55 лет назад в СССР провели денежную реформу
На протяжение многих десятилетий советское государство и его граждане вели азартную игру «Кто на ком больше сможет нажиться». В декабре 1947 года очередной ход сделало государство: было объявлено о проведении денежной реформы. В том, кто в результате оказался в выигрыше, разобрался российский журнал «Власть».
«В детстве мне приходилось слышать рассказы о том, как во время денежной реформы в декабре 1947 года в Тбилиси спекулянты, не сумевшие обменять старые рубли на новые, выбрасывали чемоданы с деньгами в Куру, -- делится воспоминаниями журналист «Власти» Евгений Жирнов. -- А старые коммунисты, ностальгировавшие по сталинским порядкам, без тени сомнения рассказывали байку о министре финансов СССР Арсении Звереве, который на время подготовки обмена во избежание утечки информации запер жену в ванной и приказал сделать то же самое своим заместителям».
Реформа 1947 года была, несомненно, одной из самых запоминающихся. Несмотря на то, что Наркомфин заверил руководство страны, что в ходе обмена денег никаких накладок не будет.
В субботу 13 декабря 1947 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «Об отмене карточной системы и денежной реформе»:
а) утвердить проект постановления Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары»;
б) постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) передать 14 декабря в шесть часов вечера по радио, а в центральной печати (»Правда», «Известия») опубликовать 15 декабря следующие документы:
1) постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары»;
2) приказ министра торговли СССР «О новых единых государственных розничных ценах на продовольственные и промышленные товары»;
3) инструкцию министра финансов СССР «О порядке проведения денежной реформы»;
г) разрешить «Правде» и «Известиям» выпустить газеты 15 декабря на шести полосах;
д) обязать комиссию в составе тт. Жданова, Вознесенского и Поскребышева разослать властям на местах клером (открыто, без шифра. -- «Власть». ) постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары»;
е) поручить комиссии в составе тт. Косыгина (председатель), Попова, Двинского, Власова (Госплан), Любимова, Невского рассмотреть вопрос о дополнительном выделении из госрезерва сахара, животных жиров, жмыхов и сена для продажи после отмены карточек в крупных городах, обеспечив в первую очередь Москву, Ленинград, а также Московскую и Ленинградскую области.
Задумано все было блестяще. 14 декабря было воскресенье и граждане, узнавшие о реформе, уже ничего не могли сделать со своими накоплениями. А в понедельник старые наличные стали обменивать на новые в пропорции десять к одному. Вклады в сберкассах переоценивались в зависимости от размера: до 3000 рублей -- один к одному, от 3000 до 10000 рублей -- три старых рубля на два новых, а свыше 10000 -- два к одному. Обменивались и облигации государственных займов. Здесь соотношение составило пять к одному. Вместо снабжения по карточкам предполагалось ввести единые цены, которые были ниже цен в свободной или коммерческой торговле и значительно выше существовавших до 14 декабря государственных цен.
У этой стройной конструкции был только один недостаток: подозрительно большое количество людей изумительно точно было осведомлено о параметрах предстоящей реформы.
За две недели до принятия решения Политбюро -- 30 ноября 1947 года -- МВД СССР доложило руководству страны о необычной ситуации в советской столице: «В последние дни в городе Москве распространились слухи, что в ближайшие дни будет произведен обмен существующих денег на новые денежные знаки из расчета 10--12 копеек за 1 рубль и что одновременно будут повышены цены на промышленные товары, отпускаемые по плановым ценам. В связи с этим в Москве имел место массовый наплыв покупателей в магазины, торгующие промтоварами. Особенно увеличился спрос на дорогостоящие товары в комиссионных магазинах… Так, комиссионный магазин N134 Мосскуппромторга в обычное время продавал товаров на сумму 200--220 тысяч рублей в день, а 28 ноября в этом магазине продано товаров на 709,350 тысячи рублей.
