам повезло быть тому свидетелями.
Да, 2002-й оказался для нашей семьи очень насыщенным годом: дочь вышла замуж, в ноябре родился внук Богданчик, в декабре нам с Витей исполнилось по пятьдесят. 16 декабря, когда Виктор вернулся из серии командировок в Харьков, Красноярск, Якутск, мы отметили его юбилей, и он улетел в Казахстан. Оттуда вернулся 21-го, немного опоздав на мой юбилей. Зато в первый раз увидел внука! И в последний…
Вечером следующего дня за ним заехал Ярослав Дмитриевич Голобородько. Оказалось, что мы проводили их в вечность. А мне все кажется, что их командировка просто затянулась, и я услышу звук открывающегося замка.
Снится ли он мне? Нет. Наверное, потому, что в последнее время мне не спится…