В этом магазине продолжительное время имелись четыре картины, цены на которые были снижены до 20 тысяч рублей, однако и после этого в течение шести месяцев спроса на эти картины не было. 28 ноября все четыре картины были куплены… В мебельных магазинах NN115, 117 и 131 имелись гарнитуры мебели стоимостью 30, 50, 60 и 101 тысяча рублей. Гарнитуры стоимостью 30, 50 и 60 тысяч уже проданы, а на гарнитур стоимостью в 101 тысячу рублей, который в течение трех-четырех лет не продавался, имеются четыре покупателя… »
Та же картина, по данным милиции, наблюдалась и в ЦУМе: «В центральном универмаге к середине дня 29 ноября были полностью скуплены и отсутствовали в продаже меха и меховые изделия. В ювелирно-часовой секции скуплены все часы и ювелирные изделия, в музыкальной -- полностью скуплены пианино, а в секции «Спорт-охота» -- охотничьи ружья, велосипеды и мотоциклы. В декоративной секции, где в обычные дни продавалось 2--3 ковра, 29 ноября было продано 60 ковров… Оборот магазина, составлявший в обычные дни 4 миллиона рублей в день, 28 ноября составил 10,8 миллиона рублей, а на 16 часов 29 ноября -- около 6 миллиардов рублей.
Милиция выявила граждан, делавших самые дорогие покупки, и допросила их. «Так, Фельдман Морух Аронович, подполковник, работающий начальником 306-й базы Министерства вооружения СССР, купил гарнитур мебели за 40,140 тысячи рублей. Фельдман объяснил, что в 1946 году возвратился из советской зоны оккупации Германии и имел денежные накопления, а кроме того, получает ежемесячно зарплату около 6 тысяч рублей. Также купил гарнитур мебели за 16,101 тысячи рублей Ковалев, шофер 1-го таксомоторного парка. Ковалев сказал, что деньги скоплены им во время службы в Советской Армии… »
К утру 30 ноября, как следовало из сообщения МВД, товарные ресурсы московских промтоварных магазинов были почти полностью исчерпаны и большинство из них закрылось «на ремонт и переучет товаров». А граждане переключились на продовольствие.
«С 30 ноября, -- докладывало МВД, -- в Москве повысился спрос в коммерческих магазинах на продтовары, пригодные для длительного хранения (копченая колбаса, сыры, балыки, консервированные продукты, масло, конфеты, чай, сахар и др. ). В связи с этим… во всех магазинах с утра 30 ноября эти продукты были изъяты из продажи».
Но население не сдавалось. За 30 ноября в магазинах было скуплено водки на 3 миллиона рублей. А наиболее состоятельная часть москвичей устремилась в рестораны. Обычно выручка всех московских ресторанов составляла около 1,6 миллиона рублей в день. А 30 ноября посетители прокутили почти вдвое больше.
«В «Восточном ресторане», -- сообщало МВД, -- отдельные лица в пьяном виде вынимали из карманов пачки денег и выкрикивали: «Вот сколько бумаги!» 28 ноября в ресторане «Москва» гроссмейстер Ботвинник через директора потребовал отпустить ему 7 кг шоколада в плитках. 29 ноября в том же ресторане Ботвинник скупил еще 10 кг шоколада «Золотой ярлык».
Однако и в ресторанной сети запасы были небеспредельны. С прилавков сметали полный неликвид: «В магазине Узбекской промкооперации (Петровский пассаж) долгое время находились тюбетейки стоимостью от 150 до 350 рублей -- все эти тюбетейки были распроданы, несмотря на то, что даже в летний период спрос на них совершенно отсутствовал».
С не меньшей активностью москвичи спасали свои вклады в сберкассах. Ко многим из них выстроились очереди в несколько сот человек. И вместо обычных 5--7 миллионов рублей в день 28 ноября сберкассы Москвы выплатили вкладчикам 25 миллионов. А 30 ноября -- почти 90 миллионов.
Позднее Берия говорил, что информацию о реформе разгласили ленинградские руководители. Но в Ленинграде паника началась на несколько дней позже, чем в Москве, когда до колыбели революции добрались москвичи, приехавшие опустошать питерские магазины.
Скорее всего, источником утечки мог стать кто-то из работников Госзнака -- новые купюры начали печатать еще в 1946 году. На деньгах стоял год выпуска в обращение -- 1947. Год заканчивался, и приближение обмена стало очевидным. А подтверждением правильности первых слухов, видимо, стали цэковские аппаратчики, дружно выстроившиеся в очередь в сберкассу, где большинство из них держали деньги.
Ко всему прочему, в начале декабря в Москву вызвали руководителей финансовых органов с мест и провели с ними инструктаж о порядке проведения обмена. Как сообщало в правительство МВД, немалое число этих финработников не сохранили характер предстоящих мероприятий в тайне.
Но все же для подавляющего большинства населения СССР реформа оказалась полной неожиданностью. Причем даже для тех, кто по должности знал о ее проведении заранее. В большей части страны местное руководство или не имело достаточно продуктов, или не успело доставить их в отдаленные районы.
И советские люди принялись бороться с последствиями реформы кто как умел. Группа работников типографии газеты «Правда» воспользовалась клише новых денег, изображения которых публиковались в газете, и напечатала несколько новых сторублевок. А сотни и тысячи заведующих магазинами, ларьками и столовыми провернули одну и ту же операцию.
«В городе Москве, -- докладывало МВД руководству, -- арестованы директор павильона N17 Мосвинводторга Какулиди, бухгалтер того же павильона Елкина и кладовщик павильона Чабукиани. Расследованием установлено, что Какулиди, Елкина и Чабукиани внесли в кассу павильона личные деньги в сумме свыше 100 тысяч рублей, закупив все товары, имевшиеся в павильоне. Товары были запрятаны ими на чердаке павильона под мусором и землей, в подвале среди дров и строительных материалов, под полом в подсобном помещении масла, 110 кг зернистой и паюсной икры и 15 кг сала».
Единая методика была и в банковской системе: «Секретарь Глусского райкома КП(б) Демельштейн 14 декабря после вскрытия пакета особого назначения предложил заведующему райсберкассой Стельмашенкову открыть сберкассу и принять вклады деньгами старого образца от ответственных работников района. Стельмашенковым было принято от руководящих работников района и их родственников вкладов на 224 тысячи рублей».
Все остальные советские люди в точном соответствии с указаниями партии и правительства встали в очереди к выплатным пунктам и разом стали вдесятеро беднее. А МВД зафиксировало всех, кто пришел с крупными суммами:
«На обменный пункт Свердловского района явился бывший минский архиепископ Ратмиров В. М. , 1887 года рождения, проживающий в городе Кунцево Московской области, который обменял 500 тысяч рублей… В городе Малоярославце Калужской области зубной врач Соколец Б. Б. обменяла 200 тысяч рублей».
Однако хуже всех пришлось, как обычно, крестьянам. Деньги для обмена в глубинку завезли в резко ограниченном количестве. А кроме того, выплатные пункты устроили в сельсоветах и правлениях колхозов. И каждый колхозник должен был обменивать деньги на людях, на что решались далеко не все обладатели крупных сумм. Уехать и обменять деньги в городе даже по обязательному грабительскому курсу крестьяне не могли: разрешения на выезд из сел им не давали под предлогом того, что шла предвыборная кампания -- на 21 декабря были назначены выборы в местные советы.
В результате министр финансов Зверев смог доложить Сталину об успешном завершении денежной реформы. Вместо 59 миллиардов рублей (на 1 декабря 1947 года) на руках у населения оказалось лишь 6 миллиардов. Зверев констатировал: «Задачи, поставленные при проведении денежной реформы, разрешены». Правительство выиграло. Наименьшие потери понесли люди, вовремя получившие информацию о намерениях властей. Как всегда и бывает в любой игре с государством на деньги